Королевский гамбит - Скирюк Дмитрий Игоревич. Страница 15

— Что-то медленно сегодня, — посетовал Роберт. — А вот, сдвинулось. Приготовились… Пошли!

Бронированная стенка скользнула вверх, Роберт уже привычным боковым манёвром вывел машину в коридор, проверил радар, услышал, как позади в кресле изумлённо крякнул Ральф, поднял глаза на экран и тоже ахнул:

— Человек!

Двуногая фигура в оранжевом комбезе заметалась в свете прожектора.

— Вот ни фига себе! — вскричал обрадованно Ральф. — Я ж говорил, должны быть монстры, а ты: «роботы, роботы»… Мочи его, мочи — уйдёт!

Окровавленное тело охранника распласталось возле дверцы лифта. Майк вздрогнул и невольно сдал назад: это был тот самый парень, что сканировал ему ладони и сетчатку. В руке его всё ещё был зажат пистолет. Майк наклонился, вывернул оружие из мёртвых пальцев и застонал от злости, ощутив, как «поехала» под пальцами расколотая рукоять: «глок». Твою мать, «глок»! Ну, OMG, ну, жадюги чёртовы. Радели они о своих сотрудниках, как же… Даже на экипировку для охраны денег пожалели! В стране Смита и Вессона, в стране Кольта — поганая австрийская штамповка из металлокерамики, только уронили на бетон, корпус уже и треснул. Майк повертел пистолет в руках. Дрянь дело. Стрелять из такого — всё равно что с гранатой играться. Впрочем, подумалось ему, на те штуки из катакомб нужен не пистолет, а по меньшей мере безоткатка.

Он выщелкнул обойму. Передёрнул ствол. Желтоватый патрон вылетел и глухо стукнул о конторку. Ага: четыре и один в стволе. Итого пять. Пользы от них сейчас, как от бабских тампонов, но вдруг найдётся пистолет поцелее. Хотя… может, и этот сгодится. Майк перевернул пару столов, пошарил в ящиках, нашёл слегка оплавившуюся бобину скотча, обмотал им треснувшую рукоять, вставил обратно обойму и сунул изувеченный ствол в карман.

Двинулся к лифту.

Искорёженные дверцы замерли, не закончив движения. Рухнувшая кабинка косо застряла возле самого выхода, рядом валяются оба противовеса. Внутри пусто. Повсюду на стенах следы ожогов и пробоины от пуль, дюраль погнулся, пластик треснул и обуглился, пахнет дымом и горелой изоляцией. Майк осторожно просунул голову внутрь и посмотрел наверх. В проёме раскуроченного потолка виднелась уходящая вверх лифтовая шахта, в которой уныло качались обрывки тросов. Всё, что могло ломаться, было сломано. Сверху тянуло пылью и горячим запахом пустыни. Майк выругался, плюнул и закашлялся.

— Пыль, — пробормотал он и утёрся рукавом. — Пыль на ветру… Проклятие…

Невыносимо ныли рёбра и нижняя челюсть, саднило прикушенный язык. Хотелось пить.

…Гроза грянула после обеда, неожиданно, как аризонский смерч. Беды ничто не предвещало. В северном туннеле, на четвёртом ярусе перемкнуло кабели, — должно быть, кто-то из игроков случайно раздолбал защитную бронеплиту. Ничего необычного: такое бывало и раньше. Правда, в этот раз весь сектор лишился освещения и выпал из слежения. Но ситуация была вполне штатная. Операторы спокойно выждали момент, когда в зоне боя никого не было, и перекрыли аварийный участок. Хэл отрядил для ремонта Томаса и Уильяма, последний сказался больным и слинял к доку в лазарет, и Хэллоуин послал вместо него Рамиреса. Спустя минут примерно десять вдруг пришёл сигнал тревоги с наблюдательного поста, зазвенели звонки, началась беготня, потом был грохот, после которого Майк уже ничего не помнил: дверь в боевой коридор, задраенная наглухо, вдруг вспухла, как пузырь, с той стороны, швы разошлись, петли начали трещать, и Майк очертя голову бросился наутёк. Дальше память сохранила только чей-то крик, грохочущие позади выстрелы и взрывы и его полёт навстречу опрокинутому креслу.

Под этим креслом он и пришёл в себя. Было тихо. В комнате царил разгром. Мигало красным аварийное освещение. Что и как произошло, кто был во всём виноват, оставалось только гадать, но в одном у Майка не было сомнений: проклятые машины каким-то образом ухитрились вырваться на волю.

Там-то, в коридоре, возле лифта и отыскался охранник, тот самый, мёртвый. Но и только. Больше людей поблизости не было. Успели убраться? Или…

Майк прошёл через зал мимо чёрного пятна на полу, мимо раздавленных столиков с пижонскими футуристически изогнутыми хромированными ножками, миновал разбитый кофейный автомат, дважды повернул к техническому сектору и тут же понял, холодея сердцем: нету никаких «успели», одно сплошное «или».

Три лежащих тела. Первым — Хэл с разбитой головой и косым пунктиром из багряных клякс поперёк груди, где вышли пули; мёртв безнадёжно, первой же очередью наповал. Остекленевшие глаза бездумно таращатся в потолок, рот приоткрылся, сходство со всесвятской тыквой стало пугающим. Следом на зелёном ковролине маячит белой шевелюрой Бак, техник-транспортировщик («За остальное нам не платят»). Третье тело, изуродованное взрывом, опознать непросто, разве только по зубным коронкам. Это с равной вероятностью мог быть как второй техник, так и один из наблюдателей, а то и вообще сам Рамирес. Стопудово не Уильям — кожа слишком светлая. И не док — слишком худой для дока. А кстати, посетила Майка неожиданная мысль, неплохо бы проверить лазарет — вдруг там кто уцелел.

Он выглянул из-за угла: никого. Снял пистолет с предохранителя. Осторожно, шаг за шагом двинулся вперёд. Под ногами хрустел битый пластик с плафонов.

— Есть тут кто? — вполголоса окликнул Майк.

Тишина, треск перебитой проводки и запах дыма.

Он доковылял до медицинского блока, осторожно толкнул стеклянную дверь с зелёным «пауком». Вновь тишина и темнота, острый запах свежей крови, спирта и медикаментов. Майк прошёл внутрь, нашарил настольную лампу и щёлкнул выключателем. Опустил пистолет.

— Твою мать…

Безжизненное тело дока Ларса обмякло на стуле, свесив руки, как резиновая кукла, наряженная в костюм и испачканный белый халат. Аккуратная дыра во лбу, скорее всего, выжжена лазером. Похоже, он не мучился: мозги вскипели моментально, даже черепные швы разошлись. Стол и стена позади него забрызганы кровью. Если не считать этого и опрокинутого шкафа, лазарет почти не пострадал.

Майк прислонился к стене. Ему стало дурно.

Сколько он так простоял, он не смог бы сказать. Минут пять, может, десять. А может, и все полчаса. В голове была пустота. Тупая, ноющая боль постепенно спускалась от груди вниз, к пояснице, — видно, что-то он таки отбил во время своего памятного полёта. Впрочем, грех жаловаться: как-никак это кресло спасло ему жизнь. Наверняка из-за него пилоты боевых машин приняли его за труп и не стали достреливать.

— Зомби, — выругался он, крепче сжимая рукоять пистолета. — Зомби…

Он перебрал пакеты и рассыпанные ампулы. Нашёл и ввёл себе ультракаин под рёбра; малость полегчало. Поразмыслил, не вкатить ли заодно заморозку и в челюсть, но раздумал — боль была вполне терпимой, а язык и так едва шевелился. Вышел в коридор.

И тут грохнуло! Плафон над дверью лопнул, на голову Майку посыпались осколки. Он машинально рухнул на спину, шарахнулся назад, упал, отполз на четвереньках и замер, спрятавшись под стол и тяжело дыша. Пистолет сам собой оказался в руках, испачканная кровью рукоять заскользила в ладонях.

— Майк? — тем временем неуверенно послышалось из коридора. — Господи, Майк! Это ты? Это и вправду ты?

— Я, чтоб тебе провалиться! — крикнул он в ответ. — Какого чёрта?..

— Господи, Майк! — В двери замаячил силуэт человека. — Не стреляй, парниша! Слышишь? Это я. Ради бога прости — я подумал, ты одна из этих железяк… Это я, я! Билли.

Весь перепачканный докторской кровью и злой как чёрт, Северцев вылез в коридор.

— С ума сошёл, скотина растаманская? Чего палишь? Всю шею мне стеклом изрезал… Ты техник или хрен собачий? Думаешь, те штуки пулей остановишь?

Уильям свесил патлатую голову. Руки его тряслись. Он вытер нос тыльной стороной ладони и озадаченно уставился на зажатый в руке пистолет. Ствол ещё дымился.

— Не знаю, чувак, — признался он. — Я правда не канаю, что на меня нашло. Ты же видел, что творится: все убиты. Все! Хэл, док, охранники… Эд, Чарли… Весь командный пост разгромлен. Ну перемкнуло меня просто!