Брат-чародей - Горенко Евгения Александровна. Страница 35

…Дело было так. Проходя мимо северной окраины Базарки, Тончи увидел, как компания великовозрастных балбесов издевается над бездомной собакой — и молча налетел на них. Завязалась драка. То есть, какая там могла быть драка… Если бы мимо не проходила одна студентка, то этим балбесам он бы с успехом заменил успевшего к тому времени сбежать пса. Её боевой вопль школяров, говорят, был слышен на другом берегу Гленмара. А драка — не лекция; её школяр не пропустит. В общем, очень скоро туда сбежалось достаточно злых студентов, чтобы не только отбить собрата, но и крепко намять бока его обидчикам… Городская стража подоспела, когда сражение уже подошло к концу путём позорного бегства балбесов с поля боя. Так что ей в трофеи достались только школяры — и, причем, лишь те, которые больше всего пострадали в свалке и поэтому не смогли сбежать от не очень расторопных стражников. Среди них оказались Тончи и та девушка. И если бы не своевременное вмешательство декана, они бы провели все праздники в городской тюрьме. Впрочем, говорят, им хватило и нескольких проведённых в темнице часов, чтобы с тех пор их стали слишком часто видеть вместе…

Последнее лорд Станцель воспринял с большим облегчением — такой миловидный парень, да ещё и смелый защитник собак, мог бы, даже не желая этого, вскружить голову совершенно неопытной в подобных делах Легине. А уже будучи влюблённым в другую, он должен был представлять меньшую опасность… И он в пол уха слушал декана, пока тот, не удержавшись, изливал старому другу всё, что накопилось у него на сердце за долгие годы общения с начальником городском стражи.

А картина за окном снова изменилась. Теперь школяры собрались в кучку вокруг Миреха, что-то оживлённо объяснявшего им. Сейчас группа выглядела гораздо более спокойной и умиротворённой, чем поначалу.

— Ты ведь назвал пять человек, так? — задумался декан и сам себе ответил. — Да. Значит, больше ты тут никого не найдёшь. Остался только Миррамат, но я его здесь почему-то не вижу.

— Кто это?

— Миррамат?… Давай я расскажу о нём по дороге. Это занятие скоро кончится. И, значит, больше ничего интересного мы уже не увидим.

Но, выйдя на улицу, они по молчаливому соглашению не стали возобновлять беседу и портить этим удовольствие от свежего воздуха и тёплого солнышка…

На университетских дорожках стало людно. Задумавшись о том, что ему удалось нынче увидеть и узнать, лорд Станцель не заметил, как декан разглядел что-то заинтересовавшее его и изменил направление движения. От своих мыслей он очнулся, только когда услышал знакомое имя.

— Миррамат… Почему ты здесь, а не со своими товарищами?

Нарочито негромкий голос Хартваля оторвал от группы школяров худощавого астарена в длинном по нынешней моде темно-зелёном плаще. Неторопливо-небрежной походкой он приблизился к остановившимся неподалёку декану и мажордому и, ломаными движениями стянув серую школярскую бакалавратку, склонился перед ними в должном поклоне.

— С какими именно, досточтимый? У меня их много, — резонно произнёс он, выпрямившись перед стариками.

— Не делай вид, что ты меня не понял. Почему ты не на занятии у Миреха?

— Я как раз шёл туда, досточтимый, — молодой астарен позволил себе скупо улыбнуться.

— Тогда ты опоздал. Они закончили без тебя.

И, не дожидаясь ответа, декан зашагал прочь. Поднявшиеся от резкого движения полы его балахона скользнули по густой стене колючего кустарника. Не останавливаясь, Хартваль дёрнул зацепившуюся ткань. Раздался жалобный треск рвущегося шёлка.

— Это он? — кротко поинтересовался лорд Станцель, так и не дождавшись, когда Хартваль первым начнёт разговор.

— Да.

Наступила резкая пауза. Почувствовав, что это его короткое «да» прозвучало слишком похоже на обрубающий разговор удар топора, Хартваль поспешил загладить допущенный промах.

— Мы ещё не говорили об условиях учёбы… э-э… нашей высокой особы, — он закивал головой, словно хваля себя за проявленную предусмотрительность. — Это для нас не только честь, но и…

— Довольно! — лорд Станцель зло остановил набирающий силу поток славословий. — Выкладывай!

Из лохматых кустов с шумом выпорхнула стайка воробьев и причудливыми зигзагами заскользила вдоль дороги. Декан оторвал взгляд от дерева, в ветвях которого скрылись птицы, и ровным голосом произнёс.

— Миррамат клеймёный вор.

