Жрец Тарима - Болтон Джей. Страница 10

— Конан из Киммерии, подойди к нам! — вдруг обратилась к нему королева, так что варвар даже вздрогнул от неожиданности.

Он приблизился, поклонился и замер в немом ожидании.

— Благодарю тебя за то, что ты сделал для Левиса и за то, что спас мою дочь, — сказала Раав, пристально изучая киммерийца с ног до головы. — Я прикажу увеличить твою награду.

— Я только выполнял свою работу, — с достоинством поклонился Конан, и вспомнив, что он во дворце поспешно добавил. — Ваше Величество…

— Прекрасный образец мужества и бескорыстия, — по достоинству оценила его ответ королева. — Сейчас ты можешь отдохнуть с дороги, а вечером устроим пир в вашу честь. Я хочу, чтобы ты был моим личным гостем, и поселился во дворце. Слуги покажут твои комнаты.

Голос Раав был слаще музыки, но по лицу ее блуждала загадочная улыбка, насторожившая варвара — когда женщина смотрит так на мужчину… Радость погасла в глазах Меровы, она рассеянно переводила взгляд с матери на киммерийца, и королева, почувствовав тревогу дочери, мягко взяла ее за руку и успокаивающе прибавила:

— Будь нашим гостем…

На этом церемония представления была закончена. Лопающиеся от гордости за свое поручение слуги отвели киммерийца в его покои — прекрасные светлые комнаты, затем проводили в горячую парную, против чего Конан ничуть не возражал. Темнокожие девушки-рабыни поливали его тело щелоком и тщательно скоблили кусочками пемзы. Конан пребывал на вершине блаженства и мурлыкал, как довольный кот, но странное чувство, будто кто-то тайно наблюдает за ним, ни на миг не покидало киммерийца.

Впрочем, он был настолько счастлив, что не придал этому большого значения.

Под вечер в пиршественной зале собрался цвет левисской знати. Были приглашены все шемиты и хауранцы, принимавшие участие в походе, рассевшиеся на почетных местах, недалеко от королевы и принцессы. Только теперь караванщики по-настоящему почувствовали себя героями, и сидели с важным, напыщенным видом, принимая дорогие подарки и пространные речи вельмож в свою честь. Товий благословил трапезу короткой молитвой, и пир начался.

Разнообразные кушанья с аппетитными запахами сменяли друг друга на столах, прекрасная музыка услаждала слух гостей, а танцовщицы в просторных полупрозрачных одеяниях развлекали мужчин искрометными плясками.

Но Конан чувствовал себя в роли осла, разрывающегося между двумя охапками сена: едва успевал ответить на страстный взгляд принцессы, как тут же приходилось вымучивать улыбку на лице в ответ на подчеркнутое внимание королевы.

Гостям подавались чудесные вина, хотя Конан знал, что сами левисцы не выращивают виноград. Непривыкшие к таким крепким напиткам хауранцы очень быстро охмелели и под восторженное одобрение шемитов исполнили воинственный танец с завидным мастерством, отразив в буйной пляске все трудности недавнего похода.

Чествование героев затянулось далеко за полночь. А после слуги сбились с ног, разводя по домам и покоям, не в меру подгулявших гостей.

Хауранцы нагло приставали к танцовщицам и девушки, получив строгий приказ королевы ни в чем не отказывать героям, поломавшись для виду, охотно поддавались их настойчивым уговорам.

Конан вернулся к себе в комнаты и с блаженством повалился на чистое мягкое ложе. Он был рад подчиниться настойчивым нашептываниям сна, как вдруг в дверь его спальни тихонько постучали.

Раздраженный киммериец поднялся с постели. На пороге стояла черная рабыня и робко улыбалась.

— Ты послана ко мне украсить эту ночь? — увидев стройную фигурку, смягчился варвар. — Входи же…

— О, нет, мой господин, такая честь не для меня, — смутилась девушка, благодарно сверкнув жемчужной белозубой улыбкой. — Прошу вас, идемте со мной.

— Но кто послал тебя, красавица?

— Не нужно задавать вопросов, — укорила его рабыня. — Идем же, вас кое-кто ждет.

Конан пожал плечами, принимая ее игру в загадочность, и покорно последовал за рабыней. Шли они тайным путем, где их никто не мог заметить, даже стража, и киммериец догадался, куда они идут. Но вот какая из двух пожелала увидеть его?

