Умирать вечно - Алейников Кирилл. Страница 40

— Знаете, мне все же кажется, что ваши Правила немного… э-э-э… недодуманы. Вряд ли человечество их примет, — высказалась Ника.

— Примет, куда оно денется! — свято веря сам себе, заверил и нас пан Шинкова. — Ведь на защиту этих Правил выступит лучшая часть человечества, совершенно здоровая и дееспособная! И в наших руках будет оружие!

— То есть вы хотите принести в мир счастье через разящий меч, — уточнил я.

— Без этого вряд ли обойдется, — горестно вздохнул губернатор. — Все великие, революционные идеи привносились в мир посредством оружия. Но цель оправдывает средства!

Чем дальше заходила наша беседа, тем меньше мне хотелось есть. И не потому, что я успел набить желудок до отказа, а потому что мне становилось все более противно, едва я узнавал новое Правило Регеля. Гоша откровенно нервничал и периодически издавал звериное рычание; Ника тоже была смущена и вяло ковырялась вилкой в тарелке с салатом.

— Взять хотя бы Правило Восьмое, обязывающее каждого гражданина старше восемнадцати лет иметь ребенка! — не унимался губернатор. — Это правило в один момент разрешит проблему рождаемости и нехватки рабочих рук в подавленном войнами мире. К тому же, мы сможем вычленить и исключить из социума неполноценных, то есть бесплодных людей. Какую они будут иметь ценность в свете вопроса о воспроизводстве и эволюционном развитии человечества?

— Но вы не подумали, что люди в восемнадцать лет еще далеко не сформировались для создания собственной семьи и рождения ребенка? В таком возрасте человек должен учиться, набираться опыта и добывать средства для существования будущей семьи, но никак не строить эту семью на пустом месте!

— Per astera ad astra, как говорили древние, — парировал Ян Шинкова. — Утопическое будущее невозможно построить без определенных проблем, которые обязательно возникнут на первых порах. Но зато потом все будет прекрасно!

Ужин подходил к концу, что вызвало облегчение. Но никто еще не успел подняться из-за стола, как в банкетный зал влетел красный от волнения полицейский. Что есть мочи он заорал:

— Фурии!..

Я поначалу не разобрал, что именно прокричал полицейский, но времени разбираться не было. Судя по тому, как хищно Гоша выхватил из потайной кобуры пистолет, пронесенный-таки в обход Правилу Шестнадцатому, стало ясно: начинаются неприятности. Большинство присутствующих в зале ринулись к запасному выходу, мы же втроем стремительно побежали к броневику. У «Черта» в этот момент как раз выгружали заказанные Никой боеприпасы; мы схватили по ящику и скрылись в машине.

И тут я увидал еще одних представителей демонического мира, фурий. Они были похожи на огромных птиц вроде сов, но обладали мордами (иначе и не скажешь) сходными с человеческими, да к тому же помимо крыльев и когтистых лап у них были еще и когтистые руки. Целая стая фурий низко летела прямо на город. Когда затрещали пулеметы на вышках, мы уже вооружились. Гоша предлагал немедленно свалить из Регеля, но оказалось, что броневик еще не заправили. Выполняя обязательство, мы стали отстреливать дьявольские отродья из автоматов, благо фурии не выделялись особой живучестью. Через пять минут боя все пространство города уже было усеяно телами мертвых демонов, кое-где лежали и растерзанные люди, преимущественно полицейские.

Но в конечном итоге город выстоял без особых потерь. Когда стрельба утихла и население вновь показалось на улицах, мы заперли оружие в ящиках броневика и пошли к мотелю. Ника свернула в свой номер, а я с Георгием Виссарионовичем — в наш, общий.

— Ты неплохо стреляешь, — похвалил Гоша, снимая сбрую оперативной кобуры.

— Спасибо, — ответил я.

— Солдат? Я имею ввиду, ты перед Судным днем служил?

— Ну, в свое время я служил в пограничных войсках Дальневосточного округа. А потом устроился в охранную структуру. Так что с оружием обращаться, в принципе, привык.

Мы улеглись на раздельные кровати. На удивление быстро я погрузился в глубокий сон и проспал всю ночь до утра.

А утром пришли полицейские, бестактно нас разбудили пинками и взяли под усиленный конвой…

ГЛАВА 18

— Ты опять пришел искать смерть, падший, — сказал Игнат. Он стоял далеко от Логана, так далеко, что в мире людей Логан не услышал бы его слов. Но то был мир ангелов.

