Год короля Джавана - Куртц Кэтрин Ирен. Страница 103

Потрясенный, Джаван передал письмо Альберту, который вместе с Раном и Удаутом поспешил присоединиться к королю. Последний приказал немедленно очистить зал. Гискард тем временем поил вином ослабевшего гонца, но, судя по всему, человек совершенно лишился чувств от усталости. К тому времени, как Карлан вернулся с Ориэлем, все посторонние уже разошлись, и Удаут с Джеровеном читали письмо, с которым уже успели ознакомиться Альберт и Ран.

— Мой брат похищен, — произнес Джаван, когда Ориэль с Карланом подошли ближе. — Выясни, был ли этот человек на месте и знает ли он хоть что-нибудь кроме того, что уже сказал нам.

Все остальные собрались вокруг короля, встревоженно переглядываясь при этих словах, но Ориэль, не моргнув глазом, опустился на колени рядом с гонцом и легонько коснулся его лба. Несколько секунд он молчал, закрыв глаза, затем огорченно взглянул на короля.

— Ни он, ни сэр Томейс не были на той охоте, сир. Однако он слышал, как Томейс потом расспрашивал обо всем лорда Энсли. Нападающие были хорошо вооружены и дисциплинированы. Нет никаких сомнений, что их целью было именно пленение принца. Сперва из засады ударили лучники, но они отнюдь не старались попасть в него. Именно тогда погиб сэр Джейсон… Стрела попала ему в спину. Лорд Энсли был ранен в бедро и в руку, но пал от удара мечом. Лекари еще трудились над ним, когда Томейс расспрашивал его.

— Так что же насчет моего брата? — нетерпеливо прервал его Джаван.

— Лорд Энсли говорит, что принц прекрасно показал себя, с мечом в руке отстаивая свободу. Однако, сам будучи раненым, он не видел, как принца захватили в плен. Об этом поведал другой стражник. Однако тот тоже был тяжело ранен, и никак не мог помешать похитителям.

В то же утро, когда весть о похищении принца достигла столицы, сам Райс-Майкл изо всех сил пытался понять, что с ним происходит… хотя даже спустя несколько дней после своего пленения он знал о своих похитителях не больше, чем в самый первый день. До сих пор ему не предоставилось ни малейшей возможности спастись бегством; и теперь уже точно не было сомнений, что основной целью нападавшие ставили себе схватить именно принца.

Лучники напали из засады, уничтожив треть эскорта и убив верного сэра Джейсона. Затем появились всадники в легких доспехах. Их было не меньше десятка, и полдюжины устремились прямо к принцу, в то время как остальные сражались с теми, кто пытался защитить Райса-Майкла. Он выхватил меч, вступил в бой и, кажется, даже ранил нескольких нападавших, но они превзошли его числом. Один ухватил лошадь за поводья, другой ударил в висок рукоятью меча, в то время как третий сумел накинуть Райсу-Майклу на голову широкий плащ, ослепив его и лишив возможности сопротивляться.

Даже наполовину оглушенный, тщетно пытаясь выпутаться из складок плаща, принц попытался выбраться из седла, понимая, что стражникам будет легче выручить его на месте, чем если нападающим удастся увести его с собой. К несчастью, он запутался в стременах, и кто-то изо всех сил схватил его за руки, едва не выломав пальцы, чтобы отнять меч.

Он пытался сопротивляться, но его туго обвязали веревкой, пришпилив локти к бокам, а затем связали запястья. После этого принца перекинули через седло, и похититель пустил лошадь в галоп.

Связанный, точно свинья на продажу, он больше не мог сопротивляться и молился лишь о том, чтобы не свалиться с лошади на полном скаку. Он хотел было закричать, позвать на помощь, однако его с силой ударили по голове, так что из носа потекла кровь, а во мраке перед глазами вспыхнули звезды.

Едва не лишившись чувств от боли и страха, теперь он уже не пытался сопротивляться, сознавая, что если на такой скорости упадет с лошади, то неминуемо сломает себе шею.

Они скакали, казалось, целую вечность, и наконец похитители остановились, кто-то спешился, покрепче привязал его к лошади, а затем с него стянули плащ, сунули в рот кляп и завязали глаза. Он так и не сумел разглядеть своих пленителей. Через несколько минут они вновь пустились вскачь, и он по-прежнему не ведал, кто и с какой целью захватил его.

