Ключ от бездны (СИ) - Горская Юлия. Страница 8
- Пощади, господин! – закричала девушка, до этого с неприязнью смотревшая на вновь избранную. – Может ли та, что завлекала в свои коварные сети наших женихов, теперь называться невинной? – Она упала на колени и подползла к первосвященнику, пытаясь ухватить его за одежду.
- У тебя был жених? – поинтересовался Кхорх и нахмурился, окидывая взглядом хрупкую фигурку, едва прикрытую кусками шкуры. – Сердце твое отдано земному мужчине, поэтому, сама ты не можешь стать невиллой. Встань и пройди туда, – он махнул рукой в сторону дальнего угла. Потом вдруг резко обернулся к мужчинам, среди которых послышались сдержанные смешки. Его тяжелый взор скользнул по лицам малусов.
- Вам весело?
- Прости нас, господин! – с подчеркнутой покорностью в голосе проговорил плечистый, подтянутый мужчина с ожерельем из волчьих клыков на шее и шкурой барса на узких бедрах. Его длинные светлые волосы были заплетены во множество косиц, а часть их собрана на затылке. Он пришел с теми, кто не пожелал отправиться в Улхур вместе с Герехом, своим вождем.
Первосвященник напряженно всмотрелся в черты говорившего.
- Как твое имя? – спросил он, скрестив руки на груди.
- Хоруг, - ответил тот. - Я сын Риха, – он бросил быстрый взгляд в сторону жреца, но на спокойном лице того не дрогнул ни один мускул, хотя именно Герех случайно убил его отца на охоте, а сам стал вождем. Единственный сын старейшего был тогда слишком мал, а Герех являлся его ближайшим родственником. Теперь мальчик вырос. И как ни крепился жрец Кэух, душа его дрожала при виде Хоруга, такого похожего на отца. Как будто снова видел Риха: те же светлые глаза и золотистая щетина на широких скулах, тот же мягкий рисунок полных губ, и даже ямочка на подбородке.
- Подойди, - позвал Кхорх и долго смотрел в глаза юноши, так долго, что у того закружилась голова. – Я ничего не вижу в тебе, - раздраженно сказал он, отстраняясь. – Ты заслуживаешь изгнания из Улхура, если бы не испытание, что уготовано всем вам. Пройдешь его – воля богов, ты станешь избранным Стражником; нет – моя воля, Кэух заберет твою душу в черную бездну.
- Согласен, - легкомысленно ответил Хоруг.
- Мне приятна твоя храбрость, сын Улха. Ну, что же, слова сказаны. Герех проводит отважных малусов к Млечным гротам, и тот, кто сможет добраться до подземного озера Хелл, будет провозглашен Стражем.
- Что станет с теми, кто не найдет выхода? – подал голос еще один малус – высокий, темноволосый, поджарый, с яркими чертами лица и открытым взглядом.
- Как тебя зовут? – поинтересовался Кхорх.
- Лахвар, господин. Я с мыса Бонши.
- Всех заблудившихся, конечно, найдут. Но позволь узнать: ты задал этот вопрос в заботе о других, или боишься за свою шкуру, Лахвар?
- Скорее, сочувствую другим, - смело ответил тот. – Я уверен в себе.
- Хорошо, сын Улха, - первосвященник повернулся к девушкам.
А жрец, пряча хищную улыбку, повел молодых людей к лабиринту, выход из которого не смог найти он сам, и был спасен довольным своей затеей Кхорхом.
- Ты, - первосвященник, оставшись без поддержки Гереха, утратил интерес к церемонии выбора невилл, и невнимательно ткнул пальцем в черноволосую смуглянку, как-то по-особенному затравленно прятавшую глаза. – Назовись.
- Инелис, дочь Пруха, - она вышла к нему и низко опустила голову.
- В душе твоей я вижу страх, - с легкой нотой брезгливости в голосе произнес Кхорх. – Чего ты боишься?
- Я видела многое в хижине старой Сильхи, меня не испугать рассказами о магии повелителя Улхура, пусть слухи о нем идут по всей земле Апикона. Но само это место теперь внушает мне ужас.
- Зачем же ты здесь?
- Мое племя пришло на эту землю.
Кхорх снова осмотрел стоявшую перед ним уже более внимательно. Она была отлично сложена и изящна, и если бы не резко-нервные движения, казалась бы безупречно прекрасной. Такие, даже годы спустя не утрачивают красоты, и немилосердное время лишь бережно трогает их, жалея безупречные черты.
- Разве твои родные не хотят, чтобы одна из их семьи удостоилась высокой чести служить богине?
