Императрица и время (СИ) - Чурсина Мария Александровна. Страница 30

- Подожди. Давай рассуждать здраво.

Его руки завораживали Орлану, и она не могла оторвать взгляда - сцепленные пальцы покачивались в такт словам.

- Мы не можем знать, но пока что ничего плохого не происходило. Риана не поймали за руку. И пока что единственное доказательство против него - это то, что он уходил ночью из замка. Правда?

- Да. - Орлана кивнула. Завалившуюся под кровать хрустальную слезу она вообще не считала доказательством.

- И всё, с видимым облегчением развёл руками Луксор. - Если бы на месте Риана был чужой, любой другой маг, да кто угодно, ты обвинила бы его?

Она коснулась переносицы, сильно нажимая на точку между бровями.

- Нет, откровенно ответила Орлана. - Слишком мало сведений, чтобы обвинять. Глупости. Ты прав, я просто дала волю эмоциям. Не нужно было этого делать.

Луксор почти улыбнулся ей и почти подошёл: Орлана ощутила, что он готов сделать шаг, но что-то не даёт, останавливает и тяжестью очередного вздоха наваливается на грудь.

- Ты просто устала, сказал он. - Не нужно так много работать.

- Да. - Орлана отвела начавшие слезиться глаза. - Ты прав. Но, наверное, иди. Много пропустил из-за меня?

Вот теперь он шагнул навстречу, обнял её и поцеловал в щёку. Но Орлане нужно было раньше, на полминуты раньше. Она в ответ коснулась его плеч - привычный, годами отточенный ритуал.

- Ничего, мягко откликнулся Луксор. - Всё наверстаю.

Он ушёл, оставив Орлану одну, перебирающую в памяти слова их разговора, как чётки. Слово - молитва, слово - просьба к Вселенскому разуму. А потом слова закончились. Она снова нашла на столе завалившийся за стопку бумаг кристалл связи и попросила секретаря:

- Аластар в столице? Вызовите его ко мне.

Если бы не дождь, они бы, наверное, уже к вечеру дошли до заповедных земель.

Так думала Эйрин, уныло глядя на бьющие по камням капли. От дождя пахло сиренью, и даже становилось легче дышать. Хотелось вытянуть онемевшие ноги, но в шаге от её коленей дождь уже прибил к земле траву. Она прижалась спиной к шершавому стволу дерева и закрыла глаза. Лучше не думать.

За последнее время все её чувства свелись к тупому животному желанию - дойти, дойти, дойти. Ей было не так важно, где останавливаться на привалы и какая вокруг темнота и шероховатая тишина по ночам. Эйрин злилась. Она даже почти не слушала Идриса, хоть он и стал разговорчивее, всё болтал и болтал о чём-то отстранённом и никак не касающемся магии времени. Эйрин злилась, и вспоминались ей, как назло, только те случаи, которые злили её ещё больше.

Школа - вот концентрированное зло, собранное в одном месте и помноженное на три. Школа - источник всех её проблем и плохого настроения. В школе всё плохо: учителя, которые относятся к себе, как к мусору в углу класса, задания, выполнять которые - пустая трата времени. А самое худшее в школе - это сверстники Эйрин, её одноклассники. 'Твои друзья', - так называла их мама, хоть друзьями для Эйрин они были в самую последнюю очередь.

Они её просто напросто не замечали: никогда не выбирали в играх, не слушали, если она пыталась что-нибудь рассказать. Иногда девочки шептались у неё за спиной, и обрывки их разговоров Эйрин приходилось слышать. Она вспоминала их слова бессонными ночами, глядя в потолок - ничего лестного. 'Уродина' и 'психованная' были, наверное, самыми мягкими выражениями.

Однажды они выпотрошили её сумку и достали оттуда личный дневник, который Эйрин, опасаясь происков матери, всегда носила с собой. Прочитали, конечно - вслух, на переменке. Эйрин приходилось стоять, вжавшись в угол. Она боялась даже взглянуть в их сторону, не то, чтобы пойти и потребовать дневник назад.

Мама отказалась забирать её из школы, хоть и узнала обо всём. Она долго выговаривала Эйрин что-то спокойным голосом, Эйрин не слушала, думая о том, чтобы свести счёты с жизнью. Одноклассниц, конечно, наказали - чисто символически, как считала сама Эйрин, и эпизод замяли, и всё стало как раньше. Так же плохо, как раньше.

