Досье «ОДЕССА» - Форсайт Фредерик. Страница 23

Когда Миллер въехал на главную улицу Бонна, уже стемнело. Увидев белый верх фуражки дорожного полицейского, Петер приблизился к нему и спросил:

– Как добраться до британского посольства?

– Через час его закроют, – предупредил тот, как истинный рейнляндец.

– Тем более нужно поспешить, – настаивал Миллер. – Как туда проехать?

– Держитесь трамвайных путей. – Полицейский указал на юг. – Посольство будет слева на самом выезде из Бонна. Узнаете его по британскому флагу над входом.

Миллер кивнул в знак благодарности и уехал. Посольство оказалось там, где и говорил полицейский. Это было длинное низкое здание из серого бетона, которое английские корреспонденты в Бонне окрестили почему-то «фабрикой пылесосов». Миллер съехал с дороги и оставил машину на маленькой стоянке для гостей.

Миновав отделанные деревом стеклянные двери, он очутился в небольшой приемной, где слева за столом сидела пожилая секретарша. За ней в крошечном закутке расположились двое мужчин в голубых сержевых костюмах, явно бывшие армейские сержанты.

– Мне бы хотелось побеседовать с атташе по делам прессы, – сказал Миллер на ломаном английском.

Секретарша беспокойно взглянула на него и ответила:

– Не знаю, на месте ли он. Ведь сегодня пятница.

– И все же попробуйте его найти, – попросил Миллер и протянул ей журналистское удостоверение.

Взглянув на документ, секретарша сняла трубку внутреннего телефона. Миллеру повезло. Атташе по делам прессы еще не ушел. Петера провели в небольшую приемную, украшенную гравюрами Роналда Хилдера с осенними английскими пейзажами. На столе лежало несколько старых номеров журнала «Татлер» и хвастливых брошюр о британской промышленности. Впрочем, