Книга 1. Цепные псы одинаковы - Олненн Иней. Страница 31

— Вам всего надо больше! — рычал Оярлик, вырываясь. — Хлеба — больше, оружия — больше, женщин — больше! Крови — больше! Вы на озере Околич целое племя вырезали, от них-то вы что хотели получить?! Да не держите вы меня, я их убью, только еще не сегодня.

Сородичи отпустили Оярлика, и тот снова сел и сказал спокойно:

— Не думайте, что я забыл, кто приложил руку к гибели моих бойцов у Выжженного Дола. Вы за это заплатите. Каждый.

Ян не мог не заметить, какими взглядами обменялись Боргвы и Асгамиры. Что-то тут было не так.

Янгар Исмел Стиэри поднял руку, разговоры смолкли.

— Я собрал одда-отунг, чтобы мы определили границы для всех племен и принесли Клятвы не нарушать их.

От крика, который поднялся вслед за этими словами, у Яна заложило уши. Но тут Эрлиг Стиэри поднялся порывисто, с пояса боевой рог сдернул и громко протрубил. Голос рога был столь грозен, что разом стало тихо. И в этой тишине снова прозвучал голос Эвана Асгамира:

— Мы заберем себе нижнее течение Стечвы и правый берег Соль-озера.

От такой наглости Ян едва не позабыл, где находится. У каждого племени, что прибыли на отунг, были свои притязания, но даже у самых жадных аппетит был не в пример меньше, и теперь они во все глаза смотрели на Вепрей.

— Нижнее течение Стечвы свободно, — янгар Вепрей погладил седеющую бороду, — там никто не живет. Мы возьмем эту землю себе.

Тут заговорил Ингерд, и Ян подивился спокойствию в его голосе. От этого спокойствия у него мороз пополз по коже, и не только у него.

— Правда, — сказал он. — Там никто не живет. Как правда и то, что Волки, обитавшие там, в одну ночь превратились в овец, и вы потрошили их, как овец. Разумеется, там теперь никто не живет.

Эван Асгамир нахмурился. Рунар стиснул кулаки.

— Кто ты такой? — спрашивает янгар Вепрей. — Коли тех овец больше не осталось, от чьего имени бросаешь ты мне вину?

Ян не поворачивал головы и не видел глаз Ингерда, но наблюдал за Рунаром и все читал по его лицу. Рунар улыбался. Впервые Ян подумал, что причина их вражды возникла раньше, задолго до той роковой зимней ночи. А Ингерд кармак черный с головы снимает и другим кармаком волосы стягивает. Родовым кармаком, который знаком волчьей лапы отмечен.

— Ты не понял, янгар. Та ночь закончилась, и выжили только волки. Один волк. Я.

— Ты не сможешь ничего доказать, — усмехнулся Рунар, — поэтому слова твои — всего лишь слова.

Теперь усмехнулся Ингерд, и улыбка слетела с губ Рунара.

— Я не собираюсь ничего доказывать, — сказал Ингерд. — Я принес хаттмар. Бёрквы ждут твою душу, Рунар.

Молодой Вепрь побелел как полотно, но в следующий миг кровь бросилась ему в лицо.

— Ты лжешь, Волк! Каждое твое слово — ложь! Ты не мог начертить мое имя на обрядовой доске, потому что…

И осекся, натолкнувшись на взгляд отца.

— Потому что ваши лица были закрыты? Ты это хотел сказать? — Ингерд подался вперед и угрожающе произнес:

— Я ходил к Згавахе. Она лишь подтвердила то, что я уже знал и так.

Рунар обернулся, словно ища защиты, но все молчали.

— Тогда Вепри не могут требовать нижнее течение Стечвы себе, — подал голос Эйрик Редмир. — У тех земель имеется хозяин.

— Он один! — пренебрежительно заметил кто-то из Асгамиров. — Он нам не указ!

Ингерд поднял бровь.

— Хочешь сразиться со мной?

Ответа не последовало.

Исмел Стиэри обвел всех взглядом. Взгляд был тяжел, как каменная глыба.

— Никакого дележа не будет, — сказал он, — иначе прольется много крови. Границы останутся там же, где и теперь, и каждый из нас поклянется не нарушать их.

— Как же, сами-то хороший кусок отхватили! — заорал кто-то из Боргвов. — Соль-озеро-то ваше!

Их поддержали многие, и все требовали Соль-озеро себе.

На это ответил Исмел Стиэри, и было видно, что он с трудом сдерживает гнев:

— Наши предки пришли на эту землю без оружия, потому что там не с кем было воевать, ибо они пришли первыми. Бесплодны были берега Соль-озера, и воду из него пить было нельзя, никто не хотел там жить! Мы не отнимали эту землю, ибо она была ничья. Но теперь у нее есть хозяева, и легко вы ее не получите!