Эйрин злилась. Шёл дождь, и она злилась ещё больше.

Идрис теперь очень редко играл на флейте, но часто доставал её, оглядывал со всех сторон, будто проверял, не подменили ли, и заставлял её издать жуткий звук, похожий на волчий вой. Этот звук пугал степных птиц, которые тут же взлетали из высокой травы, истерично били крыльями по воздуху.

Идрис и сейчас издевался над музыкой, сидя на ветке дерева, - Эйрин видела только край фиолетовый накидки, зацепившийся за сучок. Она привыкла к мученическим стонам флейты и даже не морщилась, но замерла, когда поняла, что они прекратились.

Зашуршали ветки дерева, и сверху посыпались высохшие сероватые лепестки - дерево недавно отцвело. Эйрин вытряхнула лепестки из волос и возмутилась:

- Эй!

- Займись уже чем-нибудь, хмыкнул в ответ Идрис и тут же приземлился сбоку от неё, как кошка, на руки и ноги сразу.

- Не хочется, выдала Эйрин именно таким тоном, от которого начинали в гневе и недоумении бледнеть школьные учителя.

Он не стал настаивать, поднялся на ноги и отряхнул ладони одну об другую. Ни капли не церемонясь, Идрис вытряс прямо на землю содержимое сумки Эйрин - та даже вцепиться в неё не успела, - нашёл чистый лист и запутавшееся в траве солнечное перо и ушёл за стол дерева.

Эйрин хватала воздух ртом. Ей одновременно хотелось и закричать, и не разговаривать с Идрисом три ближайших жизни. Ветер посыпал раскиданные по траве вещи мелким дождиком, трепал уголки листов бумаги. Взятое на смену платье распласталось по земле сорванным синим стягом. Эйрин сжимала зубы и скрещивала руки, но внутри билось желание немедленно ответить.

- Гадость! - Она оттолкнула платье ногой и вскочила.

Идрис показательно не замечал её, воинственно уперевшую руки в бока. Высунув кончик языка, он чертил на листе, пытался удержать его на коленях и не делился с ветром. Было в прищуренных глазах мага времени нечто по-демонически хитрое.

- Отдай, рыкнула Эйрин, вцепляясь в верхний край бумажки.

Ещё пару вздохов Идрис продолжал рисовать, но вдруг как очнулся - перевёл взгляд на её пальцы.

- Отдай, я говорю, зашипела она угрожающе. Со школьными учителями до такого обычно не доходило, а вот с Рианом - частенько. Обычно он пугался.

Идрис задумчиво потыкал в её палец кончиком пера.

- Отойди, ты мне дождь загородила.

- Отдай, взвыла Эйрин ещё отчаяннее и дёрнула.

Неровный кусок бумаги остался у неё в пальцах, и Эйрин по инерции сделала шаг назад. Она ещё удивилась, как устояла на ногах, но сил хватило только на то, чтобы отбросить бесполезный клочок в сторону.

- На. - Идрис поднялся и потряс листом прямо у неё перед глазами. - Дописывай сама, раз такая умная. Сегодня я... сегодня мы...

Он глянул на ученицу, судорожно схватившуюся за изрисованную бумагу, и улыбнулся. И вдруг погладил Эйрин по голове.

'Ему понравилось', со всей уверенностью, которую удалось собрать по закоулкам разума, поняла она, и сама себе не поверила.

Пальцы задрожали, и она вдруг осознала, что смотрит на Идриса, не отрываясь, щенячьими глазами, и сглатывает, до сих пор не придумав, что сказать.

Маг времени почесал в затылке и, сощурившись, глянул на небо.

- Мы дойдём сегодня или нет, мне интересно?

Орлана поймала себя на том, что выстукивает кончиком солнечного пера сбивчивый ритм по деревянному подлокотнику кресла.

- Аластар, сказала она, остановившись. - Вы уже знаете, что у мёртвого лорда Клениса появился закадычный друг?

- Да.

Начальник тайной полиции привычно усмехался. Орлана давно перестала обращать на это внимание, только автоматически отмечала.

- И что вы предприняли?

От его ухмылок становилось спокойнее, и колючие снежинки под кожей таяли, растекаясь тёплой мутной водичкой. Аластар смотрел на неё так пронизывающе, что Орлане вдруг захотелось проверить верхнюю пуговицу - застёгнута ли.