Падшая звезда - Нейтак Анатолий Михайлович. Страница 51

— Плевать, — хрипло сказал Сигол. — Не это важно. А скажи, ты могла бы создать магр разумного существа? Человека, например?

— Тут всё гораздо сложнее. Создать жизнеспособную оболочку, конечно, можно. Но вот сделать такого магра разумным… — Ниррит нахмурилась, высчитывая что-то в уме, а потом резко помотала головой. — Нет. Разум — это всё-таки не готовый алгоритм. Думаю, самое большее, что можно получить при магической репродукции, это потенциально разумное существо.

— Потенциально? В каком смысле?

— В прямом. Разум можно — очень грубо, конечно — описать как динамическую сумму рефлексов и долговременной памяти. Закладывать сложные рефлексы в магров я уже умею. Моя белая ворона способна ходить, летать, воспринимать и воспроизводить звуки речи. Причём последнее получается у неё лучше, чем у обычных птиц: я доработала её речевой аппарат с учётом выполнения именно этой задачи.

"Как же, слышал", — подумал Сигол. "Только внимания не обратил. И без того хватало фокусных точек концентрации… мягко говоря!"

— Но, — продолжала Ниррит, — закладки одних рефлексов недостаточно. Нужна память, жизненный опыт. А это уже задача совсем иного порядка. И для её решения, даже в самом облегчённом варианте, нужны иные механизмы. Я предполагаю, что можно сделать человекообразного магра, который умел бы двигаться и танцевать, говорить и петь, понимать приказы, пользоваться столовыми приборами, играть в "два флота"… даже, возможно, творить простые заклятия. Но без личной памяти у него не будет стимулов, побуждающих разумные существа к тем или иным поступкам, не будет понимания такой важной категории, как личный выбор. А главное, не будет стимула учиться новым видам деятельности. Такой магр будет чем-то вроде идеального раба… по крайней мере, в самом начале. Готовые навыки в отрыве от среды своего возникновения.

— Но со временем он… оно… сможет обрести разум?

— Почему бы нет? Это был бы интересный долговременный эксперимент, — Ниррит улыбнулась задумчиво. — Наблюдая за развитием такого магра, можно было бы узнать много нового о природе мышления, о механизмах формирования сознания, о влиянии тела на душу…

— Да, — кивнул Сигол. — Действительно, очень интересный… эксперимент.

Большинство присутствовавших на защите диплома сочло, что "создание белой вороны" стало просто ловким фокусом, и на деле имел место хорошо замаскированный перенос в пространстве. Но Ниррит не обращала внимания на мнение большинства, тем более что комиссия присвоила ей звание мага-мастера в области биотрансмутаций. Это событие она отметила трижды: со студентами-целителями, с людьми принца и с королевским семейством.

Когда череда праздников закончилась, Ниррит обнаружила, что каких-то особых перемен в её жизни не произошло (впрочем, она и не ожидала никаких пертурбаций). Ритм жизни остался тем же, просто место экзаменов и сдачи практик окончательно заняли самостоятельные занятия и жёсткие — зачастую до жестокости — тренинги в отделе подготовки. Один-два раза в месяц принц выдавал ей персональные задания. В среднем Ниррит управлялась с делами и миссиями за день, иногда — за считанные часы. И ни разу ей не приходилось докладывать о полном провале, хотя доставались ей по преимуществу именно провальные, "тухлые" задания.

Но чем дальше, тем острее чувствовал Айселит приближение чего-то скверного. Когда всё сплошь ясно и тихо, жди шторма!

Да только как угадать, с какой стороны налетит беда?

Пытаясь поговорить о своих предчувствиях с Ниррит, принц не нашёл у неё понимания. Собственно, она довольно резко высмеяла его страхи. И он свернул разговор… вот только с каждым разом ему становилось всё труднее отправлять её туда, где от тайной службы требовалось совершение очередного чуда. Появление Тхараша как было, так и осталось единичным случаем, странным, необъяснимым. Никто из Бессмертных более не проявлял активного интереса к событиям на острове Энгасти. Затишье? Видимо, да. Но кому, как не островитянам, знать, чем заканчиваются обычно периоды затишья?

