Пираты Черных гор - Черненко Дэн. Страница 23

– Я все еще здесь, ваше величество, – мне так кажется.

– Хорошо. Я знаю, тебе становится лучше.

Грас лукавил – здоровье колдуна не улучшилось до такой степени, как хотелось бы королю. Возможно, когда они вернутся в столицу, ему следует показать Птероклса другим волшебникам. Хотя... поможет ли это? Птероклс был лучшим из всех, кого он знал. Смог бы менее сильный волшебник верно оценить его состояние?

«Слишком много вещей, о которых надо беспокоиться одновременно, – подумал Грас – Нам только не хватает нашествия ментеше».

Король Грас поднял глаза к небесам и прошептал быструю молитву. Он был бы более счастлив, если бы увидел от богов больше помощи. Те, кто поклонялся Низвергнутому, – ментеше, а также, вероятно, принц Василко со своими приспешниками, – знали, на какую награду можно рассчитывать. Те, кто противостоял им, не испытывали такой уверенности. То, что получали они, не было столь очевидно в этом мире. В следующем – да, при условии, что Милваго проиграет сражение своим детям и останется низвергнутым. А если нет... Грас предпочитал не думать об этом.

Слишком много было вещей, о которых он не хотел думать. Ко времени, когда армия вошла в столицу, их число превысило те, что были достойны его внимания.

Гонцов уже отправили в королевский дворец, и Ланиус знал с точностью до часа, когда прибудет Грас и его армия. Еще одна вещь, по поводу которой старший король сомневался, – надо ли было делать это. Если у Ланиуса есть что-то... на уме, Грас давал своему собрату-королю шанс отказаться от преступных замыслов. Впрочем, Грас не думал, что Ланиус готовит заговор – его собственные шпионы не сообщали подобных сведений. Был ли зять достаточно умным, чтобы делать что-то тайное, не привлекая их внимание? Грас беспокоился бы гораздо меньше, если бы он не знал, насколько действительно умен Ланиус.

Но ворота города открылись перед ним, и тучи стрел не осыпали его с городских стен – не было даже одной, предательской и точной.

Ланиус вышел через Северные ворота приветствовать его вместе с Сосией и со своими детьми – принцем Крексом и принцессой Питтой, в сопровождении Орталиса, Эстрилды и архипастыря Ансера.

– Добро пожаловать домой! – сказал Ланиус.

– Спасибо, ваше величество, – ответил Грас, надеясь, что его чувство облегчения не очень заметно.

Он бы больше обеспокоился, если бы Ланиус при приветствии употребил его королевский титул. Для него не было тайной, что его собрат-король не считает его законным правителем. В случае если бы зять что-то замышлял, он, возможно, пытался бы умаслить его. Таким образом, все шло так, как должно.

– Дедушка! – завизжали Крекс и Питта и поспешили ему навстречу.

Грас слез с седла – это он всегда делал с удовольствием, – нагнулся и сгреб их в объятия. То, что они были рады видеть его, давало ему ощущение правильности собственных поступков. В отличие от взрослых дети воздавали тебе то, что, как они думали, ты заслуживаешь.

Подошел конюх, чтобы взять на себя заботу о лошади. Лошадь была послушной, но все равно Грас был счастлив видеть, как кто-то другой теперь занимается ею.

– Хорошо, что ты вернулся, – сказали Сосия и Ансер почти хором и рассмеялись из-за этого.

Казалось, ни дочь, ни его незаконнорожденный сын не имели никаких оснований жалеть о его возвращении. И недовольство Сосии его романом с Алсой, казалось, прошло, что тоже было хорошей новостью.

– Я бы хотел, чтобы в Черногории дела шли лучше, – сказал Грас.

Услышав его слова, Ланиус удивленно поднял брови. Грасу понадобилось мгновение, чтобы понять, почему. Любой король Аворниса, как он полагал, провозгласил бы победу, неважно, была она или нет. Он не видел в этом смысла. Он знал правду – и вся армия тоже. Если бы он так поступил, это выставило бы его лжецом или глупцом. А так он останется в глазах окружающих честным человеком, который проиграл битву. Он надеялся, что это будет лучше для него.