— Боргвы запамятовали, что несколько поколений назад их деды и прадеды выгодно торговали с Соль-озером, — сказал Крийстен Брандив. — Чтоб мечом махать, много ума не требуется, а чтоб торговлю вести — тут на плечах голову иметь надобно. Может, вспомните, как это делается?

Но Боргвы ничего не хотели вспоминать. Они кричали, что силой возьмут то, на что достанет их сил. День уже клонился к вечеру, и Исмел Стиэри сказал:

— Если ничего не решим — так и будем убивать друг друга, пока не сгинем совсем. Сегодня племя вырезали вы, а завтра вырежут вас. Не договоримся — так оно и будет. А посему хочу услышать ответ каждого. Говорите, Вепри.

Янгар Эван метнул на него суровый взгляд и гордо вскинул голову:

— Нижнее течение Стечвы и правый берег Соль-озера — вот наш ответ.

— Не выйдет, — покачал головой Ингерд. — Подавитесь.

— Я стою за старые границы, — Ян произнес это громко, чтобы слышали Стигвичи, Годархи и Торвалы. — Чужого нам не надо, но и к нам не суйтесь. Готов поклясться в своих словах.

— Стечва почти что наша, — усмехнулся Угар Стигвич, янгар Выдр. — Соколы слабее нас, им не устоять. Мы не отступим с полдороги.

Годархи согласились с ним, а Торвалы промолчали. Ян подумал было снести ему голову прямо сейчас, но удержался.

— Не сильно надейтесь сломить Соколов, — недобро усмехнулся Эйрик Редмир. — Соколы хорошо ловят мышей, а барсы — выдр. Помните об этом.

— Орлы останутся на своих землях, — Крийстен Брандив говорил это Асгамирам. — Мы не хотим воевать, но если не останется иного выхода — всякий, кто вторгнется на нашу территорию, пожалеет об этом.

— У Лис земли лучше наших, — сказали Боргвы, — отчего бы им не поделиться? Не по-доброму, так по-плохому.

— Оттого у вас земли плохие, — ответили им Лисы, — что вместо топора плуг в руках чаще держать надо. Сунетесь к нам — мы вашими же костьми свои поля удобрим. Говорите после, что ваши земли хуже, да не спрашивайте, почему.

Так в спорах и обвинениях день и закончился. Вздохнул тяжко Исмел Стиэри, Высокий Янгар Белых Туров, всего три дня у него в запасе, и вот первый закончился ничем.

Поляна опустела. Никто друг другу не доверял, посему разбрелись по острову в поисках ночлега да не забыли дозорных выставить.

Ингерд с волками сразу в лес ушел, Ян даже словом с ним перекинуться не успел. Сами-то они на ночь облюбовали себе невысокий холм, что приметили еще когда от берега шли. На верхушке холма краснотал рос, в нем и укрылись.

А Ингерд в то время ломился через лес, Рунара искал. То, что с Рунаром было восемнадцать отборных бойцов, его не остановило. Сейчас его не остановил бы никто. Поэтому Ингерд продирался сквозь заросли, и волки бежали рядом, а над головой кружили бёрквы, почуявшие добычу. Теперь-то они видели свою жертву, другие волки уже не могли перебить ее след.

Ветки больно хлестали по лицу, он не замечал этой боли, споткнулся о корень, упал, раскроил ладонь о сухой сук — не заметил, но когда один из волков, стараясь не отстать, перемахнул через расселину и, вывернув лапу, заскулил, — Ингерд мигом очнулся. И почувствовал боль. И свою, и чужую. Он подхватил падающего зверя на руки и уложил бережно на мох.

— Терпи, — сказал он ему по-волчьи. — Я помогу.

Дернув лапу, он поставил кости на место, и боль отступила. Пока он, оторвав от рубахи лоскут, туго перевязывал лапу, волк лежал с закрытыми глазами, а второй, понурив голову, топтался рядом.

После этого пошли медленнее. Ингерд часто поглядывал на прихрамывающего зверя, боясь за него, но волк через некоторое время приноровился и снова перешел на бег. Погоня возобновилась.

Сам Ингерд не мог обернуться волком, это облегчило бы поиски, но отняло бы много сил перед решающей схваткой. Он не хотел рисковать.

Он бежал долго, но не почуял даже отдаленного присутствия людей. Он не нашел не то что Рунара, он вообще никого не нашел. Ни следов, ни запахов, ни света костра. И вдруг понял: Рунар бежал! Наверняка отец посадил его в лодку и велел убираться с острова. Проклиная себя за глупость, Ингерд ринулся к тусклому просвету меж деревьями, выскочил на берег и попятился.