Весы змея - Кнаак Ричард Аллен. Страница 18

— Прости меня… Прости мне моё промедление, мой повелитель Диабло…

Тусклое тело сдвинулось, большая его часть оказалась в тени. Даже Астрога никогда не пытался увидеть своего хозяина во всём его ужасном величии. Некоторые демоны сходили с ума от такой аудиенции. Астрога был покрепче большинства, но после одного раза, когда его взору предстало полное воплощение, он дрожал несколько лет.

— Что там с этим мелким комком грязи, который ты называешь Санктуарием? —без предисловий вопросил Диабло. Его голос затронул каждый нерв в теле паука, каждый слог равнялся тысяче пыток. — Мне не терпится услышать о достижениях моего племянника…

Такое вступление и нужно было Астроге!

— О великий и блистательный Диабло, от чьего имени ангелы замирают в страхе, говорящий с тобой неукоснительно служит тому, чтобы твои желания исполнялись в лучшем виде! Но сколько я ни предлагал Люциону моё слово, мой совет, он не желает слушать! Да, сын Мефисто так многодавления испытывает на себе! Ему так трудно управлять всем, постоянно планировать всё самому…

Из-за резкого, хриплого смеха Астроге захотелось, чтобы у него были уши, которые можно было бы зажать. Правда, даже это не помогло бы ему унять дрожь во время этого смеха.

— Маленький жук имеет своё мнение, как убедить червей в этом шарике грязи следовать нашим целям? Мнение, к которому мой племянник не прислушивается?

— Да… Оно вообще не высказывается. Это… Трудно для говорящего с тобой или любого другого — понять, что думает благородный Люцион, и, потому, предложить ему совет. Его планы постоянно меняются. Он устраивает ловушку для лидера этих смертных, а потом оставляет меня и Гулага, — от которого теперь осталась вонючая лужа, — самим противостоять силе одновременно ангельской и демонической…

— Такой могущественной… —в интонации Диабло нельзя было не заметить заинтересованности. Уничтожение миньона его брата Баала не играло никакой роли за исключением той, что несколько укрепляло во мнении, что люди могут сослужить очень полезную службу как солдаты.

— Говорящий с тобой продолжил бы битву — Астрога боится только своего хозяина, — но Люцион тогда выгнал меня и закрыл от моего взора его столкновение с этим Ульдиссианом!

— И даже после этого смертный не в наших руках?

— Нет! Он даже буквально прошлым вечером по санктуарийскому времени напал на очередной храм! Но Люциона не только это, по-видимому, не волнует, его вообще в последнее время не видно… Второе необъяснимое исчезновение! Наши смертные служители предоставлены самим себе — ни к чему хорошему это не ведёт, — а говорящий с тобой вынужден сидеть и ждать, сидеть и ждать, тогда, как можно сделать столь многое!

Он ожидал от Диабло комментария, но ответом арахниду было молчание. Тишина тянулась и тянулась, и чем дольше она тянулась, тем больше беспокоился Астрога.

Наконец…

— У тебя что-то на уме, маленький жук?

— Да, мой повелитель Диабло… Если говорящему с тобой будет разрешено действовать свободно… И, возможно, в расхождении с тем, что бы предпочёл благородный Люцион.

Снова тишина.

— Расскажи мне, ползающий в тенях, расскажи мне, мой Астрога…

И, с плохо скрываемой радостью, арахнид повиновался.

* * *

Мендельн был необычайно молчалив даже для своей натуры, так что даже Ульдиссиан заметил. Он взглянул на брата, когда они пробирались через джунгли, и заметил, что Мендельн устремил свой взгляд прямо вперёд и никуда его не отводит. Так, как будто он боится, что увидит что-то нежелательное, если посмотрит куда-нибудь ещё.

К несчастью, у Ульдиссиана было слишком много своих забот, чтобы продолжать следить за Мендельном. Опасности впереди были только частью их. Ещё был инцидент с Серентией.

