Ореховый посох - Скотт Роберт. Страница 120

И она, бывший воин оккупационной армии, простирая к толпе руки, пронзительно, совсем по-женски, завопила:

— Скорее выходите на сухие места! Подальше от луж! Назад, назад! Уходите с этой улицы! Спасайтесь! — Но было уже слишком поздно.

Многие колебались, вопросительно поглядывая на Брексан, и тут алмор нанес свой первый удар. Его жертвой оказалась тучная женщина, гневно потрясавшая кулаком перед носом у Карна. В отличие от того нападения в горах алмор не стал медленно поглощать ее — толстуха словно взорвалась, а потом ее жирные руки, груди, похожие на мешки с мукой, и дрожащий, как желе, живот словно провалились внутрь. Перед застывшей от ужаса Брексан мелькнули выпученные от страха глаза несчастной, и тут же глазные яблоки словно вытекли, лишились всякой жизненной силы и провалились куда-то внутрь, в глубину опустевшего теперь черепа. В мгновение ока от бедной толстухи не осталось ничего — отвратительный кожистый мешок да несколько рассыпающихся костей.

Но это было только начало.

Разгневанная толпа еще не совсем поняла, что происходит, а алмор уже выбрал вторую жертву. Полупрозрачное тело чудовища, светясь благодаря полученному после первого убийства запасу энергии, взметнулось над мостовой, покрытой жидкой грязью, как гигантская волна, и заключило в свои жуткие объятия того крупного мужчину, который все подбивал Версена спасаться бегством. Алмор обрушился на него, точно смерч, каждой клеточкой своего существа впитывая чужую жизненную силу. Лицо злополучного купца, прежде почти багровое, резко побледнело, став почти прозрачным, как лик самого демона; было видно, как быстро кровь из его тела перетекает в тело алмора. А потом бедняга рухнул на землю, точно марионетка, у которой взяли и подрезали все поддерживавшие ее нитки. После чего алмор вновь всосался в сырую землю, а купец исчез почти без следа.

Настроение толпы быстро менялось: гнев сперва уступил место любопытству, а несколько мгновений спустя — ужасу.

Версен и Брексан продолжали кричать: «Это алмор! Уходите скорей! Выбирайтесь на сухие места!», но древний демон успел поживиться еще двумя жертвами, прежде чем любопытствующие все же отступили. Многие взобрались на относительно безопасный деревянный тротуар, тянувшийся вдоль дороги, но расходиться не спешили.

Тогда Хаден спокойно пришпорил коня и выехал вперед, остановившись точно рядом с Ренной. Хотя алмора вроде бы больше не было видно, но Версен выкрикнул еще одно предупреждение об опасности, хотя люди и без того уже понемногу разбегались. И тут Хаден наотмашь ударил его по губам тыльной стороной ладони. Удар был столь силен, что вышиб ронца из седла, и он с громким всплеском упал прямо в лужу.

— Вставай! Скорее залезай обратно! — Брексан в ужасе протянула к нему руки.

Версен медленно поднялся. Не сводя глаз с серона, он провел рукой по окровавленным губам, вытер ее о плащ, взял Ренну под уздцы и повел ее к зеленой полоске общинной земли, ободряюще похлопывая кобылу по крупу и приговаривая:

— Ничего, не бойся, он ушел и ничего мне не сделает. Здесь совершенно безопасно.

Но Брексан сдаваться не собиралась. Развернув Ренну, она двинулась на Хадена, свирепо стиснув зубы и ударяя кобылу пятками в бока. А потом заставила ее прыгнуть и сама бросилась на серона. Ее нападение было столь неожиданным, что Хаден не успел даже вскинуть руки, чтобы прикрыться от ударов. Ругаясь, как пьяный сапожник, Брексан успела нанести ему несколько весьма чувствительных ударов по физиономии, и без того уже достаточно изуродованной, прежде чем ему удалось схватить ее за пояс и вышвырнуть из седла на землю. Брексан упала на спину и довольно сильно ударилась. От боли она не заметила, как смеялись над ней, повернувшись в седлах, Карн и Рала.

Несмотря на охвативший его бешеный гнев, Версен понимал, что слишком устал и обессилел от боли, чтобы принять участие в этой потасовке. Он просто подошел к Брексан и помог ей подняться, с трудом удерживая девушку от очередного безрассудного нападения на серонов.

