Столпы Земли - Фоллетт Кен. Страница 58

– Спасайся! – крикнул он Тому, и в этот момент нападавшие хлынули в ворота замка, расшвыривая обороняющихся рыцарей. Том повернулся и побежал через мост.

Пятнадцать или двадцать графских воинов стояли у вторых ворот, готовые защищать верхний двор. Они расступились, чтобы пропустить графа и Тома. Когда их ряд снова сомкнулся, Том услыхал, как сзади по деревянному мосту застучали копыта. Шансов у оборонявшихся не было никаких. В глубине души Том прекрасно понимал, что это был хитро спланированный и отлично осуществленный набег. И все же главной его заботой была Эллен и дети. Сотня кровожадных, до зубов вооруженных головорезов с минуты на минуту могла ворваться и наброситься на них. Он кинулся ко дворцу.

На середине деревянной лестницы, что вела в большой зал, он оглянулся. Рыцари, оборонявшие ворота, почти моментально были сметены напавшими на них всадниками. Граф Бартоломео уже бежал по ступенькам вслед за Томом. Им оставались считанные минуты, чтобы войти внутрь и поднять лестницу. В мгновение ока Том преодолел оставшееся расстояние и влетел в зал... и тут он убедился, что нападавшие были еще умнее, чем он о них думал.

Вражеские лазутчики, которые сломали ворота, перерезали трос подъемного моста и подожгли конюшни, пробрались во дворец и теперь нападали на каждого, кто пытался найти в нем убежище.

Сейчас они стояли в большом зале дворца, четыре страшных воина, одетые в кольчуги. Вокруг них лежали окровавленные тела мертвых и раненых рыцарей, которые были безжалостно зарезаны, как только вошли внутрь. Потрясенный, Том увидел, что главарем этой банды был Уильям Хамлей.

Том уставился на него, застыв от удивления. Уильям словно опьянел от крови. Том уже собрался было попрощаться с жизнью, но тут один из людей Уильяма схватил его за руку и отшвырнул в сторону.

Итак, Хамлей напали на замок графа Бартоломео. Но почему?

Перепуганные слуги и дети сбились в кучу в дальнем конце зала. Похоже, убивали только воинов. Том пошарил глазами по залу и, к своему величайшему облегчению, вознося хвалу Господу, увидел и Альфреда, и Марту, и Эллен с Джеком, стоявших среди графской челяди, до смерти напуганных, но, несомненно, целых и невредимых.

Прежде чем он успел к ним подбежать, у двери начался бой. Ввалившиеся в зал Бартоломео и два его рыцаря были встречены поджидавшими их врагами. Один из людей графа был тут же убит, но другой, подняв меч, бросился защищать своего господина. На помощь Бартоломео прибежали еще несколько рыцарей, и на маленьком пятачке завязалась отчаянная схватка, а поскольку орудовать мечами было невозможно, в ход пошли кинжалы и кулаки. В какой-то момент показалось, что защитники графа начали одерживать верх, но затем они вынуждены были обороняться и с тыла, ибо прорвавшиеся в верхний двор воины Хамлеев уже взбирались по лестнице дворца.

– Довольно! – заревел чей-то могучий голос.

Противники замерли, и бой прекратился.

Тот же самый голос произнес:

– Бартоломео, граф Ширинг! Ты сдаешься?

Том увидел, как повернулся граф и взглянул на дверь. Рыцари расступились.

– Хамлей, – неуверенно прошептал граф. Затем он повысил голос и сказал: – Обещаешь ли ты, что не тронешь мою семью и моих слуг?

– Обещаю.

– Поклянись.

– Клянусь Богом.

– Я сдаюсь, – проговорил граф Бартоломео.

Том обернулся. Через весь зал к нему бежала Марта. Он подхватил ее на руки, а затем подошел и обнял Эллен.

– Мы спасены! – воскликнула она со слезами на глазах. – Мы все спасены.

– Спасены! – грустно сказал Том. – Но снова нищие.

Ликовавший Уильям вдруг посерьезнел и замолчал. Ведь он сын лорда Перси, и не к лицу ему вопить и улюлюкать, словно простому воину. Он придал лицу выражение надменного удовлетворения.

