Город богов - Суренова Юлиана. Страница 88

— Кого, девочка? — в глазах Шамаша мелькнуло удивление. Еще миг назад ему казалось, что они жили одним дыханием, и вот вдруг нить понимания оборвалась.

— Госпожу Кигаль. Она есть. И сейчас Она здесь, в этом городе… Я чувствую Ее взгляд. Порою мне кажется, что Она говорит со мной, задает моими устами свои вопросы… Как сейчас…

Бур с ужасом смотрел на подругу. Он вдруг испугался, что все пережитое как-то сказалось на рассудке девушки, помрачило ее сознание. "Это не может быть правдой! — кричали его глаза, когда он повернулся к чужакам. — Разве может это хрупкое, самое чистое в мире создание быть связанным с… О боги… — он не хотел верить в это, но, будучи внуком и учеником жреца, вновь и вновь неосмысленно воскрешал в памяти те слова, что были прочитаны им когда-то в одной из легенд. — Боги выбирают своими посвященными на земле самых достойных…"

— Я… — прошептала Лика. — Прости меня, господин. Я не имела права так говорить с Тобой… Я никогда не осмелилась бы, но… Это было нечто выше меня…

— Тебе не за что извиняться, — он постарался вложить в голос все тепло и спокойствие, которое нашел в своей душе, — твои слова помогли мне найти то связующее звено, которое доселе постоянно ускользало от меня. Вера и сила… Здесь они живут не внутри души, а полнят мир, горят над ним светилами, согревают землю, даруя тепло. Они повсюду…

— Я… — она с сожалением качнула головой. — Я не понимаю твоих слов.

— Но ведь ты только что сама говорила…

— Мой господин, — тяжело вздохнув, промолвила она. — Эти мысли… Они пришли свыше, прочувствованные, но не понятые. Такова была воля госпожи Кигаль, Ее вера, которой Она захотела поделиться с Тобой… А я… Я всего лишь посредник… — на ее глаза набежали слезы. Девушка была готова заплакать, ощутив вдруг внутри себя, в сердце, душе, образовавшуюся пустоту, а вокруг, краями страшной раны — беспомощность и сожаление — о, как бы ей хотелось, чтобы все было иначе! Нет, конечно, даже в самых смелых и радужных мечтах она не помышляла о том, чтобы стать подругой богини, но хотя бы служанкой, не бессловесной безвольной рабыней!

Шамаш, поняв все это, грустно улыбнувшись, кивнул.

— Не расстраивайся, — тихо произнес он, коснувшись ее плеча.

Та тотчас крепко схватила его руку, поднесла ко лбу, прося благословения, после чего на миг прижала к горячим губам, а затем, смущенная, отпустила, сжалась, в глубине души чувствуя себя воровкой, укравшей миг, который был сужден не ей.

— Будь счастлива, — тихо, едва слышно, проговорил колдун, освобождая ее душу от выкованных ею самой оков.

— Господин, — она вдруг вздрогнула, вновь напряглась. — Ты должен поверить в себя! Это важно! — она собираясь сказать что-то еще, но в этот миг с миром вдруг стало происходить нечто странное… Слепая, связанная теснейшей духовной связью с богиней, она первая ощутила это, затрепетала, вздрогнула и, сжав голову ладонями, со стоном упала на нагретые до бела камни.

— Что с тобой? — бросившись к ней, испуганно воскликнул Бур. Опустившись рядом с подругой на колени, он поспешил привлечь ее к себе, прижать к груди, защищая от всего мира. Его губы не переставая шептали: — Все хорошо. Все хорошо. Я рядом. Не бойся…

— Шамаш… — заговорил было Атен. С опаской озираясь вокруг, он искал взглядом беду, чье дыхание уже наполняло воздух, делало его еще более сухим и знойным, лишая оставшихся жизненных сил. Он понимал, что, лишенный дара, как божественных, так и магических, не в силах разглядеть опасность до тех пор, пока она не подойдет вплотную и поэтому хотел спросить…

Но тут… С пронзительным свистом с вершины горы сорвался острохвостый ветер, который, казалось, нес на своих крыльях самих демонов бездны. Его пронизывавший насквозь зной останавливал дыхание

— Что это? — в ужасе прошептал Бур.

Все молчали, не в силах отвести взгляд.

Дозорные и те немногие караванщики, которые еще не успели заснуть, а также несколько припозднившихся горожан, охочих куда больше до рассказов о далеких землях, чем каких-то товаров, подошли к ним, столпились позади, напряженно всматриваясь в сумрачное небо.

— Не иначе Губитель… — прошептал Евсей.

— Великие боги! — из-за спины донесся полный ужаса возглас, а затем — тихий поспешный шепот молитвы-заклинания.

— Но это невозможно! — Бур отказывался верить. Да, посвященному в тайны города, Керха казалась мрачной и жестокой. Жертвоприношения… Владычество богини смерти… И, все же… И, все же — это ведь не Куфа, ужасная, вечно мертвая Куфа, лишенная самой души! — Невозможно! Ведь нашим годом властвует госпожа Кигаль. Она не допустит…

— Она бессильна перед Губителем, — посиневшими, вмиг ставшими сухими и холодными губами прошептала Лика, на мгновение отрываясь от молитв.

— Но Она — великая богиня! — воскликнул Евсей, ища защиту в своей вере.

— Есть законы, которые сильнее даже ее, — донесся до них тихий и, в то же время, пронзительный голос. Повинуясь полнившей его силе, все повернулись и увидели женщину, чья строгая властная красота не оставляла никаких сомнений относительно того, Кем она была.

— Госпожа, — горожане пали перед Ней ниц, распростершись на камнях площади. Караванщики опустились на колени, выказывая почтение и, в то же время показывая, что у них есть свой бог-покровитель.

Лишь Шамаш продолжал стоять. С нескрываемым интересом он разглядывал странную гостью.

Медленно, не касаясь ногами земли, Эрешкигаль подплыла к нему. Было видно, что и Ее охватило любопытство. Однако, подчинив себе все чувства, Она, пройдя чуть в стороне, сперва приблизиться к слепой девушке.

— Не бойся, — Она с заботой и лаской, которых вряд ли кто ждал от богини смерти, коснулась головы своей избранной, погладила ее по шелковистым волосам. — Что бы ни случилось, ты всегда будешь под моей защитой.

— Но мой брат! — глаза Лики наполнились слезами.

— У него другая судьба, другой покровитель, — проговорила Та, а затем, отвернувшись от единственного человека, который был Ей дорог, не замечая всех остальных, вернулась к Шамашу.

— Нам нужно о многом поговорить…