Игры чародея, или Жезл Ниерати - Браславский Дмитрий Юрьевич. Страница 43

— Что же мешает ему пойти учиться?

— Традиция, я думаю. У них ведь довольно жесткие представления о том, что эльфу подобает, а что не подобает. Учиться магии, скажем, явно не подобает. А интересоваться… Кто сказал, что это запрещено?

— Никто не говорил, — поддакнул Торрер. — Вы извините, почтенная госпожа, люди то и дело забывают, что у эльфов очень неплохой слух. По сравнению с ними, конечно.

— Я и не знала, — смутилась чародейка. — В смысле не знала, что настолько…

— Насколько? — уточнил Торрер. — Ничего ведь выдающегося, если откровенно-то говорить. Вот мой дед, тот да. Мог бы сейчас сказать, что на море творится: прилив там или отлив. А уж если бы рорр разгулялся… — И, подмигнув чародейке, эльф побежал догонять гнома.

Однако ему и в голову не могло прийти, что их спор с Мэттом разрешится столь неожиданным образом: дороги за воротами не было.

Глава XVI

— Припекает, однако.

Авертай выскользнула из шелковой мужской рубахи, освободилась от коротких, чуть ниже колен, штанов и, перевернувшись на живот, растянулась на солнце.

Аранкх неодобрительно скользнул взглядом по тоненькой мальчишеской фигурке:

— Милая, мы, конечно, в лесу…

— М-м-м… — пробормотала Авертай, подбирая волосы, чтобы они не загораживали спину.

— Ханжа ты, эльфенок, — ухмыльнулся Риндал, мысленно проведя ладонью по бедрам предводительницы. — Тебе не в талиссе — в монастыре надо быть.

— А мы скоро не талиссой и будем!

— И чем же мы будем? — подняла голову Авертай. — Говори уж, раз начал.

Отдых был безнадежно испорчен. Вот ведь зануда!

И как хорошо все складывалось! Трэмани, похоже, рассчитывал, что соперничество начнется только в Нетерте, даже людей своих бросил. А то и вовсе был уверен, что он один получил послание от Абу Дамлаха.

Да она Кайала на руках была готова носить!

— Сборищем ублюдков, — выплюнул эльф. — Готовых убивать всех и каждого. Они ведь, считай, и не сопротивлялись — так в чем доблесть, перерезать десяток людей, как баранов?!

— Попридержи язык, а? — зло бросила Авертай. — Ты был против, талисса решила иначе. И правильно решила: стоит или вовсе плюнуть на Жезл, или не играть вполсилы.

— Играть, значит?! — ухватился за ее слова Аранкх. — Игра — это когда приз достается лучшему, а не когда проигравший — покойник. Ладно бы еще наша жизнь от этого зависела!

— Жизнь ведь не самоцель, — примирительно заметил Себ, внимательно просматривавший отобранные у купца свитки. — Посмотри, денек какой. Лес, тишина, красотища, можно никуда не торопиться! Тебе часто такие выпадали? Сиди себе — и радуйся жизни. Радуйся, понимаешь? А не дрожи над ней, как девчонка над своим «сокровищем»!

— И чему же прикажешь радоваться? Тому, что мы убиваем людей ради какой-то железяки?

— Ну, радуйся тому, что мы убиваем людей, — хихикнул Риндал. — Нет, правда: если уж решили, чего себе проблемы-то придумывать? Я тебя уверяю: Трэмани точно так же нас бы перерезал. Если бы знал, где искать.

Какое же было искушение выскочить и бросить ему в лицо: «Не суди всех по себе!» Но Трэмани сдержался. Покуда они живы, он не мог позволить себе погибнуть.

Трэмани вжал голову в землю. Если он все рассчитал правильно, сегодня их станет на одного меньше.

— Сдается мне, ты знаешь про Жезл больше меня, — фыркнул Аранкх.

— Все мы про него одинаково знаем, — заметил дремавший в теньке жрец Орробы. — Вернее, одинаково не знаем.

«А еще точнее, — с грустью подумал Кайал, — не всем положено про него знать». Не лежала у жреца душа скрывать такие вещи от друзей — но ослушаться синклита он не мог. Единственное утешение: принимая Кайала в талиссу, они знали, что он посвящен Госпоже. И осознавали, что он не пойдет против ее воли.

