Город богов - Суренова Юлиана. Страница 31

— Может быть, вы позволите Хранителю самому посмотреть…

— Конечно, конечно! — поспешно воскликнул караванщик. — Я сейчас же велю кому-нибудь принести книги нашего каравана, — весь его вид показывал, что он готов сорваться с места и броситься исполнять просьбу прямо сейчас.

— Не торопись, — остановил его служитель. — Это не к спеху. Хранитель придет ближе к ночи.

— Сюда? Сам? — Атен не видел другой возможности скрыть свое отчаяние, как утопить его в бесконечности удивления. — Но стоит ли хозяину города так утруждать себя? Ему достаточно приказать, и мои люди доставят все рукописи прямо в храм, чтобы он смог выбрать…

— Нет, — возразить служитель. — Не беспокойся, — он улыбнулся, но в этой улыбке было больше угрозы, чем в обнаженном мече. Старик продолжал: — Это не помешает твоей торговле, скорее поможет ей, когда таким несложным образом ты сможешь расположить к себе хозяина города, чья благосклонность немалого стоит.

— Однако, если Хранитель не найдет рукопись, которой заинтересуется…

— О, не беспокойся: тогда он удовлетворится каким-нибудь иным даром. Так, безделушкой. Я успел убедиться: в вашем караване идут искусные мастера. Так или иначе, тебе не о чем волноваться: наш Хранитель не привередлив.

— И когда нам его ждать? — в его глазах читалось: "Мы же должны подготовиться к приходу наделенного даром, ведь это такая честь для нас…", но за этим, в глубине души, надежно защищенной от взгляда чужака, пульсировала совсем иная мысль: "Для того чтобы спрятать свитки, не потребуется много времени. В крайнем случае, их можно сжечь", — караванщику страшно не хотелось прибегать к этому последнему средству, но он понимал: если не будет иного способа, ему больше ничего не останется, как сделать это.

— Вечером… Конечно, это большая ответственность: принимать мага у себя. Ты должен быть счастлив, ведь вам, караванщикам, ох как редко выпадает такая честь: увидеть Хранителя, говорить с ним, вызвать его расположение к себе и получить возможность обратиться с вопросом или просьбой.

— Да, конечно, большая честь…

Караванщик склонил голову в поклоне, не сколько в знак уважения, сколько пряча глаза. Служитель в ответ еле заметно кивнул, на его губы вновь легла улыбка.

— Если так… — он развел руками, показывая, что все проблемы разрешены и у него в рукавах ничего не осталось.

— А ты, служитель? Могу ли я предложить что-нибудь тебе?

— Да собственно, — тот огляделся вокруг, в его глаза забрело раздумье, даже некоторое сомнение, — нет, — он качнул головой, — во всяком случае, пока я не нашел ничего, что привлекло бы мое внимание. Я жрец, торговец, а много ли нужно жрецу? Однако спасибо за предложение. Если я что-нибудь подберу…

— Я буду рад оказать любезность такому великому человеку.

— Ты льстишь мне, — однако, эти слова были ему явно приятны, теша самолюбие. — А пока, — он повернулся, собираясь уйти. Однако в последний миг, будто вспомнив что-то, остановился, обернулся: — Ах да, чуть было не забыл, — горожанин был сама любезность, вот только глаза его оставались при этом безжизненно холодны, — я хотел попросить вас не покидать этой площади… Какое-то время. Жители города очень боятся эпидемии. Их можно понять: не так давно один из караванов принес к нам ужасную болезнь, скосившую четверть населения.

— Конечно, — караванщику ничего не оставалось, как согласиться, хотя все происходившее все меньше и меньше ему нравилось.

— О, я не говорю, что вы пленники этого места. Речь идет лишь о нескольких дней. Видишь ли, Хранитель окружил площадь особой аурой. За два-три дня она очистит вас от заразных хворей, которые вы могли к нам занести, даже не осознавая этого.

— Но люди придут сюда?

— Конечно! Здесь они чувствуют себя в полной безопасности… И вещи их не пугают: они очищаются быстрее одушевленных существ.

В принципе, объяснения служителя были вполне логичными, однако… Что-то заставляло караванщика заподозрить ложь. Но он не обнаружил этого, делая вид, что принимает все за чистую монету.

Наконец, оставив своих спутников, непонятно зачем пришедших вместе со служителем, когда они не только не вставили в разговор ни одного слова, но даже не прислушивались к нему, жрец ушел.

Караванщик проводил его взглядом, затем резко повернулся спиной к той стороне, в которой скрылся служитель, и только тогда позволил себе нахмуриться. Он до сих пор чувствовал на себе его пристальный давящий взгляд.

Атен повел плечами, сбрасывая сплетенные чужаком мерзкие холодные сети. Напряженно вздохнув, он зашагал к командной повозке, спеша поскорее рассказать все своим помощникам и узнать их мнение относительно того, как следует поступать дальше. Однако…

— Пап! — караванщик вынужден был остановиться, увидев бежавшую к нему дочку.

Девочка остановилась прямо перед ним, быстро дыша, ее глаза сверкали. Так и не отдышавшись, она поспешно заговорила:

— Я пойду, покажу Шамашу город…! К обеду мы вернемся! — Мати, сказав все, что хотела, уже повернулась, чтобы снова легким беззаботным ветерком куда-то унестись, но отец остановил ее.

Понимая, что та сейчас вряд ли услышит слова, он схватил ее за руку.

— Постой, Мати. Не уходи с площади. Не сейчас.

— Но почему? — девочка взглянула на него с непониманием и обидой. — Я ведь иду не одна!

— Послушай меня…

— А если с нами пойдут Лис с Линой, ты отпустишь? Они тоже собирались погулять… — девочке казалось, что она шла на огромные уступки, только бы получить согласие отца. Видя же, что тот качает головой, Мати вскрикнула, полная обиды: — Но почему?! - на ее глаза набежали слезы. Она уже жалела о том, что, выполняя свое обещание, вместо того, чтобы, как обычно, просто убежать, стала просить разрешение.

— Да выслушай, наконец, прежде чем плакать! И постарайся понять: это не зависит от меня. Мне самому хочется осмотреть город. Но его жители просили нас несколько дней не покидать этого места. Они боятся заразиться какой-нибудь болезнью, которую мы можем переносить.

— Они что, глупые? Мы же столько времени были в пустыне, а снежные хвори в тепле не живут!