Брексан едва стояла на ногах, но гневно выкрикивала, глядя на Хадена:

— Учти, проклятый ублюдок, я до тебя еще доберусь!

Покрытое шрамами лицо серона осталось совершенно бесстрастным. Он сплюнул Брексан под ноги кровавый сгусток, и она тут же снова рванулась к нему, но Версен держал ее крепко. И ей ничего не оставалось, как поносить Хадена последними словами и визжать, как обманутая торговка рыбой.

Версен в очередной раз подивился той силе духа и той ярости, что таились в душе этой хрупкой хорошенькой женщины, бывшего солдата малакасийской армии, дезертировавшей из своего полка. Даже в таком бешенстве Брексан казалась ему удивительно привлекательной.

— С тобой я готов хоть завтра в бой идти, — сказал он, игриво прижимая ее к себе и заботливо стряхивая у нее со спины прилипшую грязь

— Дай мне только этого типа раньше прикончить! — злобно прошипела она, не замечая, что из опухшего глаза на изуродованную скулу непрерывной струйкой стекают слезы. — Вот эту тварь! — И она для пущей убедительности ткнула в Хадена пальцем. — И еще того бездушного ублюдка, который мне скулу сломал. Клянусь всеми богами, Версен, я непременно вспорю этим гадам животы и съем их сердца! — Она помолчала, переводя дыхание, и прибавила: — И я хочу, чтобы в эти мгновения ты был со мной рядом.

Версен улыбнулся, вынул у нее из волос несколько комочков сухой земли и сказал:

— Что ж, это, наверное, самое приятное из того, что я до сих пор от тебя слышал.

Брексан рассмеялась, морщась от боли в щеке, и потянулась к поводьям. Ренна коротко заржала как бы в знак одобрения и пошла следом за Брексан по грязной дороге к причалам, видневшимся по ту сторону заросшей травой полосы земли.

Версен чуть помедлил и внимательно осмотрелся. Рядом уже не было ни души, хотя это место считалось одним из самых оживленных в Стрэндсоне. Неподалеку на земле валялись жуткие останки четырех жертв алмора, бесформенные бугорки, казавшиеся Версену открытыми ранами в теле земли, которые, возможно, никогда не затянутся и не зарастут. Он содрогнулся. И, стараясь ступать как можно осторожнее и даже близко не подходить к этим страшным следам нападения древнего демона, двинулся следом за Брексан. Ему казалось, что сама земля может вот-вот разверзнуться, и они вместе с Брексан и Ренной провалятся прямо в сверкающий жемчужно-белым ослепительным светом элдарнский ад.

За поросшим травой лужком простиралась гавань Стрэндсона. Обычно кипящие жизнью, доки сегодня примолкли. Весть о нападении алмора мгновенно облетела весь порт, и, кроме парочки пьяниц, крепко спавших возле пустой деревянной клети, Версен не заметил среди брошенных тюков и клетей с товарами ни одного грузчика, ни одного матроса или купца, ни одной проститутки. Казалось, они едут сквозь гробницу какого-то морского бога, полную судов, бакенов, траловых сетей и якорных цепей. Версен и Брексан разговаривали едва слышным шепотом, не решаясь нарушить окутавшую город тишину. Даже визгливые чайки молча бродили вдоль деревянных причалов и доков в поисках пищи, и Брексан стало не по себе при мысли о том, что даже эти, самые крикливые из морских птиц притихли, опасаясь жуткого алмора.

Пять пирсов вытянулись далеко в море, и самый длинный из них представлял собой совершенно невероятную конструкцию, покоившуюся на мощных дубовых сваях, врытых в морское дно на большой глубине. К этому пирсу была причалена двухмачтовая шхуна, глубоко сидящая в воде и, видимо, совершенно готовая к отплытию.

Эта шхуна называлась «Фалканская танцовщица» и, несмотря на крупные габариты, формы имела весьма изящные, обтекаемые, обладала довольно узким бимсом и, по всей видимости, была легка на ходу. Версену даже показалось, что шхуна уже уплывает в море, хотя он ясно видел, как крепко она причалена к пирсу. Прищурившись и напрягая зрение, он сумел разглядеть на палубе шхуны какое-то движение. И ужасная мысль пронзила его: неужели им с Брексан придется уплыть отсюда в открытое море?