Столпы Земли - Фоллетт Кен. Страница 214

– Я и не знал, что должен еще и о нем заботиться, – сказал он.

– Я должна. И если уж ты содержишь меня, то позаботься и о нем.

– На это я, по-моему, согласия не давал, – строго сказал он.

– Не злись, прошу тебя.

Но было поздно: Джек уже разошелся.

– Ричарду уже двадцать три. Он на два года старше меня. С какой стати я должен кормить его? Почему мне приходится есть на завтрак черствый хлеб, тогда как он уплетает бекон на мои деньги?

– Кроме того, я опять беременна.

– Что?

– У меня будет ребенок.

Гнев Джека сразу улетучился. Он схватил ее за руку:

– Вот здорово!

– Ты рад? – сказала она. – Я боялась, что ты разозлишься.

– Разозлюсь? Да я на седьмом небе от счастья! Мне не пришлось увидеть Томми грудным младенцем, так что теперь я смогу наконец узнать, чего лишился в свое время.

– А как же насчет дополнительных обязанностей и денег?

– Да к черту эти деньги! У меня просто плохое настроение, потому что нам приходится жить раздельно. У нас полно денег! Ты только подумай: у нас будет еще один ребенок! Хорошо бы родилась девочка. – Он о чем-то задумался и нахмурился: – А когда...

– Я думаю, в последний раз, когда мы были вместе, перед тем как Филип заставил нас жить порознь.

– Наверное, в канун Дня Всех Святых. Помнишь ту ночь? Ты скакала на мне, как лошадка...

– Помню, – сказала она и покраснела.

Он нежно посмотрел на нее:

– Я хочу тебя, сейчас.

– Я тоже. – Алина улыбнулась.

Они руками потянулись друг к другу через стол.

И тут вошел Ричард. Разгоряченный, весь в пыли, он ввел за собой коня.

– Плохие новости, – сказал он, тяжело дыша.

Алина подняла Томми с пола, чтобы он, не дай Бог, не попал под копыта.

– Что случилось? – спросил Джек.

– Завтра нам надо уйти из Кингсбриджа.

– Но почему?

– В воскресенье Уильям Хамлей опять собирается сжечь город.

– Нет! – закричала Алина.

У Джека мороз пробежал по коже. Он вспомнил страшную картину пожара три года назад, всадников Уильяма с горящими факелами в руках, безумство, охватившее горожан, крики, стоны и запах обуглившейся человеческой плоти. Он вновь увидел бездыханное тело своего отчима с проломленным черепом. Джек почувствовал, как тошнота подступает к горлу.

– Откуда тебе известно? – спросил он Ричарда.

– Я был в Ширинге и видел, как люди Уильяма покупали новое оружие у оружейника.

– Но это не значит...

– Значит. И очень многое. Я пошел за ними в трактир и подслушал их разговоры. Один из них спросил, как защищен Кингсбридж, а другой ответил, что никак.

– О Боже, это правда, – сказала Алина. Она посмотрела на Томми, и рука ее легла на живот, где уже билась новая жизнь. Она подняла глаза и встретилась взглядом с Джеком. Оба подумали об одном и том же.

Ричард продолжал:

– Позже я разговорился с новобранцами Уильяма, те не знали, кто я. Мне пришлось рассказать им о битве при Линкольне и намекнуть, что я снова хотел бы поучаствовать в каком-нибудь сражении. Они сказали, чтобы я шел в Ерлскастл, но только сразу, в этот же день, потому что назавтра они уезжают, сражение должно начаться в воскресенье.

– Воскресенье, – испуганно прошептал Джек.

– Я съездил в Ерлскастл, чтобы во всем убедиться самому.

– Ричард, зачем, ведь это же было опасно? – сказала Алина.

– Все оказалось правдой: туда-сюда сновали посыльные, воины точили оружие, чистили лошадей... Сомнений нет: готовится набег. – И голосом, полным ненависти, закончил: – Этот дьявол Уильям ни перед чем не остановится. – Его рука, дрожа, потянулась к правому уху, и он дотронулся до горящего шрама.

Джек с минуту внимательно смотрел на Ричарда. Конечно, он был бездельник и вообще никчемный человек, но во всем, что было связано с войной, его суждения были достойны внимания. И если он говорил, что Уильям готовится к набегу на город, значит, так оно наверняка и было.

