Город богов - Суренова Юлиана. Страница 131
Бур очнулся лежавшим навзничь у стены. Голова жутко гудела, перед глазами крутились какие-то круги, все плыло…
— Это была глупая идея, — склонился над ним Ри. — С самого начала было ясно, что камень прочнее твоего лба.
— Да уж… — он сел, прижав ладонь к голове. — Просто я думал, что это не камень…
— Из чего же, по-твоему, еще состоят стены?
— Смотря где. Во дворце Намтара их заменяет вода… Ну и шишку я себе набил…
— Целый рог… Так что теперь тебя можно называть Бур-однорог.
Горожанин усмехнулся, затем скривился, пронзенный резкой болью. Ему самому это стремление пробить лбом стены казалось теперь жутко нелепым и забавным. Особенно если смотреть на все со стороны. И новый смешок сорвался с него с губ.
— Что же нам делать?
— Сидеть и ждать, — Ри пожал плечами. — Что еще остается?
— Чего ждать? Никто не знает, что мы здесь… Господин Шамаш сказал, что мы встретимся у камня, мы же… Мы где-то в подземных владениях госпожи Кигаль.
— Ты сам знаешь — это дворец бога судьбы. Жди.
— Ну, если нам больше ничего не остается… — по-прежнему прижимая ладонь ко лбу, Бур поднялся, доплелся до караванщика, плюхнулся прямо на каменный пол рядом с ним.
Скользнув взглядом по огню, он вдруг усмехнулся.
— Что ты в нем увидел забавное? — спросил Ри. — Расскажи. Посмеемся вместе.
— Да так, ничего. Я просто вдруг вспомнил, что зеркало мира называют еще камнем судьбы…
— Камнем, говоришь? А что, может быть, Шамаш имел в виду именно его. Если так, мы на месте… — но улыбка быстро сбежала с его губ, глаза вновь наполнились болью. — Глупое зеркало, — процедил он сквозь зубы. — Оно показывает столько всего, и не может отразить одного-единственного образа…
"Где ты, Сати?" — вновь и вновь мысленно повторял он, в надежде, что девушка услышит его, откликнется, пусть не словом, хотя бы мерцанием пламени…
…Очутившись в тумане пустоты, Сати облегченно вздохнула.
— Спасибо! — сорвалось у нее с губ слово благодарности, ибо ее душа, наконец, получила то, к чему стремилась.
Глаза закрылись, погружаясь в бесконечность покоя и тишины. Ей казалось, что она лежит на облаке, легкая, как перышко. И ничего вокруг. И ее самой нет. Есть лишь пустота. И покой…
Но что это? Откуда вдруг взялись эти образы, воспоминания? Почему они продолжают преследовать ее даже здесь, не отпуская, не давая примириться со всем миром, и, главное, с самой собой?
Эта гнусная усмешка на ненавистном морщинистом лице старика, его сухие, шершавые руки…
— Нет! — закричав что было сил, она открыла глаза, но вокруг по-прежнему не было ничего, за что могли бы зацепиться мысли и взгляд в стремлении убежать от воспоминаний, которым не было преград, которые надвигались со всех сторон стаей голодных беспощадных серых волков приграничья.
— Нет! Нет! Нет! — она хотела закрыть лицо ладонями, но не почувствовала их, хотела заплакать, но слезы не потекли из глаз. И не было ничего, что могло бы принести облегчение, забирая хотя бы часть боли.
Ей показалось, что за спиной кто-то стоит. Она в страхе обернулась — пустота…
Безумие… Если бы все это происходило до черты, оно бы уже взяло власть над разумом Сати, но здесь не было даже его!
— Великие боги, помогите мне, — зашептала она, — прошу Вас, не оставляйте меня совсем одну с этими мыслями! Прошу вас!
— Сати… — тихий, отрешенный голос, казалось, донесся до нее откуда-то издалека, из-за грани миров, но уже спустя мгновение заполнил собой весь внутренний мир той, к которой он обращался, проникая в самые удаленные части души, вырывая из объятий пустоты.
Караванщица вздрогнула, подняла голову, и увидела…
Богиня предстала перед ней в своем истинном виде. Человеческая оболочка спала, открывая яркое, состоящее из переплетенных воедино потоков множества тончайших стихий тело.
Устремленный на небожительницу взгляд сначала был пустым и безразличным, однако постепенно он стал проясняться, полнясь жизнью и осмысленностью, а затем — удивлением, восхищением, благоговейным трепетом перед тем потрясающим зрелищем, что открылся ее оку.
— Госпожа! — первым вздохом сорвалось у нее с губ. Она готова была упасть на колени, но богиня удержала ее, коснувшись прохладным дыханием ветра — дымкой мерцающей, переливаясь перламутром, ладони.
Несколько мгновений, которые показались ей целой вечностью, Сати смотрела на небожительницу, не скрывая своего восхищения. Даже в самых радужных мечтах она и представить себе не могла, насколько прекрасна богиня в своем истинном обличье. Да, в легендах говорилось о божественной красоте, но одно дело прочесть о чем-то, и совсем другое — увидеть все собственными глазами.
— Госпожа, я так виновата…! - пролепетала Сати.
— Что ты, милая! — та обняла ее за плечи, прижала к груди, делясь своим покоем, заполняя им все существо караванщицы, забирая себе часть боли, деля ее, словно тяжелую ношу. — Все хорошо. Все будет хорошо. Я вижу твою душу — она чиста и невинна.
— Но я…
Богиня остановила ее, не давая не то что произнести вслух, но даже помыслить, вспомнить о дурном.
— Что есть тело? Всего лишь одеяние. Конечно, обидно испачкать новое платье. Но ведь от этого душа не станет грязней. В вечности она останется прекрасна. Проходя же через испытания, она заслужит вечное блаженство.
— Госпожа, я… — Сати поджала губы, с сомнением качнула головой. Она не смела перечить небожительнице, но… Но внутри у ее было что-то, не позволявшее просто принять эти слова и успокоиться. Нечто заставляло ее вновь и вновь подходить к самой грани боли и отчаяния, мучая себя, будто от этого можно было получить удовольствие.
— Ты сомневаешься?
— Прости меня! — в отчаянии воскликнула она. — Я знаю, что должна слушаться Тебя во всем, но…
Нинти молча смотрела на нее. Она прекрасно понимала, почему караванщице трудно ей поверить: один из богов ужасно с ней обошелся — безжалостно и жестоко. Пусть это был Губитель — враг и людей, и бессмертных, но… Это ведь ничего не меняло, не так ли?
Она все сознавала и продолжала молчать, зная, что теми словами, которые должна была произойти, причинит лишь еще более сильную боль своей несчастной собеседнице.