Четвертый протокол - Форсайт Фредерик. Страница 16

Реакция Генерального секретаря на вторую часть доклада Филби была на удивление быстрой. Не прошло и дня, как Филби передал доклад майору Павлову, а молодой офицер из Девятого управления с непроницаемым лицом и холодным взглядом вновь стоял на пороге его квартиры на сей раз с большим конвертом в руках, который он молча вручил хозяину, повернулся и ушел.

Это было еще одно письмо, написанное лично от руки Генеральным секретарем, – как обычно краткое и четкое.

В нем советский лидер благодарил своего друга Филби за труд. Он считает, что содержание доклада отражает действительность. Считает победу Лейбористской партии Великобритании на следующих всеобщих выборах чрезвычайно важной для СССР и уведомляет о созыве комитета личных советников для выработки возможных мер на будущее. Он просит Гарольда Филби войти в этот комитет в качестве советника.

Глава 6

Престон сидел в кабинете крайне встревоженного Берти Кэпстика, рассматривая и внимательно читая каждую из десяти копий документов.

– Сколько людей держали в руках этот конверт? – поинтересовался он.

– Почтальон, естественно. Бог знает сколько человек на сортировочном пункте, здесь – служащие канцелярии, курьер, который разносит утреннюю почту по отделам, и я.

– А бумаги внутри конверта?

– Только я, Джонни. Я не знал, что там такое, пока не прочитал их.

Престон немного задумался.

– Кроме отпечатков пальцев человека, который отправил нам бумаги, должны остаться отпечатки пальцев того, кто их взял. Надо попросить Скотленд-Ярд сделать экспертизу. Я, правда, не питаю особых надежд. Теперь о содержании. Похоже, что это сверхсекретные документы.

– Секретнее не бывает, – мрачно произнес Кэпстик. – Часть из них касается ответных мер НАТО на советскую угрозу.

– Ладно, – сказал Престон, – давай прокрутим несколько возможных версий. Предположим, что бумаги прислал какой-нибудь патриот, пожелавший остаться инкогнито. Бывает. Люди не хотят ввязываться в такие дела. Где он мог их взять? Чемоданчик, забытый в такси, раздевалке, клубе?

Кэпстик покачал головой.

– Нет, Джонни, тут дело нечисто. Эти материалы ни при каких обстоятельствах не должны покидать здание, кроме как в запечатанном пакете и только в Форин-офис или Канцелярию кабинета министров. К нам не поступало никаких сообщений о вскрытии подобных пакетов. Кроме того, тут нет никакой отметки, если документы официально выносят из здания. Каждый служащий знаком с этими правилами. Никому, абсолютно никому, не разрешено брать такие бумаги домой для изучения. Ты удовлетворен ответом?

– Более или менее, – сказал Престон, – но материалы поступили извне, значит, их кто-то нелегально вынес из министерства. Что это: преступная небрежность или сознательная попытка организовать утечку информации?

– Посмотри на даты документов, – обратил его внимание Кэпстик. – Даты растянуты на целый месяц. Значит, документы собирали в течение некоторого времени.

Престон, обмотав руку носовым платком, вложил документы обратно в конверт.

– Мне придется отнести их на Чарльз-стрит, Берти. Можно я позвоню от тебя?

Он позвонил на Чарльз-стрит и попросил соединить его с кабинетом сэра Бернарда Хеммингса. Генеральный директор был на месте и после недолгих переговоров с секретаршей он сам взял трубку. Престон попросил его о встрече через несколько минут и получил согласие. Он положил трубку и повернулся к Кэпстику.

– Берти, пока ничего не делай и никому ничего не говори. Делай вид, что ничего не произошло, – попросил Престон, – я сам тебе позвоню.

Не могло быть и речи о том, чтобы выйти из министерства с этими документами без сопровождения. Кэпстик дал ему одного из своих посыльных – крепкого парня, в прошлом охранника.

Престон вышел из министерства, неся документы в своем портфеле. На такси он доехал до Кларджес-стрит, выждав пока машина отъедет, он прошел двести метров по Кларджес-стрит до офиса на Чарльз-стрит. Здесь он попрощался со своим спутником-посыльным.

Через десять минут он был в кабинете сэра Бернарда.

Лицо старого охотника за шпионами выглядело серым, как при сильных болях. Действительно, он страдал. Болезнь развивалась внутри, медицинские анализы не оставляли никаких сомнений и надежд. Ему сообщили, что жить осталось примерно год, операция бесполезна. Он должен был уйти в отставку 1 сентября. С компенсацией за неиспользованный отпуск он мог это сделать в середине июля – за шесть недель до своего шестидесятилетия.

Он бы, наверное, ушел и раньше, если бы не чувство личной ответственности и долга. У его второй жены была дочь, которую он, бездетный, обожал. Девочка еще училась в школе. Преждевременная отставка заметно сказалась бы на пенсии и поставила бы в стесненные материальные обстоятельства жену и падчерицу.

Худо-бедно, но он решил дотянуть до положенного срока и оставить им полную пенсию. Хотя он проработал всю жизнь, другого капитала у него не было.

Кратко и четко Престон изложил, что случилось утром в министерстве обороны. Он также передал точку зрения Кэпстика о преднамеренности действий преступника.

– Боже мой, неужели опять? – пробормотал сэр Бернард.

В памяти было свежо дело Вассаля и Прайма, случившееся несколько лет назад. Помнилась и язвительная реакция американцев, когда об этом информировали.

– Джон, с чего ты думаешь начать?

– Я попросил Берти Кэпстика пока молчать, – сказал Престон. – Если в министерстве действительно сидит предатель, тогда появляется вторая загадка. Кто тот, приславший нам пакет? Случайный человек, вор, жена? Мы не знаем. Если бы найти этого человека, мы бы узнали, где он взял эти документы. Это упростило бы дело. Я не возлагаю особых надежд на обследование конверта. Такие продаются в сотнях магазинов, как и марки. К тому же конверт прошел через многие руки. Но вот на документах могли остаться интересные отпечатки. Я хочу, чтобы Скотленд-Ярд провел экспертизу, разумеется, под моим наблюдением. После этого мы будем знать, что делать дальше.

– Хорошая идея. Ты займешься этим, – сказал сэр Бернард, – а мне придется поставить в известность Тони Пламба и, очевидно, Перри Джонса. Попробую договориться с ними о встрече за ленчем. Все будет зависеть от Перри Джонса, нам необходимо созвать объединенный разведовательный комитет. Ты делай свои дела, Джон, и держи со мной связь. Если в Ярде что-нибудь всплывет, сообщи мне.

В Скотленд-Ярде к Престону отнеслись с полным пониманием, предоставив в его распоряжение одного из лучших своих экспертов. Престон стоял рядом с ним, пока тот аккуратно посыпал порошком каждый лист. Эксперт не мог не заметить гриф «Совершенно секретно».

– Кто-то плохо себя ведет в Уайтхолле? – насмешливо спросил он.

Престон покачал головой.

– Кто-то глупый и ленивый вместо того, чтобы разрезать документ в лапшу, положил его в мусорную корзину. Ему за это здорово попадет. Главное узнать, кто это сделал.

Эксперт потерял всякий интерес. Закончив работу, он покачал головой.

– Ничего, идеально чистые листы. Но я вам скажу одно, их протерли. Здесь есть пара четких отпечатков, но очевидно, это ваши собственные.

Престон кивнул. Излишне было говорить, что это отпечатки Кэпстика.

– Дело в том, – продолжал эксперт, – что на такой бумаге отпечатки сохраняются долго – недели и даже месяцы. Отпечатки должны быть, но они стерты. Листы вытерли тряпочкой перед тем, как положить в корзину для мусора. Я вижу остатки нитей материи, но отпечатков нет. Извините.

Престон не стал давать ему конверт. Тот, кто стер отпечатки, конечно же, не оставил их на конверте. К тому же, это будет противоречить его версии о небрежном чиновнике. Он забрал десять секретных документов и ушел. «Кэпстик был прав, – подумал он, – это утечка информации и очень серьезная». Было три часа дня. Он вернулся на Чарльз-стрит и стал ждать сэра Бернарда.

Сэр Бернард, проявив настойчивость, добился встречи за ленчем с сэром Энтони Пламбом, председателем Объединенного разведывательного комитета, и сэром Перегрином Джонсом, заместителем министра обороны. Они встретились в уединенной комнате Сент-Джеймского клуба. Оба ответственных чиновника были встревожены просьбой о срочной встрече генерального директора МИ-5. Заказали ленч.