– Это будет катастрофа; – сказал Джек, обращаясь, скорее, к себе самому. Кингсбридж только-только начал возрождаться. Три года назад сгорела овчинная ярмарка, два года назад на головы прихожан рухнула церковь, а теперь еще это. Люди подумают, что город приговорен к несчастью. Даже если им удастся спастись бегством и избежать кровопролития, Кингсбридж будет превращен в руины. Никто больше не захочет жить здесь, приезжать торговать на рынке или работать. Для кого тогда строить новый собор?

– Надо немедленно сообщить приору Филипу, – сказала Алина.

– У монахов сейчас как раз ужин. Идем, – согласился Джек.

Алина собрала Томми, и они в сумерках поспешили в монастырь.

– Когда построят собор, рынок можно будет устраивать внутри него. Он будет защитой от разграбления, – сказал Ричард.

– Но пока нам нужен рынок, чтобы на доходы от него строить собор, – сказал Джек.

Ричард, Алина и Томми остались ждать снаружи, а Джек вошел в монастырскую трапезную. Все монахи молча ужинали, и только один молодой монах вслух читал на латыни. Джек узнал отрывок об апокалипсисе из «Книги откровений» Иоанна Богослова. Он встал в дверях и встретился взглядом с Филипом. Тот, казалось, был удивлен, увидев юношу, но тут же встал из-за стола и подошел к нему.

– Плохие вести, – мрачно сказал Джек. – Я позову Ричарда, он все расскажет.

Все вместе они прошли в восстановленный алтарь, и там, в кромешной тьме, Ричард поведал приору о планах Уильяма. Когда он закончил, Филип сказал:

– Но у нас же нет теперь никакой ярмарки. Так, небольшой рынок.

– По крайней мере, – сказала Алина, – мы можем еще увести всех завтра из города. Нельзя допустить, чтобы кто-то пострадал. А дома мы опять восстановим, как в прошлый раз.

– Если только Уильям не вздумает преследовать людей, – тревожно сказал Ричард. – С него станется.

– Даже если мы все спасемся, думаю, рынку конец, – с угрюмым видом произнес Филип. – После этого никто больше из страха не захочет ставить свои ларьки и прилавки в Кингсбридже.

– О соборе тоже, наверное, придется забыть, – сказал Джек. – За последние десять лет одна церковь дотла сгорела, другая рухнула. А сколько каменотесов и каменщиков погибло, когда горел город! Следующая трагедия, я думаю, станет последней. Люди просто разуверятся во всем.

Филип застыл, пораженный. Джек знал, что ему не было еще сорока, но лицо его уже прочертили глубокие морщины, а волосы на висках совсем поседели. Когда он заговорил, в глазах его блеснули угрожающие огоньки.

– Я не принимаю вашего плана. И полагаю, Господь поступил бы так же.

Джек никак не мог понять, о чем говорит приор. Как мог он не согласиться? Что же, сидеть, как цыплята, и ждать, пока лиса решит их судьбу?

– Так что же ты намерен делать? – с недоверием спросил он. – Молиться, чтобы сегодня ночью Уильям упал с кровати и сломал себе шею?

Ричард, похоже, готов был сражаться.

– Давайте дадим бой. Почему бы и нет? Нас ведь сотни. У Уильяма будет человек пятьдесят, от силы – сто; мы задавим их числом.

– А сколько наших людей погибнет, ты подсчитал? – протестующе сказала Алина.

Филип качал головой.

– Монахи не воюют. – В голосе сквозило сожаление. – А требовать от горожан, чтобы они отдавали свои жизни, когда я не готов рискнуть своей, не могу.

– На моих каменщиков тоже не рассчитывай, – сказал Джек Ричарду. – Это не их забота.

Приор посмотрел на брата Алины: он был сейчас единственным из них, кто понимал в военном деле.

– Есть еще способ защитить город, кроме большого сражения? – спросил Филип.

– Вокруг Кингсбриджа нет даже городских стен, – ответил Ричард. – Нам ничего другого не остается, как только своими телами преградить путь врагу.

– Городские стены... – задумчиво проговорил Джек.

– Мы можем попробовать вызвать Уильяма на одиночные поединки лучших воинов, но он вряд ли примет наш вызов, – сказал Ричард.

– А стены нас могут спасти? – спросил Джек.

Ричард поспешил ответить: