Императрица и время (СИ) - Чурсина Мария Александровна. Страница 28

- А ну быстро побёг за дереслем! Часу времени тебе даю, чтоб одна нога тут, а другая уже давно там!

Но никуда побежать Нут не успел, потому что дверь кухни открылась, и щель просунулась голова с всклокоченной бородой. Опасливо оглядевшись - не прогонят ли - и втащила своё субтильное тельце в кухню. А был это ни кто иной, как местная достопримечательность, и даже известный на три ближайших деревни сплетник, известный на каждом углу как дядюшка Мыр.

- Матушка, - протянул он высоким голосом. - Матушка, где ты? Душа горит, выручай.

Носом он втянул чарующий запах готовящегося супчика.

Матушка вытерла руки фартуком и сунула в рот свою привычную трубку. Попыхивая ей, она смерила гостя оценивающим взглядом, прямо с ног до головы.

- Тута я, куда ж мне деться по такой жаре. Тебя-то чего демоны принесли? Тут не банки столичные тебе, крэдитов не выдаю.

- Кормилица, - прогундосил дядюшка Мыр дурным голосом. - Разве ж я чего прошу? Мне бы только горло смочить, маленько. Я ж пришёл такую новостю рассказать! Ужас! Жуть несусветная. Веришь, с утра маковой росинки во рту не было!

Кивнув нехотя дядюшке Мыру, матушка Греиг скрылась за дверцами огромного шкафа, и вскоре на подносе появился стакан, полный до краёв мутной жидкостью, и свежий, только с утра сорванный с грядки огурец.

- Пей, рожа окаянная, - хмыкнула она, пыхнув трубкой. - И гляди, если новости не так уж хороши, назад всё вытрясу!

Он опустошил стакан и издал звук, очень похожий на своё прозвище. За ушами дядюшки уже вовсю трещало, хрустело и чавкало. Он сорвал с головы и так съехавшую набок соломенную шляпу и залихватски хлопнул ею по столу.

- Ой, матушка, новостей-то прудище! - Разом повеселев, он начал рассказ. - Нынче ж купец Лотон из Альмарейна вернулся, с ярмарки. А там, говорит, страсти, страсти! Просто жуть разбирает.

- Дядько! - матушка поудобнее утроилась на скамейке. - Говори уже быстрей, а? А то интерес разбирает до смерти. Давненько я весёлого не слышала.

- Я рассказываю, рассказываю, - махнул рукой он, вытирая с лица скупую мужскую слезу, выступившую от крепости напитка. - В Альмарейне, говорит, рожи бандитские так и шастают, так и шастают, да прямо среди бела дня честных жителей режут и травят! И ничего им за это не делается! Одного даже важного мага порешили, о как. Вот тебе Вселенским Разумом клянусь, так и было, Лотон сам рассказывал. Сам, говорит, банду целую увидел и уделал их этими самыми руками.

Матушка хмыкнула, выпуская в воздух круб терпко пахнущего дыма.

- Портки он уделал, твой Лотон, вот и все его геройства. Чего ещё говорит-то?

- А ещё, матушка, я самое интересное приберёг.

Матушка Греиг даже грудью на стол навалилась.

- Что ты несёшь, рожа окаянная! Тебе это спьяну привиделось небось, не бывает такого.

- Бывает-бывает! - В лихорадке спора он тоже склонился к столу, приблизившись к матушке так близко, что почуял её горьковатый запах. - Я чистую правду слышал! Слушай, напали на столицу самые маги с севера, а всё за то, что императрица магию военную запретила. Они её дочерь похитили и теперь спрятали, вот клянусь тебе, правду говорю!

В доказательство он саданул себя в грудь кулаком, раздался глухой стук, словно ударили в пустой бочонок.

- Да иди ж ты, дядюшка, не бывает такого, - выпалила матушка, даже про трубку забыв. - А дальше-то что было?

- А дальше, - бешено вращая глазами, вещал он. - Дальше такое было! Ни в жизни никто бы не подумал! Все главные маги собрались и думают, что делать, потому что, говорят, скоро уйдём мы все к Вселенскому Разуму. А кто ему, значит, Вселенскому Разуму, не нравится, тот прямиком к демонам и попрёт.

Нет, его она не видела ни разу, и прямо призналась в этом самой себе, чтобы уж точно не испытывать никаких иллюзий: он пришёл не с миром.

- Итак, лорд Ледвиг, произнесла Орлана с дежурной улыбкой на лице, усаживаясь в кресло. - Давайте сразу перейдём к делу, из-за которого вы пришли.