- Они не знают иных богов, кроме духа Улха, – Инелис робко взглянула на говорившего с ней юного владыку.
Он усмехнулся.
- А ты сама? Есть ли в твоем сердце желание начать другую жизнь?
- Могу ли я? – девушка вновь опустила голову, так что длинные волосы закрыли лицо.
- Я, первосвященник Кэух называю тебя невиллой, дочь Пруха.
Он помрачнел вдруг, останавливая пронзительный взор на стоявшей у самой стены.
- Выходи.
Та подчинилась, выступив вперед и уже не пряча заалевшего лица.
- Зачем ты пришла сюда? – со странной враждебностью спросил первосвященник.
- Чтобы другие не узнали…
- О чем?
Девушка молчала, словно обратившись в статую. Она понимала уже, что тайна ее раскрыта и наказание неизбежно. Но ей было бы проще принять смерть, чем признаться в позоре, который она допустила, уступив нежным речам молодого малуса.
- Ты хотела обмануть не меня – богиню, которая не терпит лжи от тех, кто приходит и желает служить, – Кхорх поднял жезл и с силой вдавил серебряную спираль в млечную белизну её груди.
Девушка закричала, отпрянув и с ужасом глядя на проступившее на нежной коже кроваво-красное клеймо. Закрыв лицо руками, и опустившись на колени, она горько расплакалась.
- Кто еще из нечистых дев хочет испытать гнев Кэух?
Только одна из девушек, чернявая и очень хорошенькая, отважно подошла к заклейменной и с вызовом посмотрела на Кхорха.
- Я тоже должна разделить участь Беллит, - хриплым от скрытого страха голосом произнесла она.
- Твоя смелость спасла тебя. Помоги ей, - первосвященник кивнул на плакавшую. – И отойдите от тех, в ком осталось еще чистота, - глаза его снова обратились к притихшей толпе.
Следующими были вызваны Мейис, дочь Бавуха, Тейнет и Крорис, дочери Саха, а затем и Дельви, внучка Сильхи, про которую Кхорх уже слышал.
- Неужели и ведьма с побережья пожаловала в мои подземелья? – усмехнулся он, осматривая ее наследницу цепким взглядом.
- Нет, - ответила она, - бабушка осталась одна и посылала проклятья мне и моим родителям.
Пятнадцатилетняя девчушка доверчиво обратила влажные глаза на того, которого ее бабка звала не иначе, как «пауком, плетущим паутину для всех детей Улха». Она была прелестна красотою юной свежести, не больше, и к тридцати годам непременно стала бы походить на высохший плод, рано сорванный и брошенный в сырую землю.
- Сильха научила тебя многому, - сказал Кхорх. – Покажи мне силу древней магии.
Дельви бесстрашно прошла к центру пещеры и оглянулась на подруг, после чего протянула маленькие, по-детски нежные ладошки к темным сводам. Глаза ее закрылись, а на губах появилась мечтательная улыбка.
- Смотри, господин! – она плавно развела руки в стороны.
Не размыкая век, юная ведьма зашептала слова заклятья и, повинуясь тонкому голоску, поднялась вокруг неё пылевая завеса. Медленно вращаясь, набирая силу и наливаясь чернотой, вихрь сокрыл заклинательницу от взоров наблюдателей. Голос Дельви возрос, и движение пылевого столба усилилось. Воздух в гроте нагрелся и потемнел, временами высвечиваясь голубоватыми всполохами.
- Явись! – выкрикнула она.
Стены вихря распались, взорвавшись удушливо-смрадной волной и отбросив испуганных девушек к стенам. Первосвященник отпрянул, закрывшись полой плаща.
По пещере прокатился трескучий хохот.
- Кхорх? Кхорх!
Он опустил руку. Вместо милой девочки, щеря в кривой ухмылке беззубый рот, на него смотрела горбатая старуха.
Тряхнув головой, первосвященник поднял жезл, направляя его на странное существо. Фигура Сильхи подернулась дымком и перед изумленным Кхорхом вновь предстала Дельви.
Он рассмеялся и на мгновение склонил перед довольной заклинательницей голову:
- Ты удивила меня. Отныне, ты – невилла.
Еще одна счастливица присоединилась к маленькому сонму дев и ощутила на себе легкое касание перстов первосвященника Кэух, а вместе с тем – манящий, холодно-завораживающий, пусть и совсем слабый зов темной бездны, повелителем которой он был. Вновь избранные, стоявшие теперь против тех, кого не оценил юный властелин Улхура, несомненно, гордились собой. Гордились той честью, о которой говорил Кхорх, не понимая, что станут лишь первыми из череды тех, что будут отданы кровожадной богине.