Меч и щит - Березин Григорий. Страница 77

«Эйольв был любимым внуком Рагнара, — сказал на это отец Эйольва Эйлив, — и при известии о его смерти он сразу слег и, видимо, не доживет до утра. Так что твой племянник должен по справедливости отвечать за две смерти, а не за одну».

Сигурд-ярл вернулся в Логистадир и передал Агнару и сестре требования родных Эйольва. Агнар понял, что если на вергельд за смерть Эйольва он еще сможет набрать серебра с помощью друзей, то за смерть такого человека, как Рагнар, ему нипочем не расплатиться.

И поэтому он скрылся в лесу, не дожидаясь, когда сыновья Рагнара явятся мстить ему. Вскоре на тинге в Довраре Агнара объявляют вне закона — и он уходит на восток, за Драконью Глотку. Там он пристал к солеторговцам и стал ездить с ними от моря в глубь страны. Возглавлял солеторговцев Лодин Черный из Ставанеса. Он поставил Агнара присматривать за лошадьми. Всю ночь Агнару приходилось бодрствовать, сторожа лошадей, а платили ему мало и даже кормили не всегда досыта, хотя денег у них хватало. Но хуже всего было то, что ему никогда не дозволяли ездить верхом, как бы ни уставали у него ноги. Агнар бродил с солеторговцами почти два года, и удача его была невелика. Деньги, вырученные за соль, торговцы складывали в окованный железом сундучок, ключ от которого Лодин Черный всегда носил на шее. А сундучок Лодин возил притороченным к седлу на отдельном коне. В тот год солеторговцы продали особенно много соли и получили за нее плату золотом, но Агнару от их удачи не перепало ничего. Он решил, что это несправедливо, и задумал присвоить себе всю казну, так как считал, что солеторговцы в большом долгу перед ним. Запомнив вырезы на бородке ключа, он изготовил такой же из дуба и, улучив время, когда около сундучка никого не было, отомкнул его и пересыпал все деньги в свой кожаный мешок. После этого он идет к лошадям, за которыми ему полагалось присматривать, выбирает самого лучшего коня Лодина и уезжает на нем дальше на восток. Он считал, что теперь удача у него в мешке, но вскоре был вынужден убедиться, что ссориться с солеторговцами — это похуже, чем быть объявленным вне закона на Доврартинге. Ведь тогда его преследовали только сыновья Рагнара, а теперь против него поднялась вся округа, потому что друзья у солеторговцев имелись везде. Несколько раз за ним гнались, и ему удавалось уйти только благодаря резвости коня. Но на него устроили самую настоящую облаву, и приходилось уезжать все дальше на восток, к Болотным Лесам, где, как поговаривали, живут только колдуны.

Колдунов Агнар не боялся, но не хотел бросать коня и потому свернул на юг, надеясь проехать дальше на восток вдоль побережья, тянувшегося здесь до самого Бирана. Туманное море там образует длинный залив. Мимо селений Агнар пробирался ночью, никуда не заходя, и, когда голод заставлял его все же украсть какую-нибудь животину, он всегда оставлял на том месте, где резал скот, тигриные следы, сделанные с помощью лап, ставших рукавами его куртки. Но однажды ночью, когда Агнар проезжал мимо какого-то селения, его конь громко заржал, почуяв кобыл, и выскочившие на шум из дома бонды увидели Рагнара. Один из них закричал: «Это Тигр! Оборотень-тигр!» А все остальные подхватили крик и стали стрелять в него. Агнар ускакал, но бонды огнем и дымом предупредили о его появлении своих соседей, и Агнара снова стали преследовать.

Оттесненный к берегу, он увидел, что бежать больше некуда, и устремил коня прямо в море со словами, что конь подвел его и пусть теперь вывозит как может. Но конь уперся, и никакими побоями его не удавалось загнать в соленую воду. Тогда Агнар привязал к спине свой кожаный мешок и пустился вплавь через залив. Ему удалось переплыть на другой берег, но золото пошло на дно. Пришлось сбросить и одежду из тигриной шкуры, но рукава-лапы он отрезал и зажал в зубах. Поэтому на берег Сакаджара Агнар выбрался голым и безоружным, если не считать пары рукавов от куртки. Он разрезал их расколотым кремнем и соорудил себе набедренную повязку…

— Ты хочешь сказать, что переплыл весь залив в Бьёрньёре? — недоверчиво спросил я. — Но это же двадцать миль в самом узком месте!

