Брат-чародей - Горенко Евгения Александровна. Страница 7

— Я не вернусь. Это решено, — отрезала Гражена.

Дженева непонимающе взглянула на её вздёрнувшийся носик.

— И куда ты собираешься податься?

— Пока не знаю. Но я обязательно что-то придумаю. Что-то придумаю…

— Девушка из благородного дома не может жить сама, — покачала головой Дженева. — У тебя есть родственники, которые могли бы дать тебе кров?

Родственники… Гражена мысленно проверила все близлежащие ветви её генеалогического древа. Почти все из них, кто по долгу родства мог бы согласиться на её странную просьбу переехать к ним, жили не очень далеко. А это было чревато быстрым приездом отца и… Нет. Это не подходит.

Была ещё тетка её покойной матери. Леди Олдери, которая жила в самом Венцекамне. Она бы, несомненно, оказала ей гостеприимство. И так же несомненно постаралась бы как можно быстрее выпроводить её. Когда ещё маленькая Гражена ездила в гости к ней, она хорошо заметила неприязненные отношения между тёткой и отцом, доходившие до обмена колкостями, которые больше походили на оскорбления. И было вполне логично предположить, что и к ней самой тётка будет чувствовать то же самое, что и к её отцу.

— Нет, — покачала она головой. — Она в конце-концов выставит меня за дверь. Родственники — это невозможно, — подытожила она.

Дженева с тревогой подняла голову на небо: постепенно усиливавшийся ветер принес не только подозрительно сизые облака, но и влажную прохладу. Очень может быть, что скоро пойдёт дождь. А может даже и летняя буря — если вихрь, закрутивший сейчас ветви деревьев, что-то да значит! Плясунья бросила взгляд на задумавшуюся Гражену и решила пока не торопить её принимать какое-нибудь решение. В крайнем случае, они смогут укрыться в том сарае — хоть немного целой крыши там же должно найтись!

А Гражена, упрямо сжав губы, продолжала перебирать все реальные и нереальные возможности где-нибудь устроиться.

Выйти замуж за того телепня, седьмого сына барона из Башенной усадьбы, который как-то имел неописуемую наглость попросить её об этом… Стать отшельницей Священного леса… Отправиться бродяжничать с Дженевой…

— Нет, я правда не знаю, что мне делать! — выдохнула она.

— Вернись домой.

— Нет! Это невозможно! Но я должна что-то придумать… Светлые звёзды, я уже готова отправиться бродяжничать с тобой!

— Вот как? — прищурилась Дженева. — И чем ты собираешься зарабатывать монеты? Ты сможешь петь и танцевать для публики?

Гражена представила себе — она в вызывающем наряде уличной плясуньи, извивается под звон бубна посреди толпы грязных крестьян и грубых солдат — и непроизвольно издала нервный смешок.

— Хотя есть ещё один способ, — в воркующем голосе Дженевы послышались явственно ядовитые нотки. — Продавать свою любовь. Ну, конечно, если ты вначале научишься смотреть не на мужчину, а на его кошелёк… Что, тоже не подходит? Очень жаль. Жоани не нужны барышни из благородных семей, от которых не будет толка… Хотя он не взял бы барышню, даже если от неё был бы толк, — добавила она буднично.

— Я пошутила! — оборвала барышня Дженеву. Это было очень похоже на оскорбление — предполагать, что её мог бы отвергнуть какой-то там жонглёр. — Конечно, я и не собираюсь становиться бродяжкой!

Ветер притих.

— Я должна придумать. Я обязательно должна что-то придумать, — речь Гражены зазвучала подобно заклинанию. — Ведь не может быть так, чтобы не было выхода…

Дженева тоже задумалась — но о своём. Жоани собирался оставаться в Астагре как минимум три дня. И всё это время ей бы лучше было бы пересидеть в укромном месте. Нет, конечно, вряд ли её станут специально искать, но и самой напрашиваться на неприятности, в открытую разгуливая по городу после того, как она нанесла ущерб затылку благородного, — это глупо. С этим решено. Остаётся выяснить только одно: сколько ещё времени Гражене понадобится на то, чтобы наконец-то последовать единственно реальному пути — вернуться домой.

