Рыцарь Хаген - Хольбайн Вольфганг. Страница 47

Хаген сошел с возвышения и приблизился к Гунтеру. Гости тоже встали со своих мест.

— Друг Хаген, — громко и торжественно провозгласил король, — Все мы рады вновь видеть тебя среди нас.

Хаген склонил голову, опустился на одно колено и губами коснулся протянутой руки короля. В глазах Гунтера промелькнула насмешливая искорка.

— Пойдем, Хаген из Тронье, — молвил Гунтер, — Проводи своего короля до врат храма Божьего, который ты до сих пор не захотел посетить.

Такого поворота Хаген не ожидал. Помедлив, он вместе с королем направился к распахнутым воротам собора. Гизелер и Гернот последовали за ними, а остальные придворные шагали на почтительном расстоянии. На середине лестницы Гунтер остановился. Взгляд Хагена встретился с глазами отца Бернардуса, стоявшего возле входа и приветствовавшего гостей. Глубокая складка обозначилась на лбу священника. Хаген до сих пор не задумывался об их отношениях. Но теперь он почувствовал, что служитель церкви относится к нему весьма недружелюбно. Человека, занимающего такое положение, как Хаген, и до сих пор не принявшего христианство, он воспринимал как врага. У Хагена возникла мысль зайти вместе с Гунтером в храм — затем лишь, чтобы посмотреть, как отнесется к этому Бернардус. Но делать это он все же не стал. У него и так хватало врагов, чтобы наживать себе еще одного, тем более такого могущественного, как христианский Бог, — или хотя бы того, кто утверждает, будто изъявляет его волю.

Гунтер коснулся его руки, и Хаген оглянулся. На площади появился Зигфрид. Нет, даже не появился, мысленно поправил себя Тронье, — возник. Поначалу его удивило, что Ксантенца не было в королевской свите, теперь же он понял, почему властелин нибелунгов решил появиться отдельно от остальных.

Роскошь его облачения затмевала скромную одежду короля. Зигфрид сидел верхом на великолепном белоснежном скакуне с украшенной золотыми нитями гривой, копыта коня сверкали на солнце серебром. Седло и сбруя были сделаны из тончайшей белой кожи, и вся одежда Ксантенца тоже была белой. На его левой руке висел громадный белый треугольный щит с изображенными на нем ксантенской короной и драконом, и даже висевший у пояса легендарный Бальмунг был вложен в белые кожаные ножны. Роскошный, расшитый золотом и серебром белоснежный плащ развевался на ветру. Белокурые локоны красавец спрятал под массивным шлемом, украшенным изображением головы дракона. На груди нибелунга висел золотой крест размером с его кулак, украшенный драгоценными камнями. Сопровождала Зигфрида его неизменная свита — двенадцать молчаливых рыцарей, одетых в черное, на лошадях цвета ночи; они словно тени следовали за своим господином. Быть может, они и на самом деле были порождениями царства теней.

— Впечатляет? — шепнул Гунтер Хагену на ухо. Говори он громче, Гизелер с Гернотом все равно бы его не услышали. Словно завороженные, они не отрывали от Ксантенца глаз. Хаген взглянул в лицо Гизелера — глаза юного короля горели от возбуждения. — Наш юный друг знает, как себя подать, — продолжал Гунтер, — Надеюсь, он сумеет сохранить свой горделивый вид, когда получит от меня ответ.

— Он уже видел Кримхилд? — прошептал Хаген.

Гунтер слегка покачал головой, схватил Хагена за руку и вместе с ним сделал шаг в сторону. Гизелер и Гернот тоже поспешно расступились — но вовсе не затем, чтобы уступить место Зигфриду. Повернув назад голову, Хаген увидел, что отец Бернардус тоже посторонился и склонил голову, пропуская вперед маленькую фигурку.

Ксантенец остановил коня возле лестницы и спешился. Дождавшись, пока кнехты заберут щит и возьмут его коня, он шагнул вперед и поднял левую руку — словно по мановению волшебной палочки двенадцать всадников одновременно спешились и полукругом выстроились за спиной своего повелителя. Зигфрид молча протянул правую руку вперед, как будто предлагая королю пожать ее. Хаген содрогнулся, невольно вспомнив о разговоре с Зигфридом, состоявшемся перед битвой с данами. Чем-то теперешняя картина напомнила ему ту беседу. Тогда Зигфрид тоже протянул ему руку, предлагая дружбу, — теперь же этот жест по отношению к Гунтеру был унизительным для короля. Рука Хагена невольно скользнула к перевязи — но меч он оставил дома, так же как Гунтер, Гизелер и все остальные. Кроме стражников и двенадцати воинов личной охраны Гунтера, выстроившихся по обе стороны лестницы, Зигфрид и его свита были единственными, кто явился сюда при оружии.

