Танец на ветру (СИ) - Колхитида Медея. Страница 22

— Теперь подай мне вот ту, — он указал на один из многочисленных пузырьков, стоящих на столе, — бутылочку из темно-зеленого стекла.

Юноша подал требуемую бутылочку. Шихан открыл пузырек, опустил перо и закапал по одной капле экстракта в глаза.

— Запоминай, от боли зрачки расширяются. Для того чтобы иллюзия была полной, я использую экстракт белладонны. Он расширит зрачки и придаст лихорадочный блеск. Некоторые дамы в свете используют его, чтобы придать загадочность взгляду.

Келью было не узнать. Благодаря нескольким зеркалам, многочисленным бутылочкам с экстрактами, коробочкам с различными мазями, пудрой и румянами, она скорее напоминала нечто среднее между аптекой и будуаром модницы. Жрец сидел на кровати. Возле него стоял сундук, на крышке которого Сатис расставил зеркала, чтобы Шихан видел себя в разных ракурсах.

Старый мошенник наносил на кожу лица, шеи и верхнюю часть груди крем, благодаря которому кожа приобрела нездоровый желтоватый оттенок. Несколько мазков румян на скулы, тонкая пленка воска на губах и тени, наложенные вокруг глаз, довершили картину.

Шихан придирчиво осмотрел получившийся грим и остался доволен. В широкой полотняной нижней рубахе, подчеркивающей худобу, он лег в постель. Юноша намочил полотенце, хорошенько выжал и положил его на лоб "больного".

— Чуть не забыл, — воскликнул вдруг жрец, — Сатис, возьми темный ромбовидный пузырек, накапай в бокал восемь капель жидкости, слышишь, это очень важно, ровно восемь капель и разбавь водой.

Под пристальным наблюдением жреца юноша стал выполнять полученные инструкции. Отсчитав восемь капель темно-коричневой жидкости, он долил водой бокал, размешал и подал его Шихану. Резко выдохнув, он резко опрокинул в себя лекарство. Вытерев губы рукой, он вернул пустой стакан Сатису:

— Через минут пятнадцать у меня поднимется температура. Не уходи из кельи, а я пока посплю.

Жрец повернулся на правый бок и вскоре заснул. Юноша убрал в келье все компрометирующие предметы. Не зная, чем еще заняться, он несколько минут слонялся из угла в угол по тесной келье. Наконец, когда это бессмысленное занятие порядком надоело, он, убедившись предварительно, что жрец крепко спит, обратил внимание на лежащие на столе книги. Воровато поглядывая на спящего, он взял верхнюю книгу и углубился в чтение.

Однако долго читать ему не пришлось. В коридоре послышались шаги, и в дверь забарабанили. Сатис быстро захлопнул книгу и постарался незаметно положить ее обратно. Затем подошел к двери.

За дверью оказались отец-настоятель и незнакомый мужчина.

— Как самочувствие брата Аладана? — спросил настоятель.

— Больной недавно принял лекарство и наконец-то заснул, — напустив на себя важный вид, авторитетно заявил Сатис. Затем возмущенно добавил, — разве можно так врываться?

— Это господин Трейн, — представил незнакомца настоятель, — он из городской управы. Он хочет побеседовать с братом Аладаном.

— Мне все равно, кто он. Я не позволю беспокоить больного, — юноша попытался выставить непрошеных визитеров.

Незнакомец не только не позволил юноше захлопнуть перед ними дверь, но и, не произнеся ни слова, вошел в келью.

— Господин Трейн пришел по поручению Главы Тайной Канцелярии. У него есть письменное разрешение, — прошептал на ухо юноше настоятель, — придется выполнить приказ.

— Что же, не могу препятствовать, — обиженно произнес юноша и подошел к постели.

— Брат Аладан, проснитесь, — он потряс жреца за плечо. С тихим стоном жрец повернулся на спину и с видимым трудом приоткрыл глаза. — К вам из Тайной Канцелярии пришел господин Трейн, хочет с вами побеседовать, — затем обратился к мужчине, — Даю вам пять минут, не более. Брат Аладан очень слаб.

— Нам нужно поговорить наедине, — сказал Трейн.

Настоятель вышел. Сатис остался стоять в келье, он боялся пропустить что-нибудь по-настоящему важное.

