Слезы на камнях - Суренова Юлиана. Страница 37

"Я… Боги ведь знают не только доброту, но и гнев… И вот я хотела узнать: если я чем-то… не знаю, чем… разозлю Шамаша настолько, что он нашлет на меня… – на мгновение она замешкалась, потом, пряча глаза, словно стремясь скрыть большую часть правды, пробормотала: – кого-то из своих слуг, – и лишь потом продолжала: – могу ли я надеяться на то, что госпожа Метелица хотя бы выслушает меня… согласится помочь, убедить Шамаша сдержать гнев…" "Мати, ты не заболела? – волчица глядела на нее с беспокойством, потянулась носом ко лбу девушки, словно стремясь проверить, не горячий ли он. – Как тебе только в голову могло прийти что-то подобное! "Если разозлю Шамаша"! Да что бы ты ни сделала, Он никогда не разозлится на тебя! Он простит любой проступок.

Потому что ты – это… это ты!" "Он говорил… И я верила… – глядя в сторону глазами, в которых вдруг блеснули слезы, прошептала Мати. – Но дракон… Он ведь не только в моем сне… И он подчиняется лишь Шамашу. А раз так…" "Что – "так"?" – волчица, не на шутку встревоженная, была готова дойти до сути того, что, непонятное, взявшееся неизвестно откуда, терзало душу ее подруги.

Но тут в повозку забрался хозяин каравана и Шуллат, недовольно проворчав что-то себе под нос, понимая, что сейчас продолжения разговора ей ждать не следует, сделала вид, что погружается в дрему.

– А ты что не спишь?

– Я уже спала, – отвернувшись в сторону, чтобы отец не видел ее лица, Мати поспешно вытерла слезы, сглотнула подкатившийся к горлу горький комок, прогоняя прочь готовые прорваться наружу рыдания. – До того, как ты пришел. Но проснулась.

– Дурной сон, – понимающе кивнул Атен.

– Да, – она с готовностью схватилась за это объяснение, которое могло оправдать все, даже слезы.

– О том городе, к которому мы подходим?

– Ты тоже видел его? – девушка тотчас встрепенулась.

– Нет. Но я знаю – так бывает. Часто. Когда ждешь чего-то… Чего-то важного. Или просто нового.

– А с тобой? Так было?

– Да. И не раз.

– И что?

– Что – "что"? Почему это случается? Смертным свойственно бояться всего нового, неизвестного. Это в нашей природе. А страх рождает кошмары. Которые отражают не грядущее, а лишь наши страхи о нем. Только и всего.

– Только и всего… – повторила Мати, вздохнув. – Значит, эти сны никогда не сбываются? – оторвав взгляд от покрова полумрака, наполнявшего чрево повозки, она посмотрела на отца, ожидая, чего она скажет в ответ.

– Никогда, – поспешил успокоить ее отец. Ему было легко это: ведь он говорил правду – истинную правду.

– А как же предвидение?

– Оно не во сне… Вернее, не совсем во сне… Это нечто другое.

– Как это?

– Ну… Вообще-то, я никогда не задумывался над этим, принимая таким, как есть.

Но… Мати, во сне ты можешь знать, что спишь или не знать этого. Тут же тебе не важно, спишь ты или нет. Главное – ты знаешь, что это предвидение… Я, наверно, плохо объясняю…" -Нет, – Мати опустила голову. Она была грустна, но, как заметил Атен – несколько успокоилась. Во всяком случае, так казалось со стороны. – Я все поняла…

– Спи, дочка, – он осторожно коснулся ее головы, погладил светлые, мягкие волосы, – подумай о чем-то хорошем – и следующий сон будет чистым и светлым.

А потом он выбрался из повозки.

– Караванщик… – тотчас окликнул его чей-то чужой голос. Повернувшись, Атен увидел горожанина. Было видно, что тот оказался у повозки не случайно, наоборот – он искал хозяина каравана.

– Чего тебе? – его голос звучал резко и грубо, выдавая неприязнь, которую, впрочем, Атен и не видел особой причины скрывать. Ему было незачем располагать к себе чужака. Ему ничего не было нужно от пришельца. И вообще – от встреченного в снежной пустыни скорее следовало ждать зла, чем добра.

– Мы подходим к городу.

– Что с того? – глупые, никчемные слова! Как будто все остальные не знали об этом!

Они только усилили раздражение.

