Брат-чародей - Горенко Евгения Александровна. Страница 53

Она отрешённо наблюдала за спокойным и даже вроде скучным разговором. Больше говорил чародей; мажордом, стоявший к ней лицом, изредка кивал и вставлял короткие фразы. Потом роли поменялись, говорил один лорд Станцель, негромко и монотонно. В ровном гуле, вместе с эхом доносящимся до того места, где она пряталась, разборчивых слов почти не было слышно. Разговор закончился как-то неожиданно. Собеседники коротко поклонились друг другу и без особых церемоний разошлись в разные стороны.

И только увидев шагающего в её сторону Айна-Пре, Гражена поняла, зачем она здесь стояла и чего ждала. Она никогда не была особо злопамятной, но та злость на чародея не только не хотела уходить, но даже почему-то росла. И ведь больше никаких стычек с ним у неё не было — при тех редких встречах, которые за эти полгода можно было пересчитать по пальцам одной руки, и он её практически не замечал, и она тоже старалась не привлекать к себе внимание, резонно понимая, что ей просто нечем расквитаться с ним.

Но сейчас… Сейчас всё было по-другому. Она представила себе, как молчаливо и величественно проходит мимо него… Короткий, чуть презрительный взгляд… Нет — взгляда не надо!… Она даже не смотрит на него… Он меняется в лице и бледнеет, как тот лорд, и умоляюще глядит на неё, как тот барон…

Приняв решение и нисколько не сомневаясь в своих силах, Гражена глубоко вдохнула, выдохнула — и царственной походкой направилась ему навстречу.

Чародей шёл чуть расхлябано и задумчиво уставившись в пол. Она злорадно отметила, что выглядел он весьма недовольным. Но, похоже, до сих пор её не заметил… Ведь не мог же он, увидев её, по прежнему сохранять свою недовольную задумчивость! Гражена мысленно заметалась в поисках решения, как, не нарушив своей отстранённой величавости, привлечь к себе его внимание. Но это оказалось излишним.

— А ты что здесь делаешь? — не меняя позы и скорости, всё так же недовольно буркнул он и скучно глянул на неё.

…Гражена от всего сердца одарила его взглядом, сработавшим на том гвардейце.

Чародей запнулся, остановился — и внимательно посмотрел на неё, как будто только сейчас толком заметил.

— А-а… Наша девочка распробовала вкус власти над мужчинами? Ну-ну…

И, не дожидаясь ответа, отправился дальше, всё так же недовольно уставившись в пол и почти волоча ноги.

Мимо.

— Я ему ещё докажу!

Гражена оборвала виноградный стебель и принялась крутить его в руках. Когда лоза, не выдержав такого обращения, разорвалась надвое, она с отвращением откинула потрёпанные куски и в очередной раз прошептала "Я ему ещё докажу!"

Первый приступ гнева уже миновал, но и того, что оставалось, вполне хватило бы на то, чтобы крепко проредить весь виноград, обвивающий беседку дворцового парка, в которой Гражена до сих пор прятала от любых любопытных глаз своё унижение.

— Я ему… ещё… докажу!… - невидяще уставившись в песчаный пол, в который раз, как заведённая, повторила она.

Взъерошенные, задёрганные мысли топотливой гурьбой перебегали от одного сегодняшнего впечатления к другому, впрочем, никогда не отходя далеко от унизительного воспоминания.

"Ну-ну…"

Гражена до боли закусила губу.

Вдоволь напредставляв сладостных картин возможного отмщения и напридумав хоть и запоздалых, но удачных ответов на то «ну-ну», она, наконец, огляделась по сторонам, заметила длинные вечерние тени и с последним вздохом подошла к выходу из беседки.

Серые стены дворца были ярко окрашены светом заходящего солнца… Тётка, наверное, давно уже дома и возвращаться искать ей возле покоев королевы нет смысла. Надо идти к Серебряным воротам. Пройти через дворец? Да нет, это долго и неудобно… Какое счастье, что никто не был свидетелем той сценки… Лучше будет обогнуть его через парк. А красиво здесь…

Решив, что спешить особо некуда, а когда она попадёт сюда следующий раз, ещё неизвестно, Гражена выбрала дальний путь через парк.

