Хроники Сергея Краевского (СИ) - Архиповец Александр Александрович. Страница 7

Однажды, преодолев робость, девушка пристально взглянула ему в глаза, и спросила:

‑ Скажи мне, кто ты? Откуда родом и как к нам попал?

Затем, немного помолчав, добавила:

‑ Ты воин?

Эти на первый взгляд простые вопросы поставили Краевского в тупик. Что он мог сказать? Правду? Которой и сам толком не знал. Рассказать о далекой, находящейся невесть где, Земле, живущей в двадцатом веке от Рождества Христова? О незнакомце в лесу? О короне демона? Полнейшая чушь!

Не желая лгать, ответил кратко:

‑ Риза, милая, я почти ничего не помню... С моим рассудком... что‑то не так.

Девушка с сомненьем покачала головой. Было видно, что она не верит.

Желая сменить тему разговора, как‑то отвлечь собеседницу, Сергей с еще большей настойчивостью продолжал расспросы. Он все‑таки разузнал, что находится на небольшом острове, именуемом Ирис, лежавшем в стороне от материка и первостепенных морских путей, на границе двух воюющих империй. Особой ценности для них он не представляет. Его малюсенькая бухта не годится для больших кораблей, что одновременно и недостаток, и удача в столь смутное и ненадежное время. Не зря моряки прозвали ее "Крысиной мордой". Пропуская суда во время прилива, она намертво зажимала выход острыми зубами рифов едва наступал отлив, образуя естественную мышеловку. Если к этому добавить сильное течение, огибавшее остров с севера, и являющиеся невесть откуда шквалы, так и норовящие расшибить корабль о скалы, то становилась понятна нелюбовь мореходов к столь гиблому месту.

Но больше печалило иное. Оказывается, Ирисом правил отец Ризы. Следующая новость была еще хуже: она замужем.

Краевский впал в унынье. Он не мог себе представить, что такое нежное и желанное созданье принадлежит другому. В тот день они расстались без улыбки, унося в душе сомнение и печаль.

Ночью, терзаемый навязчивыми мыслями, Сергей почти не спал. Ворочаясь с боку на бок, думал о том, что его фея сейчас нежится в объятьях мужа. Он неистово ревновал, хотя прекрасно понимал, что не имеет на это ни малейшего права. Но ведь сердцу‑то не прикажешь! А утром стало совсем скверно, душу заполнил липкий страх: почудилось, что их вчерашняя встреча была последней.

Но Риза пришла.

Выглядела она неважно ‑ сквозь загар проступала бледность. Видать, и ей было несладко. Пряча покрасневшие глаза, больше отмалчивалась. Но вот, улыбнувшись, извлекла из сумки одежду ‑ белье из тонкого сукна, штаны и куртку, сшитые из добротно выделанной кожи. Строго нахмурив брови, велела примерить.

Обойдя вокруг смущенного Сергея, весело прихлопнула в ладоши:

‑ Все, как я хотела. Сшито впору. Теперь не хватает лишь меча... Настоящий рыцарь.

И вновь воздух наполнил звон серебряных колокольчиков.

На душе посветлело. Печали и страхи улетучились, как пред‑рассветный кошмар, а руки потянулись к той, которая так щедро дарила счастье...

С каждым новым днем силы прибывали. Теперь не верилось, что неделю назад он был присмерти.

Варага по‑прежнему избегала своего пациента, словно прокаженного, решительно отказывалась от любой помощи по дому. Свободного времени было в избытке. Гуляя, Сергей при‑сматривался ко всему, что его окружало. Изучал, нет, скорее, как губка, впитывал природу нового мира. Разницы в силе тяжести он уже не ощущал. Звери и птицы тоже не слишком отличались от земных. Но вот к возмутительно розовым восходам и фиолетовым закатам привыкнуть так и не смог, впрочем, как и к сияющему с неба Оризису.

Зато теперь Сергей знал, что имя Риза означает "солнечная".

Планету, на которую его занесла судьба, сопровождали два спутника. Разные по размеру, но меньше Луны, они роняли с небес мягкий красноватый свет. Вечером главенствовала более крупная Тая, а уже под утро набирала силу ее соперница Гея. Особенно хороши они были в ясные, тихие ночи. Но стоило на небе появиться тучкам, умиротворение и покой сменялись хаосом и тревогой. Тогда возникали причудливые, сумрачные тени, то и дело менявшие свои очертания и плотность, гипнотизирующие непривычного зрителя богатством рождаемых образов. Тревожные звуки, родившиеся среди хоровода бликов и полупризрачных видений, обрывки пронзительно‑глубокого неба с мириадами звезд, сложившимися в незнакомые созвездия, не‑ожиданно кровавый отблеск лун пробуждали животный страх, навевали первобытную тоску, заставляли бежать в хижину и, свалившись на травяной матрац, бездумно сверлить невидящим взглядом стену, дожидаясь прихода спасительного сна. Неудивительно, что в такие ночи ему снилась Земля: голубое небо и предрассветный туман, тихая река, апрельская трель соловья, благоухающий букетик ландышей и, конечно же, чистый, неповторимо прекрасный, наполненный ароматами тысяч трав воздух...

Каждый раз после таких сновидений Сергей не мог поверить в реальность происходящего. Но, выйдя из лачуги, вновь убеждался, что ровным счетом ничего не изменилось и он, увы, по‑прежнему в далекой, чужой стране. Пусть ласковой и красивой, но все‑таки не родной. Но именно в ней жила Риза. А это значило очень‑очень много...

Новый мир не мог не восхищать.

Горы, нависшие над хижиной, словно сказочный великан, делали ее похожей на игрушку. Таким же ненастоящим выглядел и небольшой фруктовый садик, примыкавший к ней с одной стороны. Деревца, как бы утомившись карабкаться по склону, замерли на полпути. Расступились, заняв очередь у ручья, желая напиться сладкой воды. И, видать, не зря. Лишь ненадолго показавшись во всей прелести, шалунишка, словно играя в прятки, бесследно исчезал в узкой и глубокой расщелине, чтобы вновь появиться далеко‑далеко внизу, у самого леса. Ну, а до него нужно было шагать и шагать, по крайней мере, час по петлявшей между валунами тропинке. С тех пор, как Риза принесла кожаные сандалии, Сергей начал по ней частенько хаживать. По мере удаления от дома картина менялась. Вначале появлялся травяной ковер, щедро усеянный синими, желтыми и фиолетовыми цветами. Затем одинокие кустики с длинными пикообразными колючками. Лишь миновав их заросли, можно было очутиться в настоящей роще.

Во ремя прогулки, особенно в утренние и вечерние часы, Сергея сопровождал гул всевозможных насекомых ‑ от крупных рогатых жуков до почти невидимой мошки. Вся эта крылатая братия безраздельно владела миром, доставляя массу неприятностей Вараге, но Краевского беспокоить не смела. Никто даже не попытался испить его крови.

В лесу гнездилось огромное количество птиц, всевозможных размеров и раскраски. Синие с желтенькой грудкой, похожие на маленьких петушков, почти земные синички и чижи, пичужки, попугайчики и много, много других. Каждая обладала неповторимым голосом и нравом. Они совершенно не боялись Сергея. Наоборот, польщенные вниманием, желали, как на смотринах, предстать в полной красе и обязательно исполнить лучшую песню. Точно такими же непугаными были и звери.

Как‑то раз Сергей встретил лань.

"Грациозна, как Риза", ‑ подумал он, и сразу потеплело на душе.

Красавица, словно услышав ласковые слова, повернув голову, посмотрела в его сторону. Вместо того чтобы бежать без оглядки прочь, пошла навстречу. Он ласково гладил ее по голове и шее, заглядывал в серые печальные глаза. Животное в ответ доверчиво льнуло, сопровождало в прогулке по лесу.

Ушла лань тогда, когда Краевский тихонечко шепнул:

‑ Ну, все, милая, беги к детишкам.

Мир Оризиса его признал. Ну, а как же Риза?

* * *

Как правило, ее визиты были недолгими, а прогулки ограничивались окрестностями хижины. Но в этот раз девушка принесла кувшин вина и мясной пирог.

‑ Подкрепись, чужестранец, нас ждет дальняя дорога, ‑ одарив многообещающим взглядом, проворковала она. ‑ Я поведу тебя, Седжи, к водопаду.

Вино было кисловатым, зато ароматным и достаточно крепким. Пили из больших глиняных кружек и молча смотрели друг на друга. В глазах Ризы появилось нечто, заставлявшее Сергея то и дело замирать в сладкой истоме.

"Сегодня должно что‑то случиться", ‑ подумал наш герой и робко потянулся к девушке. Она, тряхнув непослушными вихрами, ласково улыбнулась. Слова не понадобились...