День постепенно сменился сумерками, а затем настала ночь, и принцу сделалось страшно. Несколько раз похитители останавливались в тишине переждать, пока поблизости проезжали всадники. При этом человек, сидевший в седле позади принца, обхватил его за горло и прошипел:

— Ни звука, Халдейн, или ты покойник.

От давящего кляпа у него так болели челюсти, что он едва мог дышать, не говоря уже о том, чтобы вскрикнуть. Сопротивление в таких обстоятельствах было бы тщетным. В знак подчинения он едва сумел кивнуть. Тем не менее давление на шею не ослабло ни на йоту. Когда стук копыт послышался ближе, похититель едва не придушил его, так что принц почти лишился чувств, и приступы тошноты сопровождали его еще долгое время после того, как они вновь тронулись в путь.

Похоже, время было уже к полуночи, когда они наконец остановились, чтобы дать роздых лошадям, и по-прежнему ему не сказали ни слова о том, кто его похитил и с какой целью. Его лишь спросили, дает ли он слово хранить молчание, если у него вытащат кляп, и он с трудом кивнул головой, сознавая, что нет никакого смысла продлевать свои страдания. Крик не мог принести ему свободу.

Кляп вытащили, но повязка на глазах осталась. В горле у него пересохло от страха и от жажды, и когда его усадили спиной к скале, он робко попросил немного попить.

С огромным облегчением он ощутил, как фляга коснулась его губ. Там была простая вода, но на вкус она показалась принцу слаще нектара. Пару минут спустя ему дали и еды: сухого хлеба с терпким сыром. Есть со связанными руками было неудобно, и от страха он с трудом мог глотать, однако Райс-Майкл был рад и такой скудной пище. Под конец ему даже дали вина, и он с благодарностью выпил его.

Вскоре, судя по звукам, лошадей повели к водопою, и похититель, взяв принца за локоть, отвел его на пару шагов в сторону от остальных.

— Если нужно помочиться, сделай это сейчас, — заявил тот без околичностей. — Нам предстоит еще пару часов провести в седле.

При этом мужчина слегка ослабил хватку, и Райс-Майкл с ужасом осознал, чего именно от него ждут. Он не помнил, когда в последний раз чувствовал себя столь уязвимым и униженным, однако мочевой пузырь его был переполнен, и с этим приходилось считаться. Когда он закончил, его пленитель вновь молча ухватил его за локоть, и они вернулись к лошадям.

Спотыкаясь, он двинулся вперед, и когда его вновь забросили в седло, принца охватило головокружение, так что ему пришлось вцепиться в луку седла. Они вновь двинулись в путь, и дурнота сменилась волнами сонливости, которые накатывали с каждым разом все сильнее, угрожая окончательно поглотить его сознание. Лишь теперь до принца дошло, что ему скорее всего в вино подсыпали снотворного. Однако он прекрасно понимал, что ничего не может с этим поделать.

Он не помнил, как они остановились на ночлег. Кажется, он дремал в седле, но насколько долго, не имел и понятия. Когда в следующий раз они остановились, чтобы поесть, он попытался отказаться от вина, но похититель ясно дал понять, что никто не предлагает ему выбора. Поэтому Райс-Майкл решил, что лучше выпьет по доброй воле, чем ему насильно вольют вино в глотку. На сей раз он даже не почувствовал, как его вновь забросили в седло. В какой-то момент у него забрали серьгу из уха и кольцо. На глазах его по-прежнему была повязка, и, благодаря снотворному, он окончательно утратил счет времени, даже когда оставался в сознании.

Несколько раз ему показалось, что он слышит имя Анселя, и в какой-то миг подумал, уж не об Анселе ли Мак-Рори ведут речь похитители. Мысль о том, что это могут быть Дерини, привела принца в ужас. Но, впрочем, в его нынешнем положении это мало что меняло. Его по-прежнему швыряли в седло и везли неизвестно куда, а он все также с трудом мог вырваться из липких объятий забытья.

Поэтому Райс-Майкл не мог точно определить, сколько времени прошло, покуда не явилась помощь. Скорее всего, несколько дней. Они как раз сделали привал, чтобы накормить и напоить лошадей, когда вдруг раздался тревожный крик, и началась судорожная беготня. Где-то поблизости послышался тяжелый стук копыт, негромкие ругательства, звон обнаженной стали, звяканье упряжи… А затем разразился бой.