Ореховый посох - Скотт Роберт. Страница 116

— Грекас охот Лахп.

— Греттаны на тебя охотились и поранили тебе ногу? Да, я понял. — Стивен понемногу подбирался к серону все ближе и ближе. — Так можно мне осмотреть твою рану? Я хочу помочь тебе.

— Не, не! — Серон помотал головой и стукнул себя кулаком в грудь. — Лахп, Лахп, Лахп!

Стивен понял.

— Ну конечно, ты — Лахп, — сказал он, улыбаясь, но стараясь при этом не особенно показывать зубы. — Ты — Лахп, а проклятые греттаны поранили тебе ногу.

Он принялся осторожно счищать листья, прилипшие к окровавленной ноге серона. Действуя медленно и аккуратно, чтобы не испугать это ужасное создание, он постарался насколько возможно очистить кожу от прилипших обрывков ткани и комков земли и увидел сразу несколько глубоких и сильно воспалившихся ран на голени и на лодыжке.

— Ах ты, черт побери! — прошептал он и сказал Марку: — Ему бы нужно дать какой-нибудь антибиотик. Похоже, греттан его здорово порвал своими зубищами. Вон, даже сапог ему прокусил.

— Извини, но ничем тебе помочь не могу. — Марк дышал часто-часто, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. — Ты когда в последний раз антибиотики видел? Лично я — в супермаркете на Риверсайд; они там как раз рядом с замороженными продуктами лежали.

Стивен оторвал от своей рубахи длинный лоскут, как следует намочил его водой из бурдюка и осторожно обмыл раны, затем покрепче перевязал ногу, а закончив, протянул серону бурдюк и терпеливо ждал, пока тот возьмет его. Он понимал, что сейчас серону приходится подавлять собственный инстинкт, сильнейшее желание немедленно убить его. Но инстинкт этот не был врожденным, его имплантировал в душу серона его злобный хозяин, и Стивен решил не уходить до тех пор, пока не убедится, что этот несчастный понимает: к нему пришли с добром и сочувствием.

Он не смог бы объяснить никому, даже самому себе, почему ему так необходимо, чтобы это изуродованное создание признало, что человек помогает ему из самых лучших побуждений. Возможно, ему хотелось доказать самому себе, что он способен управлять тем новым Стивеном Тэйлором, который столь неожиданно в нем проклюнулся. Тем Стивеном Тэйлором, который уже чувствовал себя почти своим в этом странном неведомом мире, которому не понаслышке были ведомы и страх, и насилие, и умение убивать. Нет, он ни за что не хотел уходить из этих зарослей, не обменявшись с раненым сероном знаками взаимного доверия.

— Возьми это, друг мой. — Стивен придвинул бурдюк ближе к раненому. — Я знаю, что он заставляет тебя поступать иначе, но ты все-таки возьми этот бурдюк. Мне очень нужно, чтобы ты взял его у меня. — Стивен посмотрел прямо в безжизненные глаза серона. — Покажи, что ты понял то, что я тебе сказал.

— Лахп охот Глимр.

Стивен немного подумал, потом догадался.

— Нет, Лахп, — заверил он серона, — теперь ты свободен. Тебе не обязательно охотиться на Гилмора и убивать его. — И он снова протянул ему бурдюк с водой. — Возьми. Тебе нужно побольше пить. Ты потерял много крови. Напьешься воды, и тебе сразу станет легче.

Медленно, словно преодолевая страшный запрет, Лахп принял из рук Стивена бурдюк, вытащил затычку и залпом выпил почти всю воду. Помолчав, он снова заговорил — впрочем, речь эта больше напоминала звериное рычание.

— Лахпговр...

— Стивен, — сказал Стивен, тыча себе в грудь большим пальцем. — Меня зовут Стивен.

— Лахп говр Стин.

— Стивен.

— Стин.

— Отлично, пусть будет «Стин».

На прощание Стивен ласково коснулся раненой ноги серона и сказал:

— Удачи тебе, Лахп.

Он не успел убрать руку, как серон с силой стиснул его запястье. Огромная ручища, покрытая густыми жесткими волосами, поразительно походила на человеческую.

Предплечье Стивена вдруг покрылось мурашками, и он почувствовал, как под кожей у него что-то передвигается, быстрое, как ртуть, как танцующий ручеек.