Собеседник оказался полностью седым, но не выглядел стариком. Напротив, сухой, но жилистый, он был похож на белого волка, которых разводят на севере - даже в кресле он сидел, будто весь напружинившись. Будет нужно - сорвётся с места и выхватит из ножен короткий меч.

Меч, правда, у него забрали стражники.

Гость показался ей похожим на Аластара, может быть, насмешливым изгибом губ. Его серый плащ, отороченный мехом, едва не касался пола.

- Чем могу помочь вам, лорд?

Приёмная превратилась теперь вовсе не в залу с высокими потолками и колоннами. Орлана вошла в небольшую комнату, в углу которой уютно горело рыжее пламя, озаряя стены неровными бликами. Тяжёлые шторы на окнах - уже не новые, но чистые и выглаженные - превращали дневной свет в приятный сумрак. Широкие кресла были обиты чёрной кожей. На подлокотнике соседнего лежали перчатки гостя. Его руки, сухие, жилистые, сцепленные на коленях - он чуть склонился вперёд, подаваясь к Орлане, - в оранжевом свете казались желтоватыми.

- Знаете, лорд Кленис был очень хорошим моим другом, произнёс Ледвиг, улыбаясь одними губами.

Орлана откинулась на спинку кресла. Даже если бы она захотела расслабиться и на секунду закрыть глаза, наслаждаясь приятным полумраком, ей бы всё равно не дал этого сделать колючий взгляд гостя.

- Да. Она вымученно кивнула. - Я знаю о его смерти. Примите мои соболезнования.

Его улыбка стала шире, и на лбу и возле уголков губ прорисовались глубокие морщины. Ни на одну секунду не могло показаться, что эта улыбка искренняя.

- Благодарю, отозвался он. - Так вот. Этим утром, узнав, что мой друг мёртв, я поспешил прямиком в его покои, чтобы самому во всём убедиться.

Ледвиг говорил медленно, и слова его казались тяжёлыми камнями - вот он не торопясь закатывал рукава и брал в руки один, нёс его и клал на нужное место, а потом долго стоял, потирая натруженную спину.

- И что же я там увидел? - Он скупо развёл руками, будто жалея сил на более широкий жест.

Орлана не переспрашивала, она машинально потирала пальцами подбородок и наблюдала. Иногда она начинала видеть себя и собеседника будто со стороны, будто сама она не принимала никакого участия в разыгравшейся сцене.

- Взгляните.

На мозолистой ладони, протянутой к ней, лежала искорка света. Орлана подалась вперёд, и оранжевое пламя в углу колыхнулось от быстрого движения её рукавов. На ладони Ледвига лежала маленькая хрустальная капелька - камешек, выпавший из чьего-то украшения.

- Спасибо, что показали. Но это вряд ли принадлежит мне, сухо произнесла Орлана.

- Не вам, чуть хрипло хохотнул Ледвиг. - Не вам, а вашему сыну. Знаете, я тоже люблю праздник Всеобщего Благоденствия, и, конечно, я был в Ситрите прошлым вечером. Я видел принца... знаете, у него есть такая брошь...

Небольшая брошка, которую Орлана сама застёгивала вчера на мантии сына. Тот морщился и делал попытки переубедить её. 'Да это только для девчонок!'

Сердце больно ёкнуло.

- У моего сына есть брошь. Но что из этого?

Ледвиг рассматривал хрустальную слезу, то приподнимая её на ладони, то опуская, и блики света плясали в её гранях.

- Эта вещица закатилась под кровать. Мне стоило больших трудов её оттуда выцарапать, укорил он Орлану, будто по её вине немолодому магу пришлось сгибаться в три погибели и опускаться на колени на холодный пол. - Надеюсь, вы понимаете, к чему это я веду?

- Вселенский Разум! - не выдержала Орлана. - Разве сказано на ней, что она выпала именно из броши Риана?

- Может быть, может быть, с запредельной тоской вздохнул граф. - Ах, бедный Кленис. Разве заслужил он такую смерть? Я лишь надеюсь на то, что он не ощутил страха и боли.

Её подмывало рассмеяться - рвалось наружу тщательно сдержанное напряжение. И смех этот был бы скомканным, нервным.

- Почему вы обвиняете в убийстве моего сына? С чего вообще взялась такая мысль?

   Ледвиг поднял на неё беззащитный стариковский взгляд. Может быть, это были шутки света и полумрака, или его собственный трюк, но Орлане стало ещё больше не по себе от этого.