Хоббит, который слишком много знал - Проскурин Вадим Геннадьевич. Страница 22

Я изменил форму носа, сделав его немного вздернутым и чуть перекошенным на левую сторону. Заодно я соорудил на лбу крупную родинку.

Никанор удовлетворенно кивнул:

– Теперь нормально.

Я облегченно вздохнул. С обликом разобрались. Что у нас следующее? Моргот меня раздери, я почти забыл о том, зачем сюда пришел!

– Так все-таки, почтенный Никанор, – спросил я, – здесь ли находится гнездилище мантикор?

Никанор досадливо поморщился:

– Это не гнездилище, это переносной алтарь. Он здесь.

– Проведи меня к нему.

– Ты хочешь его уничтожить?

– Естественно.

– Зачем?

– Разве тебе непонятно? Я хочу избавить Средиземье от самого большого зла, которое появлялось за последнюю тысячу лет.

– Самого большого? Ну-ну. Ты знаешь, как произошло вторжение мантикор?

– Конечно, это знает каждый получивший полноценное образование. В две тысячи девятьсот двадцать пятом году в графстве Хтон возник династический кризис, на графский титул претендовали два дальних родственника скоропостижно скончавшегося графа, имевшие примерно равные права на наследство. Одного претендента поддержал Ганнар, другого – Аннур. Начался дипломатический конфликт. Обе державы заслали в Хтон своих шпионов, которые занимались не только вербовкой сторонников, но и саботажем, диверсиями и прочими противозаконными действиями. В две тысячи девятьсот двадцать седьмом году ганнарский шпион убил барона Ренка, был застигнут на месте преступления и под пытками во всем признался. Великий Король Аннура Тубан Усатый ввел в Хтон ограниченный армейский контингент. Император Ганнара Хур Схимник подтянул к границам графства тридцатитысячную армию. Всю зиму продолжались пограничные стычки, а весной началась война. Вначале обе стороны удовлетворялись локальными операциями, но уже к концу лета потери воюющих держав многократно превысили возможные преимущества от присоединения Хтона. Однако никто не хотел уступать: уступить означало признать поражение, а это привело бы к потере влияния в Мордоре, Мории и Дейле. Мордорские орки прислали в помощь Хуру полный хирд панцирной пехоты, морийские гномы привели такой же хирд Тубану. Обстановка непрерывно накалялась, и одиннадцатого октября началась решающая битва. Тубан сумел скрытно доставить в Хтон тяжелые артефакты и грамотно их применить. Отвлекающий удар в центре, а затем, когда противник уже не сомневался, где развернется сражение, пятьсот тяжелых излучателей буквально выжгли пятимильный участок на левом фланге ганнарской обороны, ангмарская конница рванулась в прорыв, наступая по расходящимся направлениям, разрушая тыловые коммуникации и грозя отрезать армию от населенных районов Рохана. Гномы, поддерживаемые аннурскими рыцарями, вошли в прорыв вслед за ангмарцами и начали расширять брешь в обороне. Пять тысяч ганнарцев оказались прижаты к Могильникам, и уже четырнадцатого октября кольцо окружения грозило замкнуться к исходу дня. Хур бросил в бой зеленых драконов, но аннурские излучатели были уже рассредоточены, а других достойных целей у драконов не было, атаковать с воздуха пехоту и конницу глупо – драконы погибнут быстрее, чем сумеют причинить врагу заметный ущерб. В общем, поражение Ганнара было неминуемо, и в этот момент неизвестно откуда появились мантикоры.

– Позволь, я тебя немного поправлю, – мягко произнес Никанор, дождавшись, когда я на мгновение замолк, переводя дыхание. – Войсками Ганнара командовал не император. Хура не зря называли Схимником, он совсем не занимался войсками, предпочитая ратному делу магию, в которой достиг небывалых для императора высот. В хтонской битве ганнарцами командовал маршал Нелли.

– Какая разница, кто ими командовал?