Рабыня приоткрыла перед ним незаметную дверцу в стене и посторонилась с полупоклоном, пропуская киммерийца вперед.

— Прошу вас, господин.

Конан с трудом смог протиснуться в крошечный лаз и оказался в затемненной спальне. Задрапированные коврами стены и пол, маленький резной столик с большим серебряным зеркалом, круглое просторное ложе под балдахином, слабо освещенное светом свечей из черного воска. У кровати стояла маленькая медная жаровня и затейливая курильница, наполняющая спальню ароматом сандала. Полуприкрытая шелками и утопая в мраморе подушек, на кровати возлежала Раав. В тусклом свете свечей она выглядела еще прекрасней, намеренно демонстрируя округлые прелести своего восхитительного тела, не стесняясь своей наготы. Томная улыбка играла на влажных губах королевы приглашая варвара отведать их сладостный вкус.

— Ты удивлен, киммериец? ~ спросила она, и лукавые лучики зажглись в колодцах ее глаз. — Что ж ты молчишь?

Конан проглотил комок в горле.

— Я восхищен твоим Совершенством королева, — правдиво ответил он.

— Раав, зови меня просто Раав… Иди же ко мне, киммериец, — она чарующе улыбнулась, оставшись довольна его ответом. — Ночи так коротки…

— Зато жизнь длинная, — мудро заметил варвар, сбрасывая с плеч халат…

Рано утром всю ночь вздыхавшая у дверей королевской спальни темнокожая рабыня тем же тайным путем проводила варвара в его покои.

После завтрака к нему явился мальчишка-шемит.

— Меня зовут Аром, господин, сын смотрителя королевских бань, — с важным видом представился паренек. — Я должен выполнять твои приказы.

— Прекрасно, а мое имя Конан. Ты можешь показать мне город, Аром?

— С большим удовольствием, Конан, — сбросил он свой напыщенный вид.

Весь день они гуляли по Левису: ходили на городской пруд, побывали на рынке и в королевском зверинце. Повсюду киммерийца узнавали и оказывали самый радушный прием. Конан поражался изобретательности шемитских мастеров, создававших из глины все необходимые в обиходе вещи.

А уж о причудливости многообразной керамики с затейливыми орнаментами и говорить было нечего. Люди трудились в поте лица, чтобы хоть как-то улучшить свой быт и украсить город.

Аром привел его на храмовую площадь, и варвар уже собирался войти внутрь святилища, но мальчик вовремя поймал киммерийца за рукав.

— Тебе туда нельзя, Конан. Ты чужеземец и не нашей веры, — предупредил мальчишка.

— И что с того? Дверь открыта, — удивился варвар, останавливаясь на ступеньках каменной лестницы.

— Откуда мне знать?! Нельзя и все… Жрецы не велели пускать в храм чужеземцев, — надулся парнишка.

Конан пожал плечами, но спорить не стал.

Перекусив свежеиспеченными лепешками в какой-то лавке, они пошли к крепостной стене, и стражники разрешили им подняться на башню, откуда открывался прекрасный вид на горы и заливные поля, где под палящим солнцем работали и горожане, и рабы.

Ближе к вечеру их прямо на улице разыскала Мерова.

Рядом с киммерийцем остановились шестеро шемитов, опустивших на землю позолоченный паланкин, и из-за занавески выглянуло недовольное личико принцессы.

— Отправь домой мальчика и быстро садись! — коротко приказала она.

Попрощавшись с пареньком, Конан забрался в носилки, и паланкин тронулся вверх по улице. Не дожидаясь пока варвар устроится поудобнее, принцесса бросилась к нему на шею и стала горячо целовать.

— Бессовестный, — надулась Мерова, когда страсть ее немного улеглась. — Как ты можешь спокойно гулять по городу, когда я просто горю от желания.

Конан промолчал, но Мерова и не ждала ответа. Измученная разлукой, она была счастлива, вновь обретя его, и говорила за них двоих.

— Можешь не рассказывать, где ты был прошлой ночью. Я все знаю… Тебе было с ней хорошо?

— Да, — честно признался Конан, не боясь вызвать гнев своей спутницы.

— Моя мать знает, как доставить радость мужчине. — Она, казалось, совсем не обиделась и добавила с легким волнением: — Но сегодняшнюю ночь ты будешь со мной, если, конечно, этого пожелаешь.