— Не знаю, не мерил, — угрюмо ответил Агнар. — Но я рад, что тогда была середина лета, а то бы точно не доплыл. Я настолько устал, что едва не утонул на мелководье у самого берега — ноги совсем не держали, и я упал лицом в воду. Нахлебался соленой воды, но все-таки выполз на берег.

Я посмотрел на наименее внушительного из моих новообретепных братьев иным взглядом. Похоже, я сильно ошибался в этом человеке. Хоть он и уступал нам в росте, но по части храбрости и выносливости едва ли отставал. Не знаю, решился ли бы я на его месте вступить в борьбу с пучиной. Скорей всего, я предпочел бы довериться изменчивому воинскому счастью и бороться с людьми, а не с волнами.

— Агнар долго не мог решить, куда ему идти — на восток или на юго-запад, — вел повествование дальше мой маленький старший брат. — До него дошли вести, что в Биране когда-то захватил престол лихой разбойник Иссиндар, и Агнар полагал, что может поступить так же, поскольку ему не занимать ни ума, ни храбрости. Но, с другой стороны, он считал для себя бесчестьем не попытаться вернуть матери престол Руантии, а потом, может, и всю Антию захватить, если предсказание, сделанное его матери, не было ложью. В конце концов он решил, что сыновний долг важнее, и направился на юго-восток. Он не знал, как в Сакаджаре относятся к чужакам, но знал о походах викингов в этот край и решил на всякий случай прятаться в лесах, и только голод изредка вынуждал его выходить к жилью. Кроме еды, он похитил в одном доме лук со стрелами, оставленный неосмотрительным хозяином прямо на крыльце, а в другом — сушившуюся на заборе одежду. Но сапоги стащить нигде не удавалось. Он, правда, обматывал ноги берестой, но такой обуви хватало ненадолго. Вот так, скрываясь в лесу, он пересек Сакаджар, разжившись по пути еще ножом да парой ремней. Его никто не преследовал, и Агнар надеялся, что доберется до Руантии спокойно, хоть и не так скоро, как хотелось бы, потому что угнать коня тоже нигде не удалось, лошадей везде хорошо охраняли.

И вот Агнар выходит наконец осенью к южному берегу Туманного моря, и тут навстречу ему пятеро конных с желтыми перьями в волосах… — (Вратники, сообразил я.) — При виде Агнара они сразу закричали на своем языке, но не «Тигр-оборотень», и поскакали к нему, обнажив мечи и отрезая от леса. А берег там был ровный и каменистый, далеко не убежишь. Агнар хватает лук, натягивает тетиву, вставляет стрелу и пускает ее в того, кто всех ближе. Желтоперый падает с пронзенным горлом. Вслед за ним Агнар убил еще одного стрелой в сердце, а двоих ранил в плечо и в ногу, оба упали с коней. Пятый не остановился и был уже так близко, что Агнар не успевал выстрелить. Желтоперый обрушивает на Агнара меч, а тот бросает лук и падает на спину. Он хватает с земли камень и бросает его в лицо желтоперому. От боли желтоперый выронил меч, который упал прямо на Агнара, но не острием, а плашмя. Агнар схватил меч и вскочил на ноги, и ударил желтоперого мечом в живот. Тот упал с коня и умер, как того и следовало ожидать. После этого Агнар подошел к раненному в плечо и спросил, кто они и какие у них с ним кровные счеты. Незнакомец уже сильно ослаб от потери крови, но нашел в себе силы приподняться и плюнуть Агнару в лицо. Агнар ударил его мечом по голове и убил. А потом он подошел к раненному в бедро и потребовал, чтобы тот сказал, кто они, желтоперые, и почему напали. «А не скажешь, — пригрозил он, — я тебе вспорю живот, а кишки привяжу вон к той сосне и буду водить тебя вокруг нее, пока они все не намотаются на дерево и ты не сдохнешь».

Но раненый лишь обозвал Агнара Рагнарсоном, чем сильно удивил, и схватил камень, чтобы швырнуть его в голову своему недругу. Агнар увернулся и отрубил раненому голову, отчего тот и умер. Агнар взял все оружие убитых, снял с них сапоги и сел на самого лучшего коня. Остальных же он расседлал и отпустил, а седла выбросил в море. Сделал он это потому, что у тех пятерых наверняка были друзья, которые станут искать их убийцу и скорее пойдут по следу четырех коней, чем одного. Кроме того, он, чтобы загадочные враги принимали его издали за своего, воткнул в волосы желтые перья. Какая-то из этих хитростей, или обе, избавила его от преследователей, но узнать, кто такие эти желтоперые и почему напали на него, Агнару так и не удалось.