— Я остаюсь. Моего пациента нельзя волновать. Если у больного начнется очередной приступ, вы не сможете ему помочь. Обещаю, ничто из прозвучавшего в этой комнате не станет известно за ее пределами.

Поскольку юноша был настроен решительно, Трейну ничего не оставалось делать, как4 согласиться. Он подошел к постели больного, Сатис любезно пододвинул к нему сундук, а сам отошел в дальний угол и встал так, чтобы не пропустить ни одного слова.

— Брат Аладан, скажите, вам знакома девушка по прозвищу Хиш? — начал спрашивать Трейн. Сатис вздрогнул, он не ожидал такого вопроса. К счастью, человек из Тайной Канцелярии пристально наблюдал за жрецом и не видел реакции юноши.

— Не помню, — слабым голосом произнес жрец.

— Вы должны ее знать, она довольно часто ходила к вам исповедоваться.

— Ко мне многие ходят исповедоваться.

— Согласно моим данным, вы были не только ее исповедником, но и имели с ней деловые контакты.

Жрец открыл рот для ответа, но из груди вырвались страшные хрипы. Жрец забился в сильном кашле. Добиться ответа не получилось. Тут же подскочил юноша и засуетился около больного.

— Вы мне не ответили!

— Вы что, не видите, он не может вам ответить. Покиньте келью, — послушник попробовал выпроводить Трейна, но тот упирался.

Тогда юноша позвал на помощь настоятеля. Теперь уже вдвоем они пытались вывести его из кельи.

— Да поймите же, я должен ее найти до того, как до нее доберутся другие заинтересованные лица. Девушке грозит опасность, — в отчаянии воскликнул Трейн, видя, что разговора не получилось.

Он хотел добиться хоть какой-то реакции от жреца. Но жрец продолжал кашлять, временами судорожно хватая воздух ртом. Видя всю бесполезность своей попытки разговора, он перестал сопротивляться и позволил себя вывести. Он оглянулся, выходя из кельи, и встретился на мгновение с внимательным и проницательным взглядом жреца. Мужчина рванулся, чтобы вернуться, но настоятель и Сатис держали крепко. Дверь захлопнулась.

Настоятель вместе с юношей привел его в свой кабинет, пространно извинился за случившийся конфуз, с трудом скрывая свою радость. Трейн, злой и раздраженный, вынужден был уйти.

Понаблюдав за уходом Трейна, Сатис вернулся в келью жреца. Едва он запер за собой дверь, Шихан вскочил с постели и кинулся к столу. Взяв небольшой листок бумаги, набросал несколько слов, растопил воск и запечатал письмо. Протянув записку юноше, он взволнованно сказал:

— Сатис, это письмо очень важно доставить так, чтобы оно попало лично в руки адресата. Отнеси его по адресу…

Хиш терпеливо ждала, когда монастырь погрузится в сон. Ждать пришлось долго. После вечерней трапезы пришлось отстоять около двух часов на вечернем молебне, и лишь затем все стали расходиться. Еще около двух часов она пережидала, пока погаснут последние огни. Наконец монастырь затих до утра.

Она оглянулась на свою соседку, девушка уже давно крепко спала. Хиш тихо выскользнула из постели и оделась. Из части своей одежды сделала сверток и положила получившийся тюк в постель, укрыв его одеялом так, чтобы со стороны казалось, что в постели лежит человек. Прихватив заранее приготовленный мешок с необходимым инструментом, она открыла дверь и вышла в коридор. Скользя вдоль коридора как тень, вышла на улицу и, стараясь не попадать на освещенные луной участки, оказалась в монастырском саду. Теперь можно было двигаться смелее.

Монастырский сад разросся так, что ночью не представлялось возможным что-либо разглядеть из окон монастыря. Пройдя в самый дальний конец сада, Хиш удовлетворенно улыбнулась — местами кирпичная кладка стен была немного разрушена, вылезти за пределы монастыря не представляло трудности. Даже не пришлось пользоваться веревкой, которую девушка взяла с собой.

Через несколько минут она уже шагала по улочкам городка, еще раз возблагодарив Единого, что монастырь располагается хоть и на окраине, но внутри городских стен, и не надо искать способа, как миновать стражу. Главное — не попасть теперь на глаза патрулю, но это ее не тревожило, она полностью полагалась на свой слух, ночью звуки разносятся далеко.