Грас понимал, почему Ланиус, поприветствовав его, отошел в сторону. У его зятя было веское основание не любить его, но этот молодой человек также отличался сдержанностью – скорее даже застенчивостью. Орталис также не спешил приблизиться: его законный сын сделал более чем достаточно, чтобы рассердить его. Он и Орталис обменялись взглядами, полными злобы.

И Эстрилда тоже не спешила сделать шаг навстречу мужу. Это несколько задело Граса. Жена все еще не простила ему измены? Но неприятный разговор состоялся, и они помирились – впрочем, Грас почти сразу отправился воевать, и примирение оказалось непрочным. Может быть, она не сердилась из-за Алсы, а подозревала, что, пока он был на севере, какая-нибудь черногорская девушка согревала его постель. Такого не случилось – еще и потому, что Грас не хотел, чтобы сведения об этом рано или поздно дошли до нее. «Но Эстрилда все равно подозревает меня». Король Грас вздохнул: «Половина моей семьи любит меня, другая половина хотела бы, чтобы я все еще сражался с черногорцами. Могло быть и хуже. Да, но клянусь Олором и Квилой, могло бы быть и лучше».

Он повернулся к Гирундо. Любит его семья или нет, дела королевства должны идти своим чередом.

– Отправь людей в казармы, – велел он. – Дай им отпуска по отрядам, соблюдая очередность. Иначе они разнесут город по камню.

– Надеюсь, что ничего подобного не случится, – ответил Гирундо. – Если те, кто не получил отпуска, будут выражать недовольство, я пойду им навстречу.

Грас кивнул.

– Поступай, как считаешь нужным. Главное – чтобы был соблюден порядок. Разумеется, они захотят и выпить, и побуянить. Но пусть ведут себя сдержанно.

– Я понимаю.

И Гирундо отправился отдавать приказания своим офицерам.

– А что со мной, ваше величество? – спросил принц Всеволод. – Меня ты тоже отправишь в казармы?

– Я сделаю все возможное, чтобы вернуть вас в Нишеватц, ваше высочество. – Грас постарался не услышать горечи в голосе черногорца. – А пока вы останетесь во дворце как мой гость.

– И мой, – добавил Ланиус. – У меня много вопросов к вам о стране черногорцев и о ваших обычаях.

Грас изо всех сил постарался не рассмеяться. Судя по выражению лица Сосии, она тоже старалась. У Ланиуса были любимцы – котозьяны и обезьяны, которых когда-то привезли в дар черногорцы. И вот наконец у Ланиуса появилась возможность подробно расспросить о них.

– Ваше величество, что я знаю – все расскажу тебе.

Всеволод говорил с воодушевлением, чтобы Ланиус заинтересовался. Грасу пришлось отвернуться, чтобы ни принц, ни зять не заметили его улыбку. Если Всеволод дает такое обещание, это только доказывает, что он не знает, во что ввязывается.

Принц Всеволод выглядел недовольным. Король Ланиус украдкой изучал лицо черногорца, бугристое, вдоль и поперек изъеденное морщинами, с ужасным носом, похожим на нос корабля, – такому сами боги велели вечно выглядеть недовольным.

– Вопросы, вопросы, вопросы! – воскликнул Всеволод, вскидывая руки в воздух. – Разве я – узник, что ты задаешь мне так много вопросов?

– Вы же сказали мне, что расскажете все, что знаете, – заметил Ланиус.

– О, боги, не все сразу!

– О-о! – Ланиус произнес это так, как будто властитель Нишеватца бросил камень в его любимого котозьяна. – Извините, ваше высочество. Я хочу, чтобы вы были счастливы здесь.

Всеволод тяжело кивнул. Ланиус издал тихий вздох облегчения – так или иначе, в этом он был прав. Принц в изгнании мрачно уставился на него:

– Как я могу быть счастлив, запертый все время во дворце?

– А я счастлив, – с искренним удивлением проговорил Ланиус. – А что бы вы хотели делать?

– Охотиться, – сразу же ответил Всеволод. – Все равно на кого. Охотиться на кабана, гусей, даже кроликов. Вы – охотник, ваше величество?

– Ну... нет, – признался Ланиус.

Всеволод презрительно скривил губы. Ланиус поспешил заметить:

– Архипастырь Ансер – отличный охотник. – И после небольшого колебания он добавил: – Принц Орталис тоже иногда охотится.