Слезы на камнях - Суренова Юлиана. Страница 35

Караванщики стояли возле своих повозок, о чем-то неслышно переговариваясь. По их лицам скользили тени, делая их сумрачными, настороженными, словно в ожидании беды. Никто не замечал ее, словно девушки и не было вовсе.

"А меня и нет! – мелькнуло у нее в голове. – Ведь я в прошлом. Я смотрю на них из того дня, которого уже нет, который ушел безвозвратно…" – у нее по спине пробежал холодок. На какое-то мгновение ей стало не по себе. А что если ей не удастся найти путь назад, в свое настоящее, и она так и останется безликой, не видимой никому тенью, обреченной до скончания веков бродить по миру в поисках своего времени?

"Нет… Нет. Нет! – спеша успокоить себя, несколько раз повторила она. – Это ведь мой дар! Он должен быть послушен мне, так же, как придуманный мною сон! И как во сне, стоит мне пожелать, я вернусь назад!" – и Мати успокоилась.

Будущее, в котором она была… Конечно, ее влекло сюда особое любопытство – не столько стремление заглянуть за горизонт, сколько желание убедиться, что ей это под силу. Она убедилась – и могла со спокойной душой возвращаться. И, все же…

Не могла же она просто уйти, не увидев его, не разглядев как следует. Ей хотелось обойти все вокруг, заглянуть в каждый уголок и найти то, что звало, вело ее именно сюда, именно в этот день, не в какой-то другой…

Девушка закрутила головой, ища свою повозку, нашла ее, но саму себя так и не увидела.

"Наверно, это невозможно, – стремясь скрыть свое разочарование от самой себя, подумала она. – Конечно. Ведь, глядя в зеркало, я не могу видеть себя другой, не той, которая я сейчас", – Мати не была в этом до конца уверена, но объяснение показалось ей вполне разумным. И достаточно сказочным,непонятным, чтобы соответствовать тому чуду, во владениях которого она находилась.

Затем она повнимательнее приглядеться к другим караванщикам, младшим, рабам, и поняла, что будущее, окружившее ее – недалекое. Несколько дней вперед – не больше. На щеке высунувшегося из повозки близнеца еще не зажила царапина. В волосах о чем-то говорившего с дозорными отца не прибавилось седины. Все были такими же, какими она оставила их в настоящем. И даже глаза – они не утратили того настороженно-опасливого выражения, которое вошло в них с приходом в караван странного горожанина. Разве что только доля страха в них стала больше.

"Странно, – Мати взглянула на все иначе. – Почему никто не радуется приходу в оазис? Даже когда мы подходили к тому ужасному городу смерти, все наслаждались теплом, не замечая близости беды. Неужели этот город еще страшнее? – она огляделась вокруг, старательно прислушиваясь к своим чувствам, раздувая огонек беспокойства в груди, но так и не находя той лампы, которая его излучала. – Я должна узнать, – она пошла вперед, стараясь не упустить из внимания, крепко-накрепко запомнить все, что видела вокруг, – должна. Если так, вернувшись в свое время, я должна буду убедить отца обойти город стороной. А для этого мне нужно узнать нечто такое… такое… Иначе отец не поверит, не послушает меня…" Она шла, шла… Как ей казалось – довольно долго. А затем остановилась, словно налетев на стену, вдруг осознав, что, на самом деле не сдвинулась ни на шаг, оставаясь все на том же самом клочке земли, на котором стоял караван.

"Но почему?" – Мати удивленно огляделась вокруг. Она искала… Она сама до конца не знала, что именно. Просто глядела вокруг, надеясь увидеть хоть что-нибудь, что могло бы объяснить происходившее. Магический круг или черту, проведенную по земле, нить или цепь заклинания… И не находила ничего.

И все вокруг вдруг замерло, застыло, словно рыбка в прозрачном куске льда.

Но стоило ей вспомнить о драконе, как в тот же самый миг она оказалась совсем в другом месте. Странном и, как она совершенно ясно чувствовала всей душой – враждебном, злом. Такие земли обычно называли проданными Губителю. В них Его сила обретала выход в мир снежной пустыни, мстя смертным за тот миг счастья, который дан в жизни всякому, за исключением демонов и их повелителя.

Ей захотелось вернуться. Мати зажмурила глаза, чтобы ни один взгляд не коснулся окружавшего мира, оставляя горькой раной след на сердце, душе. Она не слышала голосов, заглушая все звуки заученными, повторяемыми в упрямой настойчивости из раза в раз словами молитвы, ища в них надежду и опору.

И то чувство, что беспокоило, тревожило ее сердце, начало постепенно угасать, теряясь за покоем заклинания. Казалось, еще мгновение – и не останется и следа-воспоминания оттого, что за одно краткое мгновение по непонятной причине неизвестно чем… возможно, именно этой своей неизвестностью – так напугало ее. Оставалось переждать еще совсем немного…

Но любопытство… Оно, проснувшись совсем некстати, само приподняло веки, раздвинуло ресницы, заставляя взглянуть… И Мати увидела дракона.

"Здравствуй! – заговорила она с ним, зная, что тот поймет ее. – Не бойся меня…

Я…" – она не успела закончить – сорвавшись с небес, дракон устремился к земле.

В первый миг Мати даже обрадовалась, решив, что крылатый странник окликнула на ее зов. Поэтому девушка не успела даже задуматься, не то что понять, что случилось, вскрикнуть, как огромный зверь, налетев на нее, схватил когтистой лапой…

Все тело пронзила резкая невыносимая боль.

"Нет!" – в ужасе, которого не испытывала никогда прежде, готова была закричать Мати, но вдруг поняла, что не может произнести ни звука… В горле захрипело, лицо обдало жаром, голова закружилась. Ей показалось: еще мгновение – и она умрет. Только один миг…

И тут пламень, ожегший коснувшейся лампы ладони, заставил ее очнуться, возвращая назад, в повозку каравана, медленно катившуюся по снежной пустыни навстречу своей судьбе.

– Нет! Нет! Нет!- в новь обретя голос, закричала она, повторяя это одно слово так, словно всех остальных и не было вовсе. Ее ногти царапали, рвали мех одеял, срывая их покров, скреблись о деревянное днище…

"Что случилось?" – в повозку, услышав вскрик подруги, вскочила Шуллат.

Встревожено оглядев девушку, осмотрев все вокруг и убедившись, что если какая опасность и есть, то только в воображении ее хозяйки, волчица придвинулась к ней, ткнулась мокрым носом в руку, поспешно стала лизать щеки, глаза, стирая следы слез.

"Успокойся. Все хорошо. Я с тобой. Я не дам тебя в обиду…" "Ты не понимаешь! Не знаешь…" – сквозь рыдания с трудом выдавила из себя Мати.

Ее душа рвалась на части, словно была готова умереть прежде тела.

"Расскажи мне", – осторожно, стараясь не вспугнуть доверительность разговора предложила волчица.

"Я видела… – начала было та, но умолкла, не договорив и первой фразы, решительно мотнула головой: – Нет! Я не могу! Если я скажу кому-нибудь, это исполнится! А я не хочу!" "Хорошо", – Шуллат не настаивала. В ней не было и тени любопытства, когда для волчицы было важно одно – чтобы подруга успокоилась, оставив позади все свои страшные мысли. А повторение – к памяти, не забытью.

"Может быть… – Мати взглянула на нее с надеждой, столь страстной, что, будь она солнцем, то смогла бы растопить весь снег пустыни. – Может быть, ничего и не произойдет?" "Конечно!" "Мне просто показалось…" "Тебе привиделся дурной сон – вот и все".

"Сон, – девушка вздохнула. Несколько расслабившись, она легла на одеяла, задумчиво глядя перед собой. Ее сны бывали порой даже еще более реальными, чем тот, что приснился ей сейчас. Иногда она даже не могла отличить их от яви.

Особенно если несколько снов переплетались один в другой, стирая грань пробуждения. Хорошо бы, если бы это был только сон. Но… А если нет? Если это дар предвидения открыл ей будущее? Что тогда? – Шуши…" -позвала она подругу.

"Да?" – поспешно отозвалась та. Она вся ушла во внимание. Рыжие глаза устремились на подружку.

"Вот род золотых волков – слуги Матушки Метелицы…" "Да", – волчица наклонила голову, внимательно глядя на собеседницу, пытаясь определить, к чему та ведет.

"А драконы, они ведь все священные звери Шамаша?" "Ни я, ни мои предки не видели ни одного дракона за исключением того, который принес Шамаша".