Дракон по имени Малыш - Ханами Тая Владимировна. Страница 16
Осталось только погасить фаербол и воззвать к памяти профессора…
– Господи… Спаси… - Перекрестился подонок.
Не поможет, мужик. Я повернулась к профессору кафедры физики аморфного тела:
– Ты ничего не помни… Черт!
Подопытный метался из угла в угол, мешал сосредоточиться. Лишь спустя пару минут я догадалась его обездвижить.
– Ты ничего не пом…
– Господи!!! Спаси!!!!
Цок. Цок. Цок-цок-цок…
– Звал?
На нем еще таяли снежинки. А еще он был Козлом с большой буквы "К": прямоходящим, в черном фраке, в безукоризненно отутюженных брюках, из-под которых торчали раздвоенные копытца.
Козел окинул аудиторию бдительным взором. На доли секунды задержался на все еще спящем маге, отрицательно покачал головой.
"Не мой", - прочла я без труда его мысль.
Перевел взгляд на меня. Улыбнулся, явив миру чуть желтоватые человеческие зубы:
– Здравствуй, детка.
Голос у него был неземной. У Мягкофразова, конечно, тоже был ничего себе. Но по сравнению с этим - старческое дребезжание.
– Здравствуйте,…
– Козел, - наклонил голову Козел.
– О! Приятно познакомиться, господин Козел. Я - Лиса.
Козел наклонил голову в ответ.
– Мое почтение, - учтиво сказал он, и повернулся к Мягкофразову. - Звал?
Тот сидел ни жив, ни мертв:
– Я ннне ккк вамм вззззывввал…
– Вот как? - Вскинул брови Козел. - А к кому ты взывал?
– К Господу, - справился профессор МГУ со своим речевым аппаратом. - Изыди, Сатана!
– Ну ты, осел, загнул! - Хохотнул Козел. - К Господу! Не кощунствуй, - блеснули его желтоватые зубы. - И я не Сатана. Я тот, к кому воззвала твоя душа. Твой пастырь.
Мягкофразов застыл с раскрытым ртом, ни в силах вымолвить ни звука.
Цок-цок-цок, - отошел Козел от последователя, и остановился передо мной:
– Что тут произошло, детка?
Его голос, взгляд, манера держаться, каждый жест был выверен и рассчитан - от него исходило море обаяния. Я почувствовала, что начинаю попадать под влияние. Заставила себя собраться:
– Он ко мне приставал. Грязно. Я его слегка отпугнула. Приготовилась стереть событие из памяти, но он успел воззвать к вам.
– Приношу мои извинения, Лиса. Одну минуту, - повернулся Козел к профессору кафедры аморфного тела.
– Я почто тебе силу давал, осел? - Грозно вопросил он. - Чтобы ты так бездарно с женщинами обращался? Да тебя девушка спалить была готова! А это что еще? Виагра!!? Да как ты посмел?!
– А… Бя… - Проблеял профессор кафедры физики аморфного тела.
Козел нахмурился еще больше:
– Сколько раз я тебя учил, осел?
"Учил? Когда это?" - Пялилась я на козлоного пана.
– Во сне, детка, - обернулся тот ко мне. Поворотился обратно. - Сколько раз я тебя учил гармонии? Обольщению? Когда тело и дух сливаются в одно целое, и нефритовый… Хотя, какой он у тебя на хрен нефритовый… После этого, - Козел презрительно повертел в руках пачку с чудодейственным снадобьем. Коробочка вспыхнула. Мягкофразов растекся по парте.
– Я мог бы его наказать… Лишить мозгов…
Я представила себе масштаб подобного бедствия:
– Не стоит, право.
– Спасибо, Лиса, - серьезно ответил Козел. - Оставлю ему последний шанс. Да и развлечься этой ночью мне не с кем. Супруга, видишь ли, на Лысую Гору подалась. А на безрыбье…
Ого! Судя по всему, профессора кафедры аморфного тела все же нашли любовные приключения.
И, сказать по правде, мне было совсем не жаль Мягкофразова. Да и Козел наверняка был куда более искусным любовником, нежели престарелый университетский ловелас. А учиться, как говорят, никогда не поздно…
…Цок-цок. Цок-цок-цок…
Туда, вдоль испещренной формулами доски.
Цок-цок. Обратно.
– Не так-то и виноват осел, если разобраться, - остановившись, молвил Козел. - Вы позволите?
Цок-цок-цок.
– Вина?
– Не пью. На задании. У вас есть какой-нибудь поистине вкусный чай?
– Обижаешь, детка.
Море обаяния…
– А вы, часом, не поете?
– Не стоит, детка. Я расстроюсь. Держи чай.
– Почему расстроитесь?
Чаек был божественным. Приворотных травок не ощущалось.
– Не подействует на тебя мое пение, - пожал плечами Козел. - Точнее, подействует, но не до конца. И это будет для меня обиднее всего. Пожалей старика.
– Ну, не такой уж вы и старый, - улыбнулась я. - И голос у вас просто волшебный!
– Спасибо, детка. Спасибо. Эх… - почесал Козел бородку. - А чем бишь я? Не виноват последователь-то.
– А кто виноват? Вы знаете, что из-за него одна студентка чуть было не выбросилась из окна пятого этажа?
Козел грустно покачал головой: все так, мол. Все так. Но.
– Что-то случилось с воздухом… - Голос Козла потерял бархатистость. - Все ожадели. Потеряли вкус к творчеству, пустились во все тяжкие, бросились транжирить свою жизненную силу. Вырождаются люди. Некому передавать искусство.
Передо мной сидел усталый сатир. Это было настолько грустное зрелище, что я шмыгнула носом. А потом мне вспомнились китайцы - те уже давно шли легким путем. Всей страной, как всегда. Отказывались от акупунктуры, глотали пачками антибиотики, глушили организм вместо оздоровления.
Может, Судья говорил и об это тоже?
И, кажется, кто-то еще говорил об изменениях… Давно еще. Года два тому назад. Точно! Серый Волк сетовал об изменениях "в воздухе". И о нерожденных волчатах с зелеными глазами.
Кстати, о зеленых глазах…
– А суккубы в вашем ведении?
– А? - очнулся от грустных дум Козел. - Нет. Это паства моей супруги, Фрины. Передать ей что?
– Не знаю… Скажите сначала, может ли суккуб превратиться в человека?
– Боюсь, это будет уже старуха при последнем издыхании. А почему тебя это интересует? Хочешь покарать кого? Для тебя, детка, - приосанился Козел. Голос стал не просто бархатистым. Гипнотическим. Неземным. - Все, что угодно.
Я отрицательно покачала головой. Рассказала про Велю.
– Знаю такую! - Оживился Козел. Голос деградировал до бархатистости. - Фрина тоже с интересом следит за ее судьбой. Мы даже поспорили с ней. Я поставил на то, что Веля умрет.
– И что? - Не хотела верить я в настолько печальный исход. - Вы совсем-совсем не можете ей помочь?
Козел престал веселиться: замкнулся, и отрицательно покачал головой.
Я разочарованно вздохнула: значит, не поможет. Или, как мне казалось, не захочет помочь. А жаль. Придется искать другой выход.
– Извини, детка. Я не хотел тебя обидеть. Может, все-таки сыграть тебе?
– Что-нибудь грустное, пожалуйста.
Козел кивнул, и достал старенькую свирель. Бережно провел по ней покрытой шерстью рукой.
– Для тебя, Лиса, - сказал он простым человеческим голосом. - На прощание.
И поднес свирель к губам…
Аудитория исчезла. Я, как наяву, увидала качающиеся верхушки елок,
золотой шпиль, уходящий в небо, и снежинки, беснующиеся вокруг него.
Козлоногий пан выпрыгнул из-под земли. Он сюда пришел по важному делу - его верный последователь находился в трудном положении. Но освещенный шпиль приглашал на танец, и Козел не удержался, пустился в пляс под музыку метели. Летел, кружась, в бесноватом вальсе, полы черного фрака взвивались и опадали на ветру. Вот потоки завихрились, его закружило волчком… Как здорово! Но зов звучал все отчетливее, взывающий был в панике. Надо было торопиться на выручку.
Божок со вздохом сожаления поклонился снежинкам, покинул их хоровод, и устремился вниз - туда, где его ждали.
Он узнал своего жалкого последователя. Это было неинтересно. Тогда он повернулся, и увидел девушку. Одинокую. Безмерно одинокую. Ожидающую чуда, и верящую в него. Когда-нибудь оно случится. Может быть, сегодня. Может, завтра. А может…
– Кто-то целенаправленно идет сюда, - закончил Козел терзать мою душу, и аккуратно спрятал свирель. - Скоро он будет здесь. Еще чаю?
Я знала, кто это - узнала вескую поступь.
– Да, пожалуйста. И… Спасибо тебе.