– Вы собираетесь… – начал горожанин но умолк, пронзенный насквозь острым, словно копье, взглядом.

– То, что мы собираемся делать, касается лишь нас, – процедил сквозь зубы Атен. – Лучше скажи,-прищурившись, продолжал он, – зачем тебе понадобился Шамаш, откуда ты узнал, что Он идет в нашем караване и вообще…

– Я не знал, – склонив голову, смиренно глядя себе под ноги, проговорил чужак. – Я шел влекомый судьбой, не задумываясь, куда она ведет меня.

– Но зачем?! – Атену было мало этого объяснения. Конечно, он верил в судьбу и понимал, сколь могущественной она может быть. И, все же… Должно было быть что-то еще. – Не просто же так ты покинул свой город и отправился в снега пустыни!

– Я был выбран для этого пути.

– Выбран? Кем? Зачем?

Рур прикусил губу, стараясь сдержать душевный трепет, его мысли лихорадочно метались. Нет, он не был готов отвечать. Потому что не знал, что сказать. Это должны были быть слова, которые были бы правдой и, в то же время, не оскорбили б повелителя небес обвинением, которое не престало слышать даже Губителю, не то что богу солнца. Слава небожителям, господина Шамаша сейчас не было рядом. Этот вопрос задавал не Он. А, значит, можно было промолчать.

– Атен, – к ним подошел Лис, – пора решить, как нам вести себя в этом городе…

– Я, пожалуй, пойду, – воспользовавшись приходом помощника хозяина каравана, Рур поспешил скрыться.

– Что-то не так? – Лис посмотрел ему вслед, затем перевел взгляд на друга, который был не в силах скрыть досады. – Я пришел не вовремя?

– Да. Я как раз пытался выяснить, в чем дело… -хмуро проговорил Атен. Однако уже через миг он махнул рукой: – А-а, он бы все равно ничего вразумительного не сказал, ограничившись какой-нибудь отговоркой. И, все же, мне очень интересно узнать… понять…

– Ты об этом городе? Оставь. Он не первый и не последний на нашем пути. Тем более, что самый страшный из тех, что нам было суждено миновать, остался позади. Ведь нет и не может быть ничего ужаснее места, которому было суждено стать второй Куфой.

– Это точно… – Атен вздохнул. – Но тебя ведь тоже что-то тревожит…

– Неожиданные встречи, странные гости. Не нравится мне все это. Совсем не нравится, – проговорил воин, качая головой. – Этот горожанин… Почему священные звери привели его? Почему он ничего нам не рассказывает? Зачем ему понадобились боги, причем настолько сильно и срочно, что вместо того, чтобы призывать Их молитвами, он решил отправиться в путь, в сущности, не просто ища встречи с Ними, но навязывая ее?

– И, главное, почему ему удалось то, что всегда считалось невозможно, что было невозможно? Почему все так сложилось? Снежные волки… Богиня врачевания…

Приди он мигом раньше – и он вынужден был бы рассказать все Шамашу, мигом позже – и чужак просто не узнал бы, что мы – спутники повелителя небес. А так… Так мы остались одни наедине со всеми этими вопросами. И рождаемыми ими проблемами…

С которыми нам не разобраться без Шамаша!

– Он не мог отказать госпоже Нинтинугге в помощи. Шамаш спас тот город и чувствует себя обязанным…

– Да, – прервал его Атен. Конечно, что тут можно было возразить? Кого винить? Во всяком случае, не бога солнца. Просто все так сложилось.

Возможно, караванщику следовало бы, вместо того, чтобы пытаться разглядеть на всем знак беды, посмотреть на произошедшее иначе, увидеть в уходе Шамаша добрый знак. Ведь Он не покинул бы своих спутников, если б им угрожала беда… Однако…

Дурные мысли были привычнее. Холод сильнее тепла. Особенно в снежной пустыни.

– Все верно, – продолжал он. – Но у меня почему-то сложилось такое впечатление, что Он не хотел входить в этот город.

– С чего ты взял? – удивленно глянул на него Лис. – А даже если и так – ну и что?

Нам-то какое дело? Только не говори мне, что тебя тревожит судьба этого города – не поверю. Тебя ведь беспокоит что-то совсем иное… С караваном все в порядке…

Значит… Дочь. Я прав?

– Этот разговор о даре предвидения, которым обладаю не только я, но и Мати…