Город богов - Суренова Юлиана. Страница 32

— Мати!

— Ты просто не хочешь отпускать меня, словно я — маленький ребенок!

— Ты и есть ребенок.

— М-м, — она топнула ногой, взмахнула руками, будто пытающаяся взлететь птица, свела брови, обиженно надулась, даже отвернулась от отца, не желая его видеть.

— Милая, не сердись, — он приобнял ее за плечи, поворачивая к себе, заглядывая в глаза, — я понимаю тебя, мне это тоже совсем не нравиться…

— Тогда почему мы должны их слушаться?

— Но ведь мы не в снежной пустыне, а в городе. Тут их дом, они — хозяева, мы — только гости и должны делать так, как нам говорят. Ну что нам стоит подождать пару деньков? Зато потом мы будем свободны идти куда заходим. Если же мы ослушаемся, они просто заставят нас покинуть город.

— Ладно, — тяжело вздохнула девочка. Как ей того ни хотелось, но пришлось смириться. Во всяком случае, пока. А там она решит, как ей поступать. Повернувшись, она понуро зашагала прочь.

— Куда ты?

— К Шамашу, — не оборачиваясь, ответила та, — надо же ему сказать, что мы никуда не идем, — ее голос был преисполнен обиды.

— Вот ты удивляешься, почему все относятся к тебе как к крохе, а как ты сама себя ведешь? Поступай как взрослая — и к тебе будут относиться…

На этот раз Мати остановилась. Брошенный ею на отца взгляд был полон враждебности. Он говорил: "Ты всегда все делаешь мне назло!"

Глотая покатившиеся из глаз слезы, она быстро повернулась и, не дослушав отца, опрометью бросилась бежать прочь.

Качая головой, Атен зашагал дальше. Была бы его воля, он, после всего, что узнал об этом городе, вовсе бы привязал Мати к повозке, словно олененка, не позволяя уйти достаточно далеко, чтобы натолкнуться на беду.

Караванщик нахмурился. Мысль, случайно забредшая ему в голову, вдруг показалась очень даже дельной. Несомненно, здесь за детьми следовало смотреть во все глаза. Атен слишком хорошо понимал: именно они — то слабое и наиболее уязвимое звено, которое может помешать каравану последовать единственно спасительному здесь принципу невмешательства.

— По твоему виду не скажешь, что мы в сердце города, — проговорил незаметно подошедший к нему Лис. Помощник выглядел бодрым. Его глаза, с интересом глядевшие вокруг, сверкали веселыми огоньками, на губах лежала улыбка.

— Передай всем, чтобы не уходили с этой площади.

— Горожане боятся эпидемии? Теперь понятно, почему здесь так жарко и душно. Это их Хранитель. Правильно: болезни холода прогоняют зноем, — он одобрительно кивнул. Ему была понятна забота о безопасности, а хвори являли собой ничуть не меньшую угрозу, чем мечи разбойников. Возможно, они казались даже опаснее, будучи невидимыми. — А что торговля? Они будут выжидать или придут?

— Придут. Во всяком случае, так сказал служитель. Из его слов выходит, что горожане считают это место безопасным.

— Благодаря силе Хранителя, — караванщик кивнул. — Разумно.

— Ты даже представить себе не можешь, насколько, — к ним присоединился Евсей. В отличие от Лиса, весь его вид дышал той же настороженностью, что и глаза Атена. Он собирался уже рассказать Лису об опасностях, которые могут ждать караванщиков в этом городе, считая, что, будучи помощником, тот имеет право все знать. Однако, встретившись взглядом с братом и прочтя в его глазах предостережение, он понял, что лучше не делать этого, когда у камней могут быть уши… Вместо этого он заговорил о другом, куда более реальном и прозаическом. — Заставят нас разговорами о дешевизне сбыть товар за гроши, а потом потребуют за огненную воду и продукты тройною плату…

Хозяин каравана свел брови, понимая, как близко брат мог проходить от истины, пусть в том и была воля случая. Он весь напрягся. "Да уж, за всеми этими разговорами о легендарном ужасе и заботами о душе совершенно забываешь о хлебе насущном, — он качнул головой, — так нельзя, нельзя… А то, избежав высшей беды, мы погибнем, столкнувшись с самой обыденной из проблем… Как нам, запертым здесь, узнать настоящую цену? Спросить у покупателей? Вряд ли они будут с нами искренни, имея собственный интерес… И мы не сможем, как обычно, прежде чем открывать торговлю, узнать качество их монеты… Какой-то замкнутый круг получается…"

— Вот что, — наконец, принял решение хозяин каравана, — поставим верхние цены. А там посмотрим. Хотя бы не проторгуемся.

— Так то оно так, но меня заботит нечто другое, — Евсей выглядел напряженным, его лицо было мрачным и суровым. — Если мы не можем покинуть площадь, то не сможем и ничего купить.

— Можно договориться с купцами, чтобы они привезли свой товар сюда, — шло время, и с ним возвращался покой, разгоняя тени беспокойства. — Трое из них как раз крутились вокруг меховых рядом. Пойду, порасспрошу их. Может быть, нам удастся найти выход… К обоюдному согласию, — и он поспешил вернуться, одновременно моля богов сделать так, чтобы горожане еще не успели уйти и ругая себя за то, что не поговорил с ними обо всем сразу.

"Служитель не случайно привел их с собой. Он показал мне продавцов, угодных городу. Нет, этот человек разумен, очень разумен. Дурак не поймет его и не надо, а умный… Умный будет благодарен вдвойне, видя в его поступках не только беспокойство о городе, но и долю заботы о караване. А вот что должен подумать человек, не просто умеющий рассуждать, но еще и знающий правду?"

Купцы все еще стояли возле торговых рядов, хотя и переместились от золота и драгоценных камней к легким, серебрившимся в лучах солнца, шкуркам снежных лис и песцов.

— Да будет с вами удача и достаток, — проговорил Атен, приветствуя купцов.

— И тебе того же, — неспеша отложив шкурки, горожане повернулись к караванщику.

— Мы купим у вас меха, — проговорил один из них, — и украшения тоже…

— Разумеется, если ты не заломишь за них заведомо непреемлемую цену, — проговорил второй, не скрывая усмешки.

— Я готов пойти на уступки, — осторожно начал Атен, стараясь не упустить из виду ни одного из этой троицы.

Горожане переглянулись, один из них, в задумчивости, потер ладонью подбородок, другой пожал плечами и лишь третий заговорил:

— Очень мило с твоей стороны. Что же до нас… — он огляделся вокруг. — Здесь немноголюдно.