Бросив на Хагена быстрый предостерегающий взгляд, Гунтер, изобразив на устах улыбку, шагнул навстречу Ксантенцу. Зигфрид дождался, пока король спустится по ступенькам и остановится перед ним, затем отступил на шаг назад, склонил голову и опустился на одно колено.

— Мой король! Верный слуга ждет твоих приказаний.

Гунтер натянуто вежливым тоном что-то отвечал ему — слов его Хаген не слышал. Спектакль, разыгрывавшийся на его глазах, ошеломил его. Как завороженный, смотрел он на Зигфрида и его мрачную свиту, но не видел никого. Хаген видел нечто иное — то, что имел в виду Данкварт, сказав однажды: он крадет у нас Вормс. Только теперь он понял, почему Гунтер боится Зигфрида и почему Ортвейн из Меца готов пойти на предательское убийство, не видя иного выхода. Появление Зигфрида заворожило не только Гизелера и Гернота. До этого Хаген слышал восторженные возгласы, видел смеющиеся лица, приветственно поднятые руки. Он ощущал уважение, безграничное доверие и почти братскую любовь, преподносимые народом Вормса своему владыке. Зигфрид же поверг толпу в восхищенное благоговейное оцепенение. Гробовое молчание воцарилось на переполненной народом площади, словно весь мир на мгновение затаил дыхание. Гунтера, своего короля и законного властелина, люди любили и уважали — Зигфрида они боготворили.

Гунтер и Зигфрид бок о бок взошли по широким ступеням лестницы. Одежды Гунтера, минуту назад выглядевшие по-королевски благородно и утонченно, вдруг показались бедными и убогими на фоне роскошного одеяния Ксантенца.

Торжественным шагом Гунтер и Зигфрид направились к Кримхилд. Сестра короля, потупив взор, отступила назад, когда Зигфрид остановился на последней ступеньке. Гунтер подошел к девушке и взял ее за руку. Толпа затаила дыхание, все глаза устремились на Кримхилд, Гунтера и Ксантенца. Сопровождавшие Зигфрида всадники исчезли — Хаген даже не заметил, когда это произошло, — беззвучно, точно тени, поглощенные солнечным светом.

Взгляды Зигфрида и Кримхилд встретились, разделенные лишь тонкой газовой вуалью, — и во взгляде этом чувствовалось, что это не встреча двух незнакомых людей. Взглянув на Гунтера, молча державшего сестру за руку, Хаген ощутил прилив безудержного гнева. Каким же дураком они должны были считать короля, полагая, что тот не замечает, что происходило между ними в эти мгновения!

Наконец Гунтер прервал молчание:

— Зигфрид из Ксантена, имею честь представить тебе Кримхилд, мою сестру, принцессу бургундскую. — С этими словами он вложил руку девушки в огромную лапищу Зигфрида. От внимания Хагена не ускользнуло, как Ксантенец на мгновение сжал изящные пальчики Кримхилд, при этом едва заметно кивнув ей. Его восхитило самообладание принцессы; от Зигфрида он иного и не ожидал, но чтобы Кримхилд настолько владела своими эмоциями! Вместе с тем ярость его росла. На глазах у всего Вормса они откровенно насмехались над королем, и хоть, кроме них самих, Гунтера и Хагена, никто об этом не знал, оскорбление так и оставалось оскорблением.

Отпустив на мгновение руку Кримхилд, Зигфрид опустился подле девушки на колени, снял шлем, прижал его левым локтем, а правой рукой снова схватил руку принцессы. Теперь их лица оказались совсем рядом.

Кримхилд посмотрела ему в глаза, затем медленно подняла руку и отстегнула бронзовую брошь, державшую вуаль. Удивленный гул пробежал по толпе, когда вуаль упала и все увидели ее лицо. Значение этого жеста сомнений не оставляло. Даже Гунтер удивленно вскинул брови.

— Моя королева! — нежно произнес Ксантенец. — Слава о твоей красоте и кротости завоевала мое сердце еще до того мгновения, как я увидел тебя. Но теперь я знаю, что никаких слов не хватит описать эту красоту.