Брат-чародей - Горенко Евгения Александровна. Страница 9

— Ну а с драконом ты, чай, не познакомилась? Или, может, маленький народец подарил тебе вечный грош? Каких ещё глупых сказок ты наслушалась сегодня? — закончил он обычной издёвкой.

Дженева почувствовала его укол: ну да, она пару раз попадалась на грубый обман. Жоани было это хорошо известно. Но сегодня-то всё было иначе!

Или нет?…

Жонглёр уловил её сомнение и удовлетворённо подытожил:

— Будешь и дальше без спросу сбегать с представлений — узнаешь ласку кнута. А теперь марш к Юльде, она даст тебе занятие. Если голова не работает, пусть хоть руки делом займутся.

— Не гони коней, Жоани. Ты отвечаешь за Дженеву, но ты не владеешь ею, — раздался резкий, уверенный в себе голос. Когда-то цветастая, а теперь выцветшая занавеска фургона откинулась и Ашаяль, мать Жоани, коротким движением старческой руки подозвала плясунью. Та послушно подошла к ней.

— Говори. Что было?

Запинаясь, Дженева очень вкратце и очень обтекающее рассказала матери Жоани о неожиданной встрече с дочерью местного барона, которая оказалась в весьма непростом положении, и о том, что ей удалось помочь ей справиться с некоторыми затруднениями. Дженева очень боялась, что проницательная Ашаяль потребует подробности и ей придется выдавать чужие тайны (а пытаться провести старую гадалку было просто нереально). Но та лишь изредка махала головой. Понять, что она при этом думает и что решит, Дженева тоже не могла. Так, не перебиваемая ни старухой, ни жонглёром, который побаивался свою мать, она закончила короткий рассказ.

— Теперь она в начале непростого пути и надеется, что я смогу помочь ей. И я… я тоже этого хочу.

Жоани негромко хмыкнул, давая этим знать о своём мнении по поводу услышанного. Ашаяль даже не повернулась к нему

— И ты готова присоединиться к ней на этом, как ты сказала, непростом пути? — наконец спросила она.

Дженева на мгновение задумалась (до сих пор она немного легкомысленно относилась к тому, что её придется по-настоящему быть всё время рядом с Граженой, вплоть до того, чтобы проситься в ученики к чародеям) и утвердительно кивнула.

— Да, готова.

— Ты понимаешь, что сейчас можешь сделать большую ошибку? — продолжала неугомонная старуха.

О, если бы ещё Жоани не напомнил ей о её прежних благоглупостях! Как было бы хорошо не думать о возможности ошибки. Но всё может случиться… Ох-х…

Дженева обреченно кивнула.

— И ты всё равно хочешь пойти с ней? Не боишься?

Похоже, Ашаяль решила её добить — её же собственными сомнениями.

— Нет, не боюсь! — Дженева в сердцах топнула ногой. Да, она боится! Но это же не повод отказываться!

— Если хочешь — иди. Если нет — оставайся, — выдала своё решение старуха.

— Я… я пойду!

— Делай, что знаешь. А я устала и хочу отдохнуть. Жоани, дай ей денег на дорогу, — напоследок приказала она сыну. Тот только взмахнул руками, но перечить не посмел. Старуха в последние годы редко входила в дела маленькой труппы, но если она это делала — её решение было окончательным. Упавшая на место занавеска поставила точку в разговоре.

Это было не совсем то, чего хотела Дженева. Соглашаясь на предложение Гражены сопровождать её, она не подумала, что так быстро придётся с людьми, которые стали её второй семьей — тем более, что она рассчитывала на долгое совместное путешествие в столицу. А вместо этого… Да, с одной стороны её отпустили, а с другой-то — почти выгнали! Дженева прекрасно понимала, что право на уход из труппы было дано Ашаялью вместе с негласным требованием сделать это сейчас же.

Непонятная горесть захлестнула её. Закусив губу, чтобы не расплакаться, она вытащила из фургона мешок, в котором была сложена и её одежда, и остановилась, опустошённая. Может, и правда лучше остаться?… Да, нужно не забыть переодеться!

Неслышно подошла Юльда и обняла её.

— Смотри, береги себя. Помни, чему я тебя учила… Ой, девочка, как же ты будешь одна!… Никогда не носи все деньги в одном месте. Ой, ну куда же ты уходишь от нас!… - перемежая последние советы с причитаниями, она отодвинула Дженеву в сторону и стала сноровисто откладывать её небогатый скарб.

— Пойди, попрощайся с Жоани. Он ведь любит тебя как дочь.