— Нет, светлый, моя смерть еще не видна. Ты ведь знаешь, что не найти мне ее в битве. К великому моему сожалению — не найти. Иначе я не стал бы стоять здесь сейчас, напротив бывшего друга и соратника. Готовый его убить…

— Ты слишком самоуверен, как и все отродья Тьмы! Впрочем, мне следовало догадаться, что ты рано или поздно придешь… Ты одержим, Логан, одержим нелепой идеей, будто знаешь секреты мироздания, недоступные другим. Ты вообразил себя едва ли не Творцом, задумав разрушить Икстриллиум. И теперь ты, предавший Свет, предавший весь Актарсис и принявший сторону Тьмы, окончательно утонул в своей одержимости, в своем заблуждении!

— Тебе ли это говорить, Игнат! — усмехнулся Логан. — Ведь я, так или иначе, все ж Творец. Я создал Актарсис таким, каким ты его знаешь теперь. Я создал Икстриллиум, а вместе с ним и Ключ. Я дал вам лиандры и надоумил создать Источник, лишь бы всем жилось хорошо. И я знал, чем всё в итоге кончится.

— Уходи, Люцифер, уходи по-хорошему, — понизил голос архангел. — Тебе не взять крепости и в этот раз. Когда-то ты был первым среди нас, но теперь ты самое ненавистное существо!

— Зачем ты стремишься оттянуть момент того, что неизбежно, светлый? Не все ли равно, сейчас падет Икстриллиум, или позже?

— Крепость вечна, — задрал голову Игнат. — Она будет стоять здесь всегда. Тебе и твоему войску не взять ее.

Логан демонстративно оглянулся вокруг и развел руки.

— Где ты видишь войско, светлый? Те собаки, что пришли со мной, служили лишь для отвода глаз. Я пришел один. А насчет вечности, Игнат… Что ты о ней знаешь? Доводилось ли тебе встречать ее, светлый?

— Ты пришел один в этот раз. В следующий раз ты придешь с армией.

Логан поднял одну бровь и стоял так достаточно долго, чтобы солнце, начинавшее касаться далекого горизонта, утонуло в нем. Наконец демон сказал:

— Ты научился читать мысли Бога, Игнат. Похвально…

— Не один ты умеешь это делать.

— К сожалению, за годы жизни в Аду я вовсе разучился это делать. Или, быть может, Бог закрылся от меня непроницаемой стеной.

— Конечно, ведь Бог — это свет, а ты — это тьма!

— Да брось, астер! — улыбнулся Логан. — Я — Дьявол, Сатана, повелитель Преисподней — существую во плоти. А твой Бог — это и ты, и я, и эти камни, и те далекие деревья. Бог есть всё. В том числе и тьма. Он создал этот мир, он создал тебя и меня. И он ни в какую не хочет вновь воссоединяться со своими созданиями. Ты гляди, он даже Актарсис с Яугоном создал, лишь бы умирающие люди не стремились к нему, а обретали новые бессмертные жизни в этих мирах. И мне нужно от Бога только одно — свободу, которую он забыл дать в дополнение ко всему прочему. Свободу, которой я добьюсь, даже если мне придется уничтожить все три мира.

— Ты слишком многого хочешь, демон!

— Разве? Разве желать смерти — это желать слишком многого?

— Так склони голову, и я отрублю ее!

— Нет, — отрезал Логан. — Я искал смерти в битвах, но не нашел. И не найду ее от твоего меча. Дай мне пройти к Ключу, и я сделаю то, что должен был сделать давно.

— Ты никогда не пройдешь к Ключу! — клятвенно заверил Игнат.

— Посмотрим, — пообещал в свою очередь Логан.

На правом бедре Игната сгустился воздух, появилось сияние, и вот уже архангел выхватил из ножен длинный боевой меч лиандр, мерцающий ярко-голубым светом. Логан тоже вызвал оружие, но оно появилось не в ножнах, а сразу в руке, и мерцало не голубым, а алым. То был такой же лиандр, но заправленный кровью невинно убиенных.

Над крепостью мгновенно сгустились тучи. То место, где стояли противники, стало центром огромной воронки, закрутившей почерневшие облака. Из недр этого небесного водоворота вырвалась кривая молния, которая ударила в высоко поднятый над головой алый меч Сатаны.