Злая судьба - Кук Глен Чарльз. Страница 53

— Достаточно. Я с тобой согласен и уже намекал ему. Но он перестал ко мне прислушиваться.

— И вот теперь это. Поставить на кон всю казну в какой-то дурацкой игре. Чистейшее безумие. Выиграть он не сможет. Создается впечатление, что король стремится к самоуничтожению.

— Наш монарх — человек себе на уме. В некотором смысле совести у него меньше, чем у некоторых тервола. «Захват» — игра, созданная для жульничества. Думаю, что он сумеет обжулить «Пантер».

— В том, что он победит в поле, я не сомневаюсь. Меня беспокоит то, что может произойти вне его. В тайне мы эту затею в конечном итоге сохранить не сможем. Допустим, ему удастся состричь шерсть с владетелей. Неужели ты думаешь, что они станут веселиться по этому поводу? А что скажут простые люди, когда узнают, что он поставил на кон финансы страны?

— В таком случае брось это дело.

— Ты что, решил пошутить?

— Естественно. Что касается меня, то я, как только завершу свой труд, надеюсь покинуть Кавелин с целой шкурой.

— Так как же мне быть?

— Ничем не могу тебе помочь. — Пратаксис задумчиво пожевал губами и продолжил:

— Ты прав. Он стал вести себя странно. Нам надо попытаться обуздать его. Во-первых, мы должны убедить короля, что он вовсе не любимец богов, и, во-вторых, в том, что он не должен смеяться в лицо Рока. То, что с ним происходит, — есть не что иное, как проявление древней болезни, именуемой «Мегаломанией монархов». Поскольку он не был рожден королем, то недуг этот у него принимает довольно странные формы.

— Но способны ли мы перевоспитать его? Ведь он не сделал для себя никаких выводов из провала с законом о престолонаследии.

— Хм-м… — произнес Пратаксис. — Пошли за деньгами.

— Что это значит? Реализуем его затею?

— А что мы можем сделать? — Когда они подходили к дверям, Пратаксис внимательно посмотрел в глаза Требилкока и задумчиво протянул:

— Самая большая ошибка короля состоит в манере его обращения с супругой.

— Так ты тоже все понял?

— Это бросается в глаза. Нет сомнений в том, что и он все знает. И при этом ничего не предпринимает. Ничего.

— Может быть, надеется, что кто-то все сделает за него?

— Чтобы это осталось на совести другого? Не исключено. При условии, если этот некто сможет действовать в полной тайне. Но ещё не время. Пока пусть все идет своим чередом.

Майкл кивнул, соглашаясь. Он весьма высоко ценил политическое чутье Пратаксиса. В таких вещах точный выбор времени может оказаться решающим фактором.

С момента своего возвращения из Аль-Ремиша Майкл изыскивал возможность вырезать эту раковую опухоль и при этом не обрезаться самому. Может быть, Вартлоккур сможет им помочь…

Браги спокойно ужинал, когда в комнату вбежал Дал. Рассыпаясь в извинениях, он вручил королю письмо. Прочитав послание, Рагнарсон недовольно скривился.

— Что случилось? — спросила Ингер.

— Вернулась Мгла и желает меня видеть. Хорошо, Дал, тащи её сюда.

Мгла появилась через несколько минут. Создавалось впечатление, что она постарела лет на десять.

— Похоже, тебе крепко досталось, — сказал Браги.

— Не могли бы вы накормить старую, усталую женщину? — спросила она, утвердительно кивнув на замечание Браги.

Ингер сделала жест рукой, и одна из прислуживающих за столом вышла. Рагнарсон с недовольным видом взирал на Мглу. Он намеревался откровенно поговорить с Ингер, а появление колдуньи лишило его этой возможности. Почему каждый раз кто-то оказывается на его пути?

А может быть, он сам каждый раз изыскивает предлоги, чтобы оттянуть неприятную беседу?

Мгла, не дожидаясь приглашения, упала на стул:

— Я совершенно обессилела.

— Ты сама на это напрашивалась, — сказал Рагнарсон, размышляя о том, что подобное поведение вовсе не в характере принцессы. Интересно, что она теперь затевает? Вслух же он произнес:

— Прости, но я ничего не понимаю. Какого дьявола ты вернулась?

— Я пришла молить о помощи. Еще раз.