Она была открыта для его ухаживаний, это было довольно очевидно, и он всё больше и больше понимал, что хочет развития этого. Однако это означало надругательство над памятью о его друге…

Бурча под нос, Ульдиссиан попытался отогнать эти мысли прочь в очередной раз. Сама земля вокруг них представляла немалую угрозу, не говоря уже о Триедином, так что отвлекаться не стоило. Он постоянно проверял путь впереди, разыскивая то, что может представлять угрозу для других. Не единожды Ульдиссиан мысленно отгонял хищников. Он также заставил нескольких ядовитых змей и одного огромного удава уползти в другом направлении. Это был постоянный труд; джунгли содержали столько потенциальных опасностей, что ему не верилось.

Временами путь погружался в темноту, сходную с ночной. Находить опору под ногами часто становилось трудно даже для Ульдиссиана, которому легче удавалось обнаружить нетвёрдую почву. Несмотря на свои собственные силы, он обнаружил, что вынужден также полагаться на пару тораджанцев, Сарона и Томо. Они были двоюродными братьями, Сарон был старше на пять лет и продвинулся в развитии способностей дальше остальных. Они были почти такими же умелыми охотниками в своей среде, каким Ахилий был в своей, и возглавляли добытчиков еды для остальных.

— Обратите внимание на зазубренный лист тироколя, мастер Ульдиссиан, — сказал ему Сарон, указывая на густое красноватое растение слева. — Порезаться им — значит получить дозу сильного яда… — дабы подчеркнуть этот факт, старший из двоюродных братьев поднял копьём нижние листы. Под ними лежал разлагающийся труп маленького мохнатого существа. Маленькие тёмно-красные ящерки, которые пировали на останках мёртвых, поспешили укрыться в безопасной гуще куста.

— Катака, — представил Томо. — У них сопротивление к яду, но он наполняет их кожу. Они едят жертв тироколя и поэтому ядовиты для остальных.

Ульдиссиан почувствовал какую-то угрозу, но открытие, что избегать следует растения, а не какого-нибудь зверя, заставило его поклясться удвоить свои бдения. Он считал, что может противостоять яду куста, но как на счёт тех, чьи силы ещё не доросли до этого?

— Расскажите всем о тироколе, — дал он указание Ромию и некоторым другим. Это было не первое объявление, которое делал Ульдиссиан, и он знал, что не последнее. Казалось, что всёбез исключения в джунглях обладает какими-то скрытыми — и зачастую недоброжелательными — свойствами.

Предполагаемым местом назначения их оставался младший город Хашир. Маршируя вперёд, они внимательно выискивали следы служителей Триединого. Ульдиссиан был уверен, что троими подосланными убийцами дело не ограничится. Вообще-то, он почему-то чувствовал, что Триединое приложило как-то руку к поведению Мендельна, но верил, что, если возникнет необходимость, брат наверняка расскажет ему правду.

Наверняка…

— Ты кажешься таким задумчивым.

Ульдиссиан взглянул в сторону, напуганный внезапной близостью Серентии. То, что он не заметил её, говорило о большой загруженности его ума.

— Я обязан сохранять их всех в безопасности, а в этих джунглях настолько больше всего, чем дома.

— Да, Серам по сравнению кажется таким мирным, — она нахмурилась. — Или, по крайней мере, казался.

Это снова пробудило в нём чувство вины.

— Серентия… На счёт Сайруса и того…

— Не продолжай, Ульдиссиан. То, что случилось, не было твоей ошибкой. Ты мало знал о силах внутри тебя, не говоря уже о том, как контролировать их.

Её попытка успокоить его не принесла Ульдиссиану никакого облегчения. Но всё равно он с благодарностью кивнул.

— Не виню я тебя и за Ахилия, — продолжала девушка, глядя прямо ему в глаза. — Ахилий был хорошим человеком, но независимым. Он сам сделал свой выбор. Он, как и я, не стал бы тебя винить.

— Серентия…

Её рука нашла его руку, очень мягко касаясь тыльной стороны ладони.

— Пожалуйста, не волнуйся так сильно за меня, особенно из-за Ахилия. Я оплакиваю его, как утраченного друга… Но, быть может, не как возлюбленного, которым я его считала.

Это признание чуть не заставило его замереть на месте.