Ангел Паскуале: Страсти по да Винчи - Макоули Пол Дж.. Страница 11

Никколо слушал купца не перебивая, и теперь он помедлил, словно в раздумье, прежде чем спросить, был ли дом к этому времени заперт.

— Разумеется, — сказал Таддеи, — хотя мне неприятно об этом говорить. Сейчас просвещенное время, но даже за городскими стенами мы вынуждены защищать себя от мошенников и воров. Иногда создается впечатление, будто швейцарские наемники, которые здесь, чтобы защищать нас, убивают невинных граждан похуже испанской болезни.

— Вы же еще должны оберегать покой гостей.

— Мастер Рафаэль сумел успокоить своих спутников. Если бы не он, они все унеслись бы в ночь на поиски убийцы.

— Мастер Рафаэль благоразумный человек, — сказал Никколо. — Кто-нибудь из стражников осмотрел стены вашего дома? Никто не смог бы выбраться через двери, если они были заперты, так что, возможно, наш убийца ушел через окно. А если так, должны быть следы там, где он приземлился, ему же пришлось прыгать сверху, ведь на уровне земли окон нет.

— Я попрошу капитана, чтобы он приказал осмотреть стены, если этого еще не сделали. Но у убийцы, должно быть, имелся ключ от сигнальной башни, потому что на ночь ее всегда запирают, если не требуется что-нибудь передать и никаких сообщений не ожидается. А если у него был ключ от башни, тогда у него мог быть и ключ от одной из входных дверей.

— Верно подмечено, — кивнул Никколо. — Спасибо, что уделили нам время, синьор. Можно ли нам теперь осмотреть место убийства?

— Разумеется, если вам позволит капитан.

— Позволит, если позволите вы. Да, еще одно. Вы посылали или принимали сегодня какие-нибудь сообщения?

— Нет, ни одного. Как я сказал, башня была заперта. Когда обнаружили тело, кто-то из слуг тут же побежал звать милицию. Они квартируют в конце нашей же улицы.

Никколо задумался.

— Возможно, загадка разрешается просто, — сказал он наконец, — но мне необходимо осмотреть башню, прежде чем я приду к окончательным выводам. Идем, Паскуале.

Они пошли через парк к противоположной стороне лоджии, где у двери стояло два или три милиционера в белых жилетах и красно-белых рейтузах. Никколо спросил:

— Что ты думаешь, Паскуале?

— Это мог сделать кто-то из слуг, положим, у него был ключ от башни или он знал, где его взять. Даже если ни одного ключа не пропало, что ж, в поднявшейся суматохе убийца успел бы вернуть ключ на место, прежде чем кто-нибудь заметил его отсутствие. И слуге не нужно было бы убегать. Или это мог быть кто-нибудь из ассистентов или учеников Рафаэля. Но все равно непонятно, почему убийство произошло в таком месте, в высокой башне странного дома.

— Браво, Паскуале! Ты читаешь мои мысли.

— А почему вы не сказали об этом синьору Таддеи?

— Его оскорбило бы предположение, что кто-то из его слуг убил гостя. Когда задаешь людям вопросы, никогда не задевай их гордость, иначе придется добираться до истины извилистым путем. Оскорби гордость человека, и он ничего тебе не расскажет. Польсти ему, и постепенно он выложит больше, чем собирался.

Один из милиционеров, стройный юноша не старше Паскуале, пропустил их на деревянную лестницу, которая закручивалась винтом внутри сигнальной башни. Лестница была такой узкой, что пришлось идти гуськом. Никколо остановился на середине и покачал хлипкие перила, затем быстро зашагал дальше. У самого верха он обернулся к Паскуале и спросил:

— Ты когда-нибудь видел мертвецов?

— Конечно.

— А умерших насильственной смертью?

— Прошлой зимой я посещал анатомический театр в Новом Университете, чтобы знать, как устроен человек. Ничего такого я не боюсь.

— Смелое заявление. Но ты помнишь, что мертвецы не кровоточат. А здесь, боюсь, будет море крови. И к тому же кишечник имеет обыкновение расслабляться в момент смерти. Ты, наверное, посещал занятия зимой, чтобы не страдать от запаха, а? Если тебе вдруг станет нехорошо, ничего страшного, Паскуале. В этом нет ничего позорного.