Глаза Лахпа расширились от изумления; он уставился на Стивена, потом смущенно отвел глаза, кивнул и сказал:

— Лахп говр Стин.

И выпустил руку Стивена.

— Хорошо, я с удовольствием, Лахп, — на всякий случай ответил Стивен.

Он понимал: между ними произошло нечто важное. Но сейчас было не время копаться в собственных чувствах и ощущениях, и он, схватив убитого Гареком оленя за рога, вместе с Марком поволок его туда, где их ждали остальные.

Передав оленью тушу в умелые руки Гарека, друзья наконец смогли обсудить это происшествие. Марк, схватив Стивена за плечи, весьма ощутимо встряхнул его и заорал взбешенным шепотом:

— Ты что, совсем спятил? Этот серон ведь запросто мог нас убить! Вероятно, Гарек и его бы потом прикончил, но прежде один из нас наверняка был бы уже трупом. Какого черта тебе это понадобилось?

Стивена била дрожь. Отстранив Марка на расстояние вытянутой руки, он сказал:

— Если тебе это поможет, я готов извиниться...

Он оглянулся и увидел лица своих спутников.

— Да. Я всем приношу свои извинения. Но я должен был хоть что-то сделать! Правда, я и сам не знаю почему. — Он снова повернулся к Марку. — Спасибо, что пошел со мной. Это был исключительно смелый поступок. Глупый, но смелый.

Марк довольно сильно, хотя и дружелюбно хлопнул его по плечу.

— Глупый, это точно. Но в следующий раз, когда тебе захочется поиграть в героя, ты уж меня заранее предупреди, ладно?

Пока Гарек занимался разделкой туши, опасливо косясь на заросли — кто его знает, вдруг этот раненый серон все же решится напасть на них, если ему жить надоело? — Саллакс, подойдя к Стивену вплотную, сердито сплюнул ему под ноги и заявил:

— Ну и глупо же ты вел себя! Будем надеяться, что к ночи эта тварь подохнет, иначе нам придется по очереди ее караулить — вдруг очухается да и решит снова на нас напасть.

— Это «он», — спокойно поправил его Стивен. — Да, это человек, Саллакс. Он, возможно, и впрямь не доживет до вечера, но только мы его все равно убивать не станем. Ни в коем случае. И знаешь, Саллакс, по-моему, теперь мы можем совершенно его не опасаться. — Стивен посмотрел на Гилмора. — Кстати, его за тобой послали.

— Да, я в этом и не сомневался. Так и знал, что эта... извини, что он за мной охотится. — Старик смотрел куда-то вдаль, вниз, где деревья, росшие на склоне, казались темными памятниками давно минувших лет. Гилмор был уже далеко не молод, когда деревья эти были всего лишь подростками. — Уже много-много двоелуний Нерак пытается убить меня. И, похоже, теперь он удвоит или утроит свои усилия.

— Потому что боится, как бы ты не стал чересчур силен для него? — спросила Бринн.

— Возможно. Но скорее всего, он просто понимает, что Канту и я — это единственная реальная угроза его власти. Если он уберет нас со своего пути, у него будет сколько угодно времени — сотни тысяч двоелуний! — чтобы, безраздельно владея магией волшебного стола, освободить своего властелина, заключенного в пространственную складку.

— Значит, именно твое существование заставляет его торопиться и, возможно, даже делать ошибки в своих научных изысканиях? — Марк провел рукой по боевому топору, висевшему у него на поясе. — Значит, он понятия не имеет, какими знаниями ты успел овладеть за это время?

Гилмор кивнул.

— Весьма интересная дилемма! — воскликнул Марк. — Он знает, что ты идешь, чтобы с ним сразиться, и спускает с поводка своих демонов и других смертельно опасных ублюдков, совершенно не заботясь о том, какие беды и разрушения сотворят на своем пути его слуги. И его ничуть не тревожит возможность того, что они, будучи отправлены разыскать и убить тебя, — Марк мотнул головой в сторону зарослей, — поубивают друг друга.

— А свои исследования в области магии он не может ускорить из боязни, что волшебный стол сам может полностью им завладеть. Попросту поглотить его, — подхватил Гилмор, поддев носком сапога горстку желтых осиновых листьев. — А время, между тем поджимает. Ведь ему еще нужно решить куда более важную задачу.