Впрочем, не так всё и страшно, — думала бодро шагающая Гражена, — даже наоборот. Она впервые была в самом дворце! Её представили королеве! И вообще, она прекрасно провела время. Ну а Айна-Пре… Он просто хам, нахал и явная деревенщина, без малейшего понятия о вежливости и правилах приличия!…

Поймав себя на том, что опять заводится, Гражена усилием воли остановила грозившие снова разбушеваться мысли. Так, о чём таком приятном она перед этим думала? Ну да — о том, как здесь здорово. И ещё как здорово!

Дорожка, обрамлённая цветущими розовыми кустами, бежала бойкой змейкой, перескакивала через пригорки и время от времени ныряла в густые зелёные арки. Вот тропинку, одна за другой, перебежали две белки. Гражена проводила взглядом рыжие хвосты, быстро исчезнувшие в переплетении ветвей. В лесу возле их усадьбы жило много этих шустрых зверьков, так что они показались ей приветом из родного дома… А у Айна-Пре, наверное, никогда не было родного дома, поэтому он и стал таким злым!

Гражена по теплым камням перебралась через по-весеннему журчащий ручей. Потом подумала, улыбнулась — и повторила, туда и назад, весёлую перепрыжку.

Перед ней открылась ровная полянка с аккуратно размещёнными лавочками и возвышением, которое, по здравом размышлении, Гражена определила как остатки театрального помоста. Судя по тому, как всё здесь заросло бурьяном, маленький театр под открытым воздухом был давно заброшен. Хотя нет, — она присмотрелась внимательнее к размерам возвышения, — это скорее была площадка для музыкальных выступлений.

И, словно в подтверждение догадки, откуда-то издали донеслись звуки музыки. Гражена замерла, чтобы лучше расслышать приятную мелодию, которую по очереди вели скрипка и флейта — и её сердце открылось их грустному и светлому разговору…

Ласковые, мягкие сумерки, и в спокойной тишине простыми, тающими узорами рисуется мечта о чём-то невыразимо прекрасном… Твоя мечта — до слёз, до замирания сердца, мечта, которая обязательно-обязательно должна сбыться, а иначе зачем вообще жить?… Трепещущая сладкою грустью мелодия если и не была самим счастьем, то уж точно его несомненным обещанием…

…Последние ноты растаяли в нежности воздуха и шорохе листвы. Замершая Гражена стояла, боясь пошевелиться и спугнуть этим музыку, если та вдруг решит вернуться к ней. Но чуда не произошло. Тогда она открыла глаза — и с ёкнувшим сердцем увидела, что всё это время была здесь не одна. Под здоровенным клёном сидел молодой, светловолосый и вихрастый. Судя по пушку над губами и тёмно-строгому покрою одежды — третий писарь младшего архивариуса любимой королевской болонки. На коленях у него лежала раскрытая книга, в руке нелепо торчал карандаш — который, впрочем, тут же скатился из разжатых пальцев в траву. Не отводя прикованного к Гражене взгляда, он вздрогнул, нащупал карандаш ладонью, поднял и с третьей попытки, всё так же вслепую, засунул в нагрудный карман.

Аромат мечтательного настроения подчистую ухнул в тоскующее ощущение, какое бывает, когда кто-то чужой и посторонний ненароком подглядит тебя неодетой. И винить некого — сама виновата, что вовремя не заметила его. Видно же, что он не прятался… когда она стояла тут, как дурочка!

Надо было срочно спасать ситуацию. Лучший способ отвести внимание от оголённой правды это скрыть её за частоколом пустых слов.

— Прекрасная музыка, не правда ли? — хорошо поставленным голосом произнесла Гражена.

Тот улыбнулся — так, что его обычное, ничем особо не примечательное лицо вдруг показалось гораздо более симпатичным — встал, аккуратно положил книгу на ближайшую скамейку, неспешно подошёл к ней и, забавно склонив голову, ответил почти потерявшей надежду на ответ Гражене.

— Там почти каждый день музицируют. На той неделе даже Синита пела… Ты очень красивая, — не меняя тона, как простую и очевидную истину легко произнёс он.

Она невольно опустила глаза. Что-то этот разговор шёл не в том направлении, в котором ей бы хотелось. Уйти?… Успеется.

— И ты красивее этой музыки, — гордо улыбнувшись, так же просто добавил он.