Хотя и ему самому многое оставалось непонятным. Если для иерархов Жезл столь важен, почему синклит не послал в Нетерту кого-нибудь, лучше подготовленного к сражению с дюжиной чародеев Круга? А если нет, почему синклит оказывает их талиссе такую помощь? Почему готов рискнуть своими людьми в Нетерте, чтобы провести туда талиссу незамеченной? И почему, наконец, ему велели опасаться жрецов Сентарка — вплоть до того, что любой жрец этого бога, которого Кайал всю жизнь считал другом Госпожи, должен был рассматриваться как враг?

— А стоило бы, — мрачно пробормотал Аранкх, уже жалея о своей вспышке. Что толку — они все равно его не слышат.

— Что стоило бы, — попробовала перехватить инициативу Авертай, — так это узнать наверняка про третью талиссу. Сказать по чести, я не верю, что она останется в Трумарите.

— Узнай, — буркнул Кайал. — Можно подумать, что я тебе мешаю.

— Ты отлично понимаешь, что я имею в виду, — вспылила девушка. — И если уж мы помогли твоему Ордену, почему бы ему не отплатить нам тем же?

— Он и отплатил. — Кайала было не так-то просто вывести из себя. — Если бы не моя Госпожа, Трэмани оказался бы в Майонте первым.

Лежа за кустами, Трэмани чувствовал, как голова идет кругом. Какая еще третья талисса? И выходит, девчонке помогла Орроба, — но почему?!

— Допустим. И все равно: пока есть время, почему бы тебе не связаться со своими?

— А Зар потом потащит меня на закорках? — Кайал приоткрыл один глаз. — Что ты дергаешься? Тебе здесь плохо?

— Отлично, — промурлыкала Авертай, поболтав ногами. — Аранкх треплет мне нервы, третья талисса может напасть на нас в любую секунду. Лучше некуда!

— Орден и сам заинтересован, чтобы у нас все прошло гладко, — терпеливо и наверняка не в первый раз принялся объяснять жрец. — О том, что с Трэмани мы справились, я им сообщил. Если будет на то воля Госпожи, она найдет меня, где бы я ни был.

— Да знаю, — отмахнулась девушка. — Это-то я знаю. А третья талисса?

— Сидит в Трумарите и носа не высовывает. Даже я уже выучил! — подал голос Заратти.

С кем согрешила давно ушедшая за Грань мать чародея, в талиссе не знал никто. Но гаррасы поспешили избавиться от мальчишки, как только тот оказался способен сам добывать себе пропитание. И если бы его не приютили в Килузанской школе…

— Так, значит? Ну ладно… — Девушка сделала вид, что сердится. — Все-то вам ясно, все-то у вас гладко и спокойно. А вот котелок, между прочим, до сих пор не помыт!

— Эх, нет в жизни счастья, — лениво зашевелился Кайал. — В следующий раз притворюсь спящим.

— Тебя будить — одно удовольствие! — злорадно сообщила жрецу Авертай. — Но посуду вместо тебя я мыть не буду, не надейся. Моя очередь послезавтра — и не секундочкой раньше.

— Значит, завтра привал ближе к полуночи, — пробурчал жрец.

— Спи лучше. — Себ легко вскочил на ноги. — Ручей недалеко, а мне все равно что-то не сидится.

— Совесть мучает? — предположил эльф. — Плюнь в меня Эккиль, это неспроста!

— Совесть пусть вон Риндала мучает, — мотнул головой Себ. — И конечно, неспроста: представляешь себе, на что способен невыспавшийся жрец такой богини? В общем, я мигом.

Трэмани затаил дыхание. Он и без того испытывал Судьбу, подбираясь к эльфу так близко.

Себ спускался к ручью неторопливо, мурлыча себе под нос едва различимый мотивчик. Поднапрягшись, Трэмани узнал бесхитростную портовую песенку «Обними меня, малыш» — сколько раз ему и самому доводилось слышать ее, вернувшись из очередного плавания…

Как же давно это было — еще до того, как он встретил Сиэль. А теперь никого из них нет.

Мертвы. Все. До единого.

— Себ!

Эльф! Проклятие!

И вновь Трэмани с трудом удержал себя на месте. Только бы не сорваться, не кинуться навстречу этому мерзавцу.

— Чего тебе? — Себ продолжал беспечно идти вперед.

«Ну еще немножко, — взмолился Трэмани. — Пару шагов. Ну давай, давай же!»

— Быстро назад!

Приглушенное ржание лошади.

— Боги всемогущие! — Нога Себа нырнула в петлю.

Будь что будет. Трэмани что есть силы толкнул бревно, и оно покатилось с обрыва, приминая чахлые кустики и увлекая за собой рухнувшее на землю тело.