Дженева кивнула, но прежде нырнула в темноту фургона и достала свою любимую флейту. Держа её в руках подобно талисману, она осторожно приблизилась к жонглёру и приготовилась к ливню упрёков и обвинений в неблагодарности. Но тот только махнул ей рукой — делай, мол, как знаешь. Стараясь не смотреть ему в глаза, Дженева произнесла приличествующие случаю слова с просьбой о прощении всех её прошлых провинностей, сбиваясь, поблагодарила его за заботу и всё такое. Жоани терпеливо выслушал её и, скривившись, опять точно так же махнул рукой.

Быстрые сборы, недолгие проводы. Сухие прощальные слова Ашаяли, короткие всхлипы Юльды, выдавленные, наконец, жонглёром слова "Иди себе…" — и вот то, что составляло целое, разорвалось; с одной стороны будто уменьшившиеся фигурки Юльды, Жоани и даже снова выглянувшей из фургона Ашаяли, с другой — она сама, с небольшой сумкой на плече и с флейтой, по-прежнему спрятанной за выпрямленной рукой. И если бы не упрямая мысль — а не выгоняют ли её на самом деле? — Дженева, может быть, бросила бы на землю сумку и пробурчала, что они неправильно её поняли: уж очень больно оказалось уходить. Больно и страшно.

Дженева победила приступ малодушия. Первый шаг в неизвестность, от которой боль расставания — расставания навсегда, понимаете, навсегда! — выросла неимоверно, чуть ли сравнясь с её силами — но уже в следующее мгновение боль отступила от сердца, покатилась куда-то в сторону, всё быстрее и быстрее, пока не растаяла в привычном (и ещё не тронутом ржавчиной от опыта поражений) ожидании непременно имеющих вскорости быть чудес и приключений. Шестнадцать лет — это не шутка!

Вот так, с растущей надеждой, она возвращалась к Гражене — и только увидев её, вспомнила о неудаче своей части миссии. Та мило беседовала со своим учителем и казалась бесконечно довольной. Пока замедлившая ход Дженева напряженно подбирала слова о своей незадаче, Гражена, не зная того, пришла ей на помощь:

— Я надеюсь, ты не очень расстроишься. Мы не едем с твоими друзьями. У маэстро Брутваля тоже есть друзья, которые помогут нам добраться до цели, — и она одарила толстяка улыбкой королевы.

Только сейчас Дженева заметила, что на месте прежнего, метавшего гром и молнии, полновесного маэстро Брутваля была только половина его — сдувшаяся, поникшая, вспотевшая фигура. Он в который раз потёр ладонью лоб и бросил испуганный взгляд на подошедшую плясунью, словно ожидая и от неё новых бед.

— Это Дженева, моя старая подруга. Маэстро Брутваль, самый преданный из всех учителей, — представила она их друг другу и без паузы продолжила. — Мы отплываем сегодня вечером. Я уже говорила тебе, у маэстро есть очень хорошие знакомые.

Хорошими знакомыми маэстро Брутваля оказались его дальние родственники, два брата-погодка из Рина. Они столкнулись с ним ещё утром, в дверях трактира, когда немного рассерженный нетерпеливостью своей подопечной, учитель отправился ловить её в книжную лавку. Не догадываясь о том, какие мысли ему придётся сегодня передумать во время безуспешных поисков дочери благородного барона, потерянной по его недосмотру, и какие картины грядущих наказаний за это, одна хлеще другой, будут вставать перед его внутренним взором, Брутваль задержался поболтать с родичами. Нет, потом, он, конечно, проклинал их, всех вместе и по отдельности, за роковую задержку, но это было потом. А пока он важно хвастался благородным домом, в котором живёт, его богатством и роскошью, а также тем, что по законному праву мудрости стал советником его хозяина, и снисходительно выслушивал их рассказы о житье-бытье — в частности, жалобы о том, как им не повезло с клиентами, зафрахтовавшими их маленькую флотилию речных судёнышек, и что они до вечера должны найти либо новый груз, либо пассажиров, которым надо отправиться вниз по реке — не знает ли он таких? И когда — светлые звёзды! — наконец-то найденная Гражена огорошила его свои решением пойти в чародеи, а также напомнила учителю, в порыве отчаяния возопившему небесам, его же слова о том, что могут сделать ревнивые боги тем, кто мешает их воле, маэстро Брутваль с перепугу — лучше уж рассердить хозяина, чем разгневать мстительных богов! — рассказал ей о представившейся оказии добраться до Венцекамня. Взамен воспитанница пообещала ему благосклонность небес и дорогу вместе с ней. Не долго думая, Брутваль согласился сопровождать её. Впрочем, ему больше некуда было деваться.