Они победили. Он справился со своей задачей. Не без трудностей, конечно, но справился, и нападение было осуществлено столь успешно главным образом благодаря проделанной им подготовительной работе. Он потерял счет своим жертвам, а сам уцелел. Внезапно он почувствовал, что его лицо в крови. Он вытер ее, но она снова выступила. Это была его кровь. Уильям провел рукой по лицу, затем по голове. Нащупал рану. Он не надел шлем специально, чтобы не вызвать подозрения, и только теперь, поняв, что ранен, ощутил боль. Он не расстроился. Ведь полученные в бою раны – это признак доблести.

Его отец остановился в дверях напротив графа Бартоломео. Жестом побежденного граф протянул ему свой меч – рукояткой вперед. Перси взял его, и вновь раздались победные крики воинов.

Когда они наконец смолкли, Уильям услышал голос Бартоломео:

– Почему ты это сделал?

– Ты замышлял мятеж против короля.

Осведомленность лорда изумила графа, и на его лице появился страх. Уильям, затаив дыхание, гадал, признает ли перед всем народом наголову разбитый Бартоломео свое участие в заговоре. Но тот, вновь обретя самообладание, расправил плечи и гордо произнес:

– Я буду защищать свою честь перед королем.

Отец кивнул:

– Как хочешь. Вели своим людям сложить оружие и покинуть замок.

Тихим голосом граф отдал своим рыцарям распоряжение, и они один за другим начали подходить к Перси, бросая к его ногам свои мечи. Уильям наслаждался, глядя на них. «Вы только посмотрите, как покорны они моему отцу!» – с гордостью думал он.

– Окружи графских лошадей и привяжи, – приказал Перси одному из своих рыцарей. – Возьми еще людей, пусть разоружат мертвых и раненых. – Конечно, оружие и лошади побежденных принадлежали победителям: воинов Бартоломео отпустят на все четыре стороны безоружных и, естественно, пешком. Люди Хамлея также опустошат графские закрома. Награбленное погрузят на конфискованных лошадей и отправят в Хамлей, деревню, чье имя носила эта семейка. Отец сделал знак подойти другому рыцарю и сказал: – Отбери тех, кто работал на кухне, и скажи им, чтобы готовили обед. Всех остальных – вон. – После битвы воины были голодны, и теперь им предстоял пир. Прежде чем войско отправится восвояси, лучшие продукты из запасов графа Бартоломео будут съедены, а отборные вина выпиты.

Минутой позже рыцари, окружавшие отца Уильяма и Бартоломео, расступились, образовав проход, и в зал явилась мамаша.

Среди всех этих здоровенных вояк мать выглядела просто крошечной, а когда она размотала закрывавший лицо шарф, те, кто видел леди Хамлей впервые, содрогнулись от ее уродства.

– Большая победа, – проговорила она довольным голосом, посмотрев на отца.

Уильяму хотелось сказать: «Все это благодаря мне. Правда, маменька?» – но он прикусил язык, а вместо него заговорил отец:

– Это Уильям постарался. Молодец!

Мать повернулась к сыну, с нетерпением ожидавшему от нее поздравления.

– В самом деле?

– Да, – сказал отец. – Мальчик неплохо поработал.

– Возможно, так оно и есть, – произнесла мать, согласно кивнув.

Обрадованный материнской похвалой, Уильям глупо осклабился.

Она взглянула на графа Бартоломео.

– Графу следовало бы поклониться мне.

– Этому не бывать, – возмутился Бартоломео.

– Притащите-ка сюда его дочь, – приказала мать.

Уильям посмотрел по сторонам. На какое-то время он совсем позабыл об Алине. Он пробежал глазами по лицам слуг и детей и сразу же увидел ее, стоящую рядом с Мэттью, этим женоподобным управляющим. Уильям подошел, взял ее за руку и подвел к матери. Мэттью последовал за ними.

– Отрежьте ей уши, – велела мать.

Алина пронзительно закричала.

Уильям почувствовал, как по его бедрам пробежало странное волнение.

Лицо Бартоломео сделалось серым.

– Ты обещал, что не тронешь ее, если я сдамся, – сказал он, обращаясь к Перси.

– Все будет зависеть от твоего послушания, – проговорила мать.

«Это разумно», – согласился Уильям.

Бартоломео все еще казался непокорным.

«Интересно, – думал Уильям, – кому маменька поручит отрезать Алине уши?» Может быть, ему? Эта мысль его ужасно волновала.