— Но с какой стати? Я думал, что ты получила все, что хотела.

— Речь идет о наших проблемах на востоке, Браги. Я изучила ситуацию вблизи, и она оказалась гораздо хуже, чем можно было ожидать. Теперь я понимаю, почему так напуганы тервола. Это может означать конец света.

— Вот, оказывается, как! — воскликнула Ингер. — Ты, Мгла, хватила через край. В твои фантазии поверить невозможно.

— Ты не видела то, что видела я.

— Выкладывай все с самого начала, — оборвал их перепалку Браги. — Пока мне известно лишь то, что ты соблаговолила мне поведать раньше. А Вартлоккур вообще ограничился тем, что приказал мне не открывать рот в присутствии Непанты.

Мгла рассказала им о прозорливости своего предшественника лорда Куо, который, почувствовав присутствие опасности в пустыне на границе Шинсана, послал исследовательские отряды далеко на восток. Эти отряды пробудили какую-то силу — силу древнюю и ужасную, силу, которая стала проявляться через посредство создания, называющего себя Избавителем.

— Армии мертвецов? — в ужасе прошептал Рагнарсон. — Он поднял мертвых против живых?

Это и было сутью всей проблемы. Стоящая за спиной Избавителя сила оживляла павших бойцов и снова вела их в бой. Просто сражаться против него было мало, — чтобы хоть немного преуспеть, солдаты Империи Ужаса должны были вытаскивать с поля боя своих погибших и сжигать павших на поле боя солдат Избавителя, прежде чем те снова могли встать в строй.

Выслушав рассказ Мглы, Браги пришел к выводу, что подобную битву живые солдаты выиграть не могут. Какая яркая иллюстрации к притче о непобедимости смерти!

— Мертвые восстали против живых, — сказал он. — Тролледингская легенда о Драугах вдруг стала явью. Ужасно. Но ты так и не поведала, почему пришла ко мне.

— Потому что, покончив с Шинсаном, Избавитель придет за тобой.

— Не понимаю, — вмешалась Ингер. — Может быть, я чего-то не знаю. Вам явно известно больше, чем мне.

— Мгла уверяет, что мертвецами командует Этриан. Исчезнувший сын Насмешника и Непанты.

— И ты убил его отца, Браги, — сказала Мгла. — Жажда мести и есть та сила, которая руководит всеми поступками Этриана. Вначале Империя, а затем — ты. А после этого весь остальной мир.

— Теперь я, кажется, начинаю понимать, почему Вартлоккур не хочет, чтобы Непанта знала об этом. Если, конечно, все сказанное тобой соответствует истине.

— Все это сущая правда. Там, на востоке, кто-то вырвал Этриана из рук Праккии, изменил его личность и наградил необыкновенным могуществом. Мне кажется, что он потерял контроль над собой. Я видела его, Браги. Ни в одном языке не найдется слов, способных описать это чудовище. Больше всего он похож на примитивные силы природы, внезапно утратившие разум. Если его не остановить, мир прекратит свое существование.

Ингер возмущенно закаркала, но Браги резко оборвал жену:

— Я верю в это. Не хочу верить, но приходится. Только взгляни на Мглу. Она от страха разум потеряла. Тебе когда-нибудь приходилось видеть принцессу Империи Ужаса в таком страхе?

— Ты прав, — согласилась Мгла. — Я настолько напугана, что потеряла способность думать.

— И Вартлоккуру, по-видимому, все это хорошо известно.

— Скорее всего да. Мало что ускользает от его внимания.

— Хм-м. Он действительно знает об этом, и даже, может быть, больше, чем ты. Но при этом прячет голову в песок, ибо Непанта может огорчиться. Терпеть подобное больше нельзя. Пошли к нему.

Они нашли Вартлоккура в библиотеке. Чародей читал какую-то древнюю книгу, которую подозрительно быстро захлопнул, завидев входящего Браги. Появление Мглы просто повергло его в смятение.

— В чем дело? Что вам надо? — Голос его срывался на визг.

Мгла повторила свой рассказ. Чародей слушал и мрачнел все больше.

— Мой ответ будет — нет! — выпалил он, ещё до того как Мгла кончила говорить. — Ищите другие пути. Мне наконец удалось убедить Непанту в том, что её сын умер. И в некотором роде это соответствует действительности. Пусть он покоится в своей могиле.