— Ну не может же так быть, что бы совсем никак!… - полностью ушедшая в свои мысли Гражена начала ритмично отстукивать кулаком по колену. — Выход должен быть. Его не может не быть!

— И это сущая правда, — вступил в беседу новый голос.

Девушки ошалело переглянулись и с визгом вскочили, чтобы разглядеть его источник. Долго искать им не пришлось. В нескольких шагах, возле пышного куста смородины сидел совершенно седой мужчина средних лет.

— Выход есть всегда, — добавил он мягким, ровным голосом. Добродушный тон, которым это было сказано, озорные искорки в глазах, почтенный возраст — всё так это не вязалось с образом "опасного незнакомца", что девушки облегчённо перевели дыхание, а Дженева даже хмыкнула, представив, насколько комично они сейчас выглядят — как две перепуганные кошки.

— И простите, юные дамы, если напугал вас, — незнакомец прижал к груди ладонь и склонился в полупоклоне, но в форме приличествующего случаю извинения было что-то, заставившее Гражену подумать — а не подсмеивается ли он над ними? И откуда он тут взялся? Он здесь прятался?

Но все эти мысли, впрочем, растворилась в лихорадочной попытке определиться со статусом незнакомца. Незнакомец явно знал кое-что из Этикета Благочестия и Благородства, хотя на первый взгляд и выглядел как простой зажиточный горожанин. Гражена рисковала показаться дурой, если она поведёт себя с холопом, как с господином, и невежей, ежели наоборот.

Разобраться оказалось сложной задачей. Гражена хорошо заучила уроки маэстро Брутваля — прежде всего смотреть на осанку и на произношение. Можно многое одеть "с чужого плеча" — платье, выражение лица, речь, манеры, — но тело и язык всё равно скажут правду. Осанка незнакомца была непринуждённой — ни следов высокомерия, ни заискивания; говорил он правильно, не глотая букву «р», как это любили делать слуги, и без излишеств, не «акая», как грамотеи. Но это всё, что она увидела.

Его одежда тоже мало что сказала ей: обычный дорожный костюм — запылённый, не очень новый, но и не выглядевший заношенным. И только брошенный взгляд на его добротный кожаный пояс, на котором мог удержаться даже древний меч (о, если бы незнакомец сидел к ним другой стороной, чтобы было видно, есть ли у него ножны!), а также чуть запоздало пришедшее на ум соображение, как привычно он произнёс "юные дамы", остановили её выбор на "сдержанной вежливости".

— Приветствую хозяина этой усадьбы, — с достоинством произнесла Гражена.

— Хозяин? Совсем нет, — рассмеялся он. — Я всего лишь нашёл это укромное местечко для послеполуденного отдыха раньше вас.

— Тогда с кем имею… честь?

— Моё имя Кастема. К вашим услугам, юные дамы.

Говоря это, он легко для своих лет поднялся и склонился в полупоклоне представления.

Гражена опять-таки оценила, что всё было сделано с полном согласии с Этикетом, и сама присела в таком же соответствии с ним:

— Дочь барона Трене из Астарендоуина и Кхиша Гражена и дочь Бартена из Астарендоуина Дженева рады чести знакомства.

Полное представление было сделано ею в расчете на то, что и Кастема назовётся полностью — что значит одно только имя! Но выстрел в цель не попал. Кастема улыбнулся… и опять расслабленно опустился на траву.

— Не бывает безвыходных ситуаций, бывает недостаточно упорства, — вернулся он к разговору; правда прежнее его добродушие непонятно почему сменилось равнодушием. — И к чародеям в ученики набиваются, — закончил он избитой поговоркой, чуть ли не зевнув при этом.

Девушки недоуменно переглянулись. Уверенность, с которой этот Кастема сказал "выход есть всегда", почему-то вселила в Гражену надежду, что он поможет ей. Но вместо этого он собирается улечься поудобнее и спать дальше! Она почувствовала себя почти обманутой. Это неслыханно! И потом, как он себя ведёт? Гражена набрала в грудь побольше воздуха и завела тираду, которая, если Кастема и вправду был благородным, должна была бы показать всю неуместность его поведения.

— Мне очень жаль, что мы стали причиной беспокойства…

— Какое беспокойство? Что вы! — перебил её оживившийся Кастема. — Встреча с вами доставила мне радость.