С самой Ниррит тоже творилось что-то неладное. Айселит ухитрялся довольно долго не замечать этого. Не из-за приступа бесчувственности, нет. Просто череда забот, неизбежная текучка, мелкие и не очень проблемы… а Ниррит великолепно навострилась скрывать всё "лишнее" в тайниках своей памяти. И долгое энгастийское лето скатилось к осени, прежде чем Айселит вспомнил, что в последний раз они открывали друг другу свои мысли, соединяясь в полноценный тандем, ещё до защиты диплома…

Тихо ужаснувшись и постаравшись тут же изгнать этот ужас из души и памяти, принц немедленно вызвал Ниррит во дворец, послав сигнал на её личный амулет агента.

Она явилась спустя всего четверть часа, хотя срочность сигнала была наименьшей, и сходу деловито спросила:

— Что случилось?

— Ничего. Просто я давно тебя не видел.

Серые глаза распахнулись в безупречно сыгранном удивлении.

— Давно? Последний раз, если меня не обманывает память, мы встречались позавчера.

— "Мы" не встречались.

— Да? А что же тогда было?

— Позавчера глава тайной службы выслушал отчёт своего лучшего агента.

— Вот как.

— Ниррит, давай я спрошу у тебя: что случилось?

— Ничего особенного.

— Я серьёзно. С тобой что-то происходит, и это "что-то" вызывает у меня тревогу.

Недолгое молчание.

— Если серьёзно, высочество, у меня тоже вызывает тревогу… кое-кто.

— И это?

— Не важно. Раз ты меня позвал просто так, не ради дела, закрой глаза!

Айселит послушался. Он уже знал, чего ждать, и Ниррит не обманула его ожиданий. Спустя ровно семнадцать секунд (он считал!) его губ мягко коснулись её губы.

— Отомри!

Открыв глаза, он обнаружил на дне огромных зелёных глаз искорки предвкушения.

— Вечер и ночь, Айсе?

— Да. Для начала. А там посмотрим…

8

Остались позади и вечер, и ночь. Наступило утро.

— Говоришь, поработать…

Принц старался не смотреть влево, но взгляд сам собой возвращался к противоестественному зрелищу, и тягостному, и завораживающему.

"Маска" любовницы в исполнении Ниррит год от года становилась всё более достоверной. Узкая кость, зелёные глаза, волосы и кожа, изумительная, бескостно-гибкая грация… настоящие тианки почти никогда не бывают настолько красивы. Но для разговоров об очередном деле Ниррит всегда возвращалась в "маску" человека. Тоже красивую, но красивую совсем не по-тиански.

Странные ощущения рождают эти метаморфозы.

Секс между людьми и тианцами, тианцами и ваашцами, ваашцами и людьми принято осуждать, хотя прямых запретов в энгастийском законе нет. И Айселит с его вполне традиционными взглядами на отношения с женщинами никогда не стремился "попробовать" ни "беленькую", ни тем более "синенькую". С самого начала, с событий на борту "Морской молнии" Ниррит никогда не ласкала его, не сменив предварительно "маску".

Но видеть в своей постели нагую женщину расы людей, зная при этом без тени сомнения, что недавно именно она заставляла тебя кричать от страсти и одновременно кричала сама…

Тряхнув головой, принц встал, набросил халат и погрузился в мягкое кресло, стоящее спинкой к окну, в которое стреляло лучами восходящее светило. Играть в такие игры с Ниррит было более чем бессмысленно, однако некоторым привычкам проще следовать даже в не самой подходящей обстановке, чем бороться с ними.

— Да, именно поработать, — ответил Айселит. — Не в деле, а в миссии… но работа сложная.

— Как будто ты хоть раз поручал мне что-то простое!

Завершив преображение, Ниррит встала.

Точёные линии её тела, сильного и гибко-стремительного даже в полной неподвижности, на секунду словно замглились. Поднялся и тут же смолк Шёпот Тумана. Раз-два, и вот уже её нагота прикрыта коротким, до колен, атласно-чёрным халатом, украшенным искусно вытканными серебряными драконами.

"Показушница", — подумал принц с ласковой насмешкой.