…Вылетевшие обратно в просвет дороги птицы засуетились и тут же скрылись обратно, словно испугавшись двух неподвижно стоящих стариков…

— Эк, нелёгкая!… - негромко крякнул мажордом — и хрустнул пальцами, пытаясь не поддаться набирающему силу потоку разочарования. В суматошном мелькании обрывков мыслей всплыло первое отчётливое понимание. Он тут же схватился за него — и рассмеялся тому, что для декана эта ситуация была не менее разочаровующей.

— Ну да, конечно! Ведь если Легина не придёт к тебе учиться — кирдык твоему расчёту на дополнительную щедрость казны!

— Я ничего! У тебя! Не просил! — нагнув по по-бычьи голову, заревел декан.

— А хоть бы и просил!! - взревел в ответ мажордом. То мгновение хоть и злорадного, но веселья вернуло ему уверенность в своих силах. — Не для себя ведь просишь! К королевскому делу приставлен!

Тут он закашлялся — куда уж рычать старому льву! — но дело было сделано: Хартваль пришёл в себя и часто заморгал, словно стряхивая со своих глаз красную пелену.

— К королевскому делу приставлен, — немного устало повторил лорд Станцель, пряча в паузах сбившееся дыхание. — И должен заботиться о нём всеми своими намерениями. Всем, чем только можешь. А сейчас пошли к тебе думать, что можно сделать… Пошли, пошли… Клеймёный вор, говоришь? Эк, нелёгкая…

Легина отогнула край бархатной портьеры и, оглянувшись по сторонам, нырнула в пыльную темноту. Раньше она могла идти в проходе прямо, не опасаясь, что заденет тяжёлую ткань и этим выдаст своё присутствие; сейчас же ей приходилось продвигаться бочком, прижимаясь спиной к шершавой стене. Одна её рука нащупывала путь по стене, вторая дежурила возле лица, чтобы успеть потереть переносицу и не чихнуть. В комнате переговаривались слуги; толстый бархат глушил их голоса. Проход стал чуть шире — а вот и под ладонью появилась заколоченная невесть когда дверь. Девочка, как обычно, хитро улыбнулась — а кому ж не понравится проходить сквозь запертые двери? — и сноровисто полезла в пролом обветшавших досок.

На другой стороне её ждал ещё один высокий и пыльный коридор, усеянный битой черепицей. Внимательно смотря под ноги (старая черепица с громким треском ломалась, казалось, от одного взгляда не неё) она дошла до конца коридора, выщербленными ступеньками спустилась вниз и теперь уже через незапертую дверь вошла в ещё одно заброшенное помещёние. Почти за каждой стеной в этой части Туэрди были роскошные парадные залы или золочёные кабинеты; но вряд ли их обитатели знали, какие заброшенные комнаты или тайные лазы находятся за богато и со вкусом украшенными с их стороны стенами. Легине нравилось думать, что эта правда известна только ей одной, что это только её тайна. Нет, конечно, время от времени она видела следы появлявшихся здесь людей — вот как эти новые леса и аккуратная горка кирпичей в углу — но это не мешало ей считать эту сторону дворца принадлежащей только ей. Что ж, последнее было не такой уж неправдой: по крайней мере, вряд ли кто знал все хода и закутки дворца лучше её. И было у неё здесь несколько любимых мест; к одному из них она сейчас и поднималась металлической винтовой лестницей… А вот и та ниша в толстой плите стены… Когда-то тут находился подъемный механизм огромной бронзовой люстры в форме Королевского фрегата Легины Мореплавательницы. Потом проржавевшую махину убрали, а заделать все конструкторские отверстия то ли поленились, то ли забыли. Пару лет назад маленькая Легина наткнулась на них — и с тихим стоном восторга поняла, какой сказочный клад она нашла — возможность подглядеть за той частью жизни, о которой всегда мечтала. В кабинете её отца-короля шёл Королевский совет; от важных фигур, пышных мундиров, блеска орденов и шелеста листов бумаги с багровыми пятнами Королевских печатей захватывало дух. И вершина всего этого великолепия — небрежные и скупые движения её отца. Вот он чуть-чуть поворачивает белое, пушистое перо в сторону толстого сановника — и тот бежит к нему, кланяясь и подобострастно суетясь, протягивает ему какой-то свиток… Вот что-то доказывают друг другу лорд Дихлех и лорд Рэглих, и заполнивший всю залу до потолка гул их перепалки перекрывает один негромкий возглас её отца, и лорды мгновенно поворачиваются в сторону монарха, склоняясь, чтобы не пропустить ни единого его слова…