В маленькой деревянной будке наверху было два милиционера и капитан в красном плаще, и там было бы тесно, даже если бы они не жались к стенам, потому что тело Джулио Романо лежало на круглом возвышении в центре. Кто-то уже вытер липкую лужу вокруг головы Романо, добавив грязи к брызгам и разводам на гладких досках пола. В воздухе висел густой запах скотобойни, от которого у Паскуале свело скулы. Повсюду валялась бумага, разорванная на куски, самый крупный из которых был не больше человеческой ладони, под маленьким круглым окошком лежала куча осколков черного стекла.

Несмотря на опасения Никколо, Паскуале не стало плохо, его снедало любопытство. Он ждал, что же станет делать журналист, о чем спрашивать; кроме того, он ни разу не был в сигнальной башне. Тело лишь отдаленно напоминало живого человека, который удерживал за руку Салаи еще сегодня утром. Более того, оно напоминало плохо сделанный манекен, одетый в дорогую черную одежду и погруженный в самое себя, отстранившись от мира людей. Со мной не сделают ничего, казалось, заявляло оно, хуже того, что уже было сделано до моей смерти. Кожа на нижней челюсти была стесана до кости, в горле зияла глубокая рваная рана, наполненная темной вязкой жижей.

Деревянная будка, не больше корабельной каюты, была ярко освещена ацетиленовой лампой, висящей под круглым сводом потолка. Тело лежало на площадке высотой в половину человеческого роста. На этой платформе обычно стоял сигнальщик, глядя в подзорную трубу через окна в куполе, выходящие на все четыре стороны, на крылья ближайших сигнальных башен или на сложные передатчики Большой Башни. Прямо напротив двери находился противовес, который приводил в движение сигнальное крыло башни. Рядом с ним был медный рупор, грифельная доска в разводах и кусок мела на веревочке. Одно из маленьких круглых окошек было распахнуто, через него Паскуале видел огоньки, красный и зеленый, горящие на верхнем и нижнем концах сигнального крыла.

Никколо еще раз приветствовал капитана, достал небольшой блокнот и остро заточенный свинцовый стержень и спросил, лежит ли тело так, как оно было найдено. Вспомнив, для чего он здесь, Паскуале достал из сумки лист бумаги и уголь, хотя пока не был готов рисовать.

Капитан сказал, отвечая на вопрос Никколо:

— Нет, конечно. Оно было привалено к двери, вы же видите, где текла кровь. Нам пришлось немало потрудиться, чтобы войти, и потом, чтобы положить его сюда для осмотра хирурга.

Никколо наклонился, изучая дверь. Он внимательно оглядел замок, провел пальцем по нижнему краю двери, потом выпрямился:

— Он был мертв, когда его нашли. Так сказал слуга.

Капитан, высокий человек с шапкой черных волос и аккуратно подстриженной по контуру квадратной челюсти бородой, походил на римского центуриона. Паскуале обнаружил это сходство в дюжине линий. Капитан сказал:

— Мертвее не бывает. У него сломана гортань; должно быть, удушье с потерей крови бежали наперегонки, чтобы прикончить этого бедолагу.

Никколо метался по периметру будки, обогнул ее раз, другой. Пока капитан со стражниками смотрели на журналиста, Паскуале начал зарисовывать тело, его согнутые руки и ноги, запрокинутую голову, лицо, на котором застыло отстраненное выражение, какого Паскуале не видел ни на одном живом лице. У него в голове как-то особенно прояснилось, когда он принялся за работу. Паскуале начал сознавать что смерть — это не просто потеря живости, а некие глубинные изменения. Такого он никогда не забудет, и теперь он меньше боялся смерти. После смерти уже не страдаешь. Не остается того, что может страдать.

Никколо высунулся в открытое окно, потом показал капитану руку, кончики пальцев были испачканы кровью. Капитан сказал:

— Кровь здесь повсюду. Словно этот бедняга кидался во все стороны перед смертью, может быть, пока убийца все здесь громил, — вы, конечно же, заметили рваную бумагу повсюду. Сигнальщик хранит записи всех сообщений, полученных или отправленных, эти обрывки, кажется, в основном от них. Тот, кто убил Романо, должен быть залит кровью с головы до ног. Поэтому я и думаю, что он не из домочадцев. Мы собрали всех, как только прибыли, а прошло не больше двадцати минут с момента обнаружения тела. Ни на ком не было следов крови, отмыться так тщательно и быстро невозможно. И ни на ком не было следов борьбы: ни царапин, ни синяков. Тот, кто это сделал, был просто ненормальный, несчастный Романо сражался храбро, может, даже пытался преследовать убийцу на лестнице.