– Подожди, не перебивай. Когда маршал Нелли покидал Минатор во главе войска, кстати десятитысячного, а не тридцатитысячного, в момент решающей схватки под флагом Ганнара стояло около пятидесяти тысяч бойцов, но большинство из них подошли потом, так вот, когда Нелли покидал Минатор, император вручил ему сундук и пакет. Сундук был закрыт на семь замков гномьей работы и опутан четырнадцатью заклинаниями, пакет же был запечатан только императорской печатью. Хур разрешил Нелли открыть пакет только в одном случае – если поражение станет неизбежным. За час до полудня четырнадцатого октября две тысячи девятьсот двадцать седьмого года маршал Нелли открыл пакет.

Я затаил дыхание. Никанор тем временем продолжал:

– В пакете был обычный лист пергамента, на котором обычными рунами было написано... там была опись того, что хранилось в сундуке, и ключи к запирающим заклинаниям. А в сундуке хранились незрелые яйца феникса.

– Незрелые?

– Да, незрелые яйца зажигательного действия. Радиус поражения от одной до пяти тысяч футов.

– И Нелли их применил?

– Он хотел их применить. По счастью, в свите маршала был агент Утренней Звезды, который ценой своей жизни подал сигнал тревоги, и наш тогдашний председатель Плезенс Заточитель выпустил мантикор. Ни одно яйцо не успело взорваться.

– Но куда делись эти яйца? Почему никто не узнал o том, что могло произойти?

– Одиннадцать яиц нашли в Могильниках, ганнарские драконы успели их сбросить на пути предполагаемого наступления третьей когорты морийского хирда. Еще девять яиц безвозвратно потеряно. Остальные яйца вернулись в Минатор. Нелли погиб в этом бою, но сундук уцелел.

Никанор помолчал.

– Ты все еще хочешь уничтожить алтарь, юный хоббит?

– А что изменилось от твоего рассказа? Допустим, мантикоры были сотворены не в результате чудовищной ошибки, а сознательно, с благой целью... Кстати! Мне показалось, что Утренняя Звезда базируется в Аннуине. Я неправ?

– Ты прав.

– Но вы выпустили мантикор и тем самым не дали Тубану победить.

Лицо Никанора перекосилось от гнева.

– Как ты не понимаешь?! Мы не дали двум безответственным правителям ввергнуть в пучину бедствий все Средиземье! В то время у Ганнара было сто черных драконов, у Аннура – сорок, у Дейла – два, экспериментальные образцы. На каждого дракона полтора боекомплекта. А знаешь, что входит в стандартный боекомплект черного дракона? Десять яиц зажигательного действия, зрелых яиц, заметь, радиус поражения тридцать миль, шесть полиморфных яиц, галлон чахоточного семени, ну и всякая мелочевка вроде небесного огня. Что осталось бы от твоей Хоббитании, пойди в ход вся эта мерзость?

– Вряд ли Тубан поднял бы в воздух черных драконов.

– Наивный хоббит! А что ему оставалось бы? Когда в ход идет оружие массового поражения, нельзя оставить сколько-то драконов про запас. Знаешь, что является первейшей целью драконов в тотальной войне?

– Скопления войск, командные пункты...

– Темный палантир тебе в задницу! Первейшая цель – феникс. Хорошо, если яйцо его убьет, а если нет? Вторая цель – места базирования драконов противника. Третья – крупные города, но это уже не важно.

– Как это не важно? Десять драконов с таким грузом способны истребить половину населения Аннура!

– Это не важно по сравнению со вторым. Если дракон остался на земле в первый час тотальной войны, ему уже не взлететь, потому что драконы противника накроют его на земле. А если дракон начнет барражировать в воздухе, он бесполезно растратит ману и не сможет нанести удар, когда это потребуется. Нет, хоббит, когда взрывается первое яйцо, пусть даже и незрелое, ничего уже нельзя вернуть назад. Стоит взорвать одно яйцо, и приходится взрывать все.

– Разве Нелли этого не понимал?

– Понимал. Но он был ослеплен яростью от неизбежного поражения. Знаешь, что такое боевое безумие?

– Слышал. У нас, хоббитов, такого не бывает.

Я понял, что впервые открыто признал, что я хоббит, но мне на это наплевать. В конце концов, Никанор уже обо всем догадался.

– Хорошо вам, – сказал Никанор, – а у людей такое бывает. К сожалению.

Он замолчал.

– Ну ладно, допустим, освобождение мантикор было правильным делом, – сказал я. – А почему, кстати, Нелли не применил яйца феникса против мантикор?