Высокий замок - Воронин Дмитрий Анатольевич. Страница 3

Ей предстояла долгая работа. Можно было бы проинструктировать солдата, но Дилана не была уверена в том, что он проявит нужное рвение, когда узнает все детали поручения. Проклятие, она даже не была уверена, что он не бросится на нее с оружием – время от времени у солдат просыпались своеобразные представления о чести, которым в планах Бороха места не отводилось. Значит, придется пустить в дело «путы разума», а это заклинание высасывало много сил. После того как она закончит с шестым, ей понадобится длительный отдых – и никакой магии. По меньшей мере дня четыре.

– Сядь – Дилана указала ему на глубокое кресло. Мужчина поспешил исполнить предложение-приказ с таким рвением, словно промедление могло стоить ему жизни.

– Закрой глаза, – мягко сказала она. – Тебе ничего не угрожает.

Судя по выражению его глаз, веры ее словам у мужчины не было ни капли.

Пухлые губы Диланы растянулись в доброжелательной улыбке. Она могла улыбаться по-разному. Соблазнительно или насмешливо, ласково или надменно. Могла вызвать страсть – или мороз по коже. В ее жизни все было оружием – и магия, и кинжал, и внешность. Всем этим Дилана владела в совершенстве.

– Мне нужна твоя помощь, солдат. Это очень важное дело, и ты получишь большую награду. Но сейчас тебе надо закрыть глаза. И дышать глубоко и спокойно. Расслабься, прошу тебя.

Внутренне она начала раздражаться, но на лице по-прежнему сохранялась маска очарования.

«Может, плюнуть на все эти условности? – мелькнула мысль. – Позвать солдат, пусть его свяжут…»

Словно бы услышав ее мысли, мужчина зажмурился и задышал глубоко и старательно. Дилана провела пальцами по его волосам, затем зашептала слова усыпляющего заклинания. Обычно человек, пребывающий в напряжении, может успешно сопротивляться «сну», поэтому его используют редко – разве что дать отдых больному или старику, мучающемуся от бессонницы. Солдат и в самом деле старался выполнить инструкции Диланы и расслабиться, поэтому продержался недолго, скоро дыхание стало по-настоящему ровным, мышцы расслабились. Он заснул… сейчас ни громкие звуки, ни пощечина, ни кувшин ледяной воды не способны были вывести это тело из колдовского сна.

Теперь следовало заняться другим, более трудным делом. Дилана срезала прядь волос солдата, стараясь, чтобы не появилась проплешина, кольнула его палец, сцедив в небольшой стеклянный флакон десяток капель крови, тут же заботливо затянула ранку. Затем в дело пошли многочисленные скляночки из ее запасов – сюда, к стенам Торнгарта, Дилана явилась во всеоружии. Капля за каплей лились драгоценные зелья (разноцветные эликсиры стоили много больше, чем золото того же веса, даже если считать вместе с флаконами) в небольшую костяную чашу – для изготовления магического состава не подходило ни стекло, ни керамика, ни металл – только лишь кость. Обрезки волос мгновенно растворились в едкой жидкости, которая вскоре начала дымиться. Дилана тут же влила в зелье кровь, тщательно перемешала полученный состав костяной палочкой. В воздухе поплыл неприятный, липко-сладкий аромат.

Из своего дорожного сундука Дилана извлекла кожаный футляр с набором игл для татуировки. Для наложения заклинания требовалось обрить голову и начертать руны на коже затылка, но сейчас делать этого не стоило. Любой солдат – будь он имперцем или инталийцем, увидев человека с черными рунами на выбритой коже, как минимум попытается задержать его… а то и убить, ведь всем известно, что «путы разума» не накладывают просто так. Значит, придется работать тоньше…

На нанесение рун у Диланы ушло больше часа – одно неверное движение, и этот рисунок придется начинать сначала, хуже того, и смесь придется готовить заново. Но подобную работу она делала не впервые, а потому руны были вычерчены без малейшего изъяна. Затем произнесла заклинание. Дело было сделано, теперь можно было расплести сонное заклятие и объяснить воину, что и как ему следует сделать. Заклинание «путы разума» делало из человека больше чем послушного раба. Он не просто выполнял приказы – он всем сердцем жаждал выполнить их как можно лучше. Любой ценой. К сожалению, чары «пут» были довольно сложными, и далеко не каждый маг умел их применять. К тому же через два-три десятка дней заклинание рассеивалось само собой и знаки исчезали с кожи. Да и эликсиры дороги… А жаль – армию, состоящую из воинов, околдованных «путами разума», невозможно победить.

Единственной проблемой было как раз то, ради чего это заклинание и применялось. Излишний энтузиазм, совмещенный с недостаточно ясным пониманием желаний хозяина, мог привести к тому, что околдованный сделает или не то, чего от него ждут, или не так. Требовалось очень точно объяснить «спутанному» его задачу – Дилана говорила короткими фразами, поминутно переспрашивая, чтобы убедиться, что инструкции поняты верно. Наконец она решила, что сказала достаточно.

– Возьми. – Волшебница протянула воину небольшую флягу из серебра. – И уходи. Отправишься на рассвете.

– Будет исполнено, госпожа! – Глаза воина светились от радости при мысли о том, что хозяйка будет им довольна. Он сделает все, что потребуется, и даже больше, лишь бы доставить ей удовольствие. Прицепив флягу к поясу, воин – имени его Дилана так и не узнала, да и не особо волновали ее подобные мелочи – вышел, на прощание бросив на госпожу взгляд, преисполненный обожания. Теперь, на ближайший месяц, все помыслы «спутанного», все его желания будут направлены на исполнение полученного приказа.

Волшебница вздохнула… да уж, следующего кандидата она прикажет просто как следует стукнуть по голове – во всяком случае, не придется тратить время на уговоры и силы на наложение сонных чар.

Огромный воинский лагерь жил той особой жизнью, которая сразу дает понять каждому, хотя бы немного знакомому с армией, что враг далеко и непосредственной угрозы нет. Шатры офицеров и палатки простых солдат были разбросаны по огромному полю без видимого порядка, патрулей с оружием в руках немного – не столько охраны ради, сколько поддержания порядка для. О том, чтобы окружить лагерь частоколом, никто и не думал. Здесь, в самом центре Тимрета, опасаться нечего – если враг появится, то сперва ему придется встретиться с пограничниками независимого герцогства… а там и армия придет в движение, дабы дать надлежащий отпор. Только отпор-то давать и некому. Гуранцы плотно увязли у стен Торнгарта, белая крепость, выдержавшая первые штурмы, теперь будет сопротивляться осаде достаточно долго.

В лагерь непрерывным потоком вливались подводы, везущие снедь и дрова, уголь для кузниц и бочонки с элем. Герцог Сивер не старался изобразить из себя радушного хозяина, от появления в своих владениях тысяч вооруженных мужчин он в восторг не пришел – но кладовые свои распахнул, пусть и скрепя сердце. Дисциплина – дисциплиной, но если солдат не кормить, они попытаются добыть себе провиант сами. И ничем хорошим это не закончится.

К хмурому небу подымались многочисленные струйки дыма. Большая часть солдат, свободных от воинских упражнений, были приставлены к делу. Одни под присмотром мастеров военного дела варили смолу в огромных чанах – будучи должным образом обработана, эта смола превращалась в отличные снаряды для катапульт. Подожженные черные шары, врезаясь в цель, разбрасывали огненные брызги на десятки шагов вокруг. В северной части лагеря целыми днями визжали пилы, смачно врубались в дерево топоры – там неспешно, с толком и прилежанием, делали стрелометы. Маленькие «скорпионы», которые вполне можно было разместить на простой телеге, метали копья шагов на четыреста – такое копье человека пробивало навылет, вместе со щитом и кольчугой. А при удачном выстреле нанизывало на остро отточенное жало двоих-троих сразу. Более тяжелые «драконы» могли разом выпустить четыре, а то и пять копий веером – слаженный залп трех-четырех десятков «драконов» останавливал атакующий рыцарский клин. Здесь же делали и другие метательные машины – во время отступления армия Ордена потеряла почти все катапульты и теперь неторопливо восстанавливала былую мощь.