Талтос-убийца - Браст Стивен. Страница 34

– И чем ты занималась?

– Нашла другой трактир, на этот раз в драгейрианской части города. Поскольку драгейриане не могут определить нашего возраста и хозяину показалось, что я «симпатичная», он позволил мне обслуживать посетителей. Оказалось, что последнего официанта зарезали в драке неделю назад. После этого мне стало понятно, что это за место, но мне было все равно. Я нашла квартиру на этой стороне улицы Две Лозы и ходила каждый день две мили пешком на работу. Самое приятное, что по пути была небольшая книжная лавка. Я потратила там кучу денег, но это того стоило. Особенно мне нравилась история – драгейрианская, не человеческая. И рассказы тоже. Думаю, я не слишком отличала их друг от друга. Мне нравилось воображать себя знатным тсером, и я сражалась в битве у Семи Сосен, потом покоряла гору Тсер, чтобы сразиться с Волшебницей, и все на одном дыхании. Что случилось?

Вероятно, я слегка подскочил, когда она упомянула гору Тсер.

– Ничего, – сказал я. – Когда ты снова встретилась с Келли?

Моя клява достаточно остыла для того, чтобы можно было взять стакан, и оставалась достаточно теплой для того, чтобы ее стоило пить. Я сделал «глоток.

– Это случилось после того, как в Восточном районе ввели подушный налог, – сказала Наталия. – Пара, которая жила подо мной, тоже умела читать, и они вошли в группу людей, составлявших петицию к императрице против налогов.

Я кивнул. В свое время кто-то приходил к моему отцу в ресторан с подобной петицией, несмотря на то что мы жили в драгейрианской части города. Отец вышвырнул его на улицу.

– Никогда не мог понять, – сказал я, – почему вообще был введен подушный налог. Разве Империя пыталась изгнать выходцев с Востока из города?

– В основном это связано с восстаниями в восточных и северных герцогствах, покончившими с принудительным трудом. Я написала об этом книгу. Хочешь купить экземпляр?

– Не сейчас.

– Так или иначе, – продолжала она, – мои соседи и я связались с этими людьми. Какое-то время мы работали вместе, но мне не понравилась идея ползти к властям Империи на коленях. Это казалось мне неправильным. Вероятно, тогда моя голова была забита историями и рассказами, которые я читала, а мне было только четырнадцать, но мне казалось, что тот, кто хочет добиться чего-то от императрицы, должен просить смело и держаться с достоинством. – Она слегка подчеркнула слова» смело»и «достоинство». – Я считала, что мы должны совершить некий прекрасный поступок ради Империи, а затем попросить освобождения от налогов в качестве награды.

Я улыбнулся:

– И что они на это сказали?

– О, я никогда на самом деле подобного не предлагала. Я хотела, но боялась, что надо мной станут смеяться. – На губах ее на мгновение появилась легкая улыбка. – И, конечно, стали бы. Но у нас было несколько публичных собраний, где мы об этом говорили, и Келли начал появляться на них, кажется, еще с четверыми или пятерыми. Не помню, что они говорили, но они произвели на меня большое впечатление. Они были моложе многих других, но, казалось, в точности знали, о чем говорят. Приходили и уходили они всегда вместе, одной группой. В чем-то они напомнили мне войско драконов. После одного из собраний я подошла к Келли и спросила: «Помнишь меня?» Он меня вспомнил, мы начали разговаривать, и через минуту у нас снова завязался спор, только на этот раз я не ушла. Я дала ему свой адрес, и мы договорились поддерживать связь.

Я не встречалась с ним еще около года, после мятежей и убийств. Это было примерно в то время, когда императрица наконец отменила подушный налог.

Я кивнул, поскольку знал историю, о которой она говорила.

– Келли имел к этому отношение? – спросил я.

– Мы все имели к этому отношение. Он впрямую не участвовал в мятежах или в чем-то подобном, но все время был там. Какое-то время он сидел в одном из лагерей, которые были созданы после подавления мятежа. Однако мне удалось скрыться от стражников, хотя я была рядом во время поджога биржи лесоматериалов. Как ты знаешь, именно тогда они наконец ввели войска. Биржа принадлежала драгейрианину, какому-то иоричу.

– Я этого не знал, – искренне сказал я. – С тех пор ты с Келли?

Она кивнула.

Я подумал о Коти.

– Это, должно быть, трудно, – сказал я. – Я имею в виду, с ним, должно быть, тяжело работать.

– Это восхитительно. Мы строим будущее.

– Все строят будущее, – сказал я. – Все, что мы делаем каждый день, в конечном счете создает будущее.

– Хорошо, я хочу сказать – мы строим его сознательно. Мы знаем, что делаем.

– Ладно. Вы строите будущее. Ради этого вы приносите в жертву настоящее.

– Что ты имеешь в виду? – В ее вопросе звучало скорее любопытство, чем насмешка, что пробудило во мне некоторую надежду.

– Вы настолько увлечены своим делом, что не замечаете никого вокруг себя. Вы настолько поглощены вашей идеей, что вас не волнует, сколько невинных людей пострадает. – Она попыталась что-то сказать, но я продолжал: – Мы оба знаем, кто я и чем занимаюсь, так что нет смысла утверждать обратное, и если ты думаешь, что это прирожденное зло, то не о чем тут говорить. Но я могу сказать тебе, что никогда преднамеренно не причинил вреда невиновному, включая драгейриан, которых я тоже считаю людьми. Говорю это совершенно искренне.

Она пристально посмотрела мне в глаза:

– Я в этом не сомневалась. И даже не собираюсь обсуждать, кого ты считаешь невиновными. Но если ты действительно веришь в то, что сейчас сказал, никакие мои слова не изменят твоих взглядов, так что я не вижу никакого смысла в этой дискуссии.

Я расслабился, не до конца осознав, в каком напряжении пребывал. Возможно, я ожидал, что она набросится на меня с кулаками или еще что-нибудь. Подумав, я решил, что Наталия показалась мне наиболее рассудительной из этих людей, и мне захотелось, чтобы мне нравился хоть кто-то из них, а я нравился ему. Это было глупо. Я оставил попытки «нравиться» людям в двенадцатилетнем возрасте, и результаты подобной точки зрения были вбиты в меня так, что я никогда этого не забуду.

Я почувствовал некоторую злость, а вместе со злостью некоторую силу. Я ничем этого не показывал, но она нахлынула на меня холодной, освежающей волной. Я начал свой путь много-много лет назад, и сделал первые шаги вследствие того, что ненавидел драгейриан. Это было причиной тогда, это было причиной сейчас. И этого было достаточно.

Люди Келли руководствовались идеалами, которых я никогда не мог понять. Для них люди являлись «массами», отдельные личности имели значение лишь постольку, поскольку делали что-либо полезное для их движения. Такие люди никогда не были способны любить – чисто, бескорыстно, без мыслей о том, почему, как и что это даст. Точно так же они не способны были ненавидеть: их слишком занимал вопрос, почему кто-то что-то сделал, для того чтобы ненавидеть его за это.

Но я ненавидел. Я ощущал ненависть внутри себя, словно ледяной шар. Больше всего я сейчас ненавидел Херта. Нет, я вовсе не хотел нанять кого-либо, чтобы отправить его в долгий путь, я желал сделать это сам. Я хотел ощутить судороги тела, которое дергается и брыкается, пока я держу рукоятку рапиры и жизнь извергается из него, словно вода из холодных источников Восточных гор. Вот чего я хотел, а твои желания делают тебя тем, кто ты есть.

Я положил на стол несколько монет в уплату за кляву и чай. Не знаю, насколько Наталия поняла, что происходит в моей голове, но она поняла, что разговор окончен. Она поблагодарила меня, и мы одновременно встали. Я слегка поклонился и поблагодарил ее за компанию.

Когда я направился к выходу, она переглянулась со своими спутниками, и они вышли на улицу передо мной, повернулись и подождали ее у двери. Когда я вышел, выходец с Востока посмотрел на мой серый плащ со стилизованным изображением джарега и насмешливо улыбнулся. Будь он теклой, я бы его убил. Но он был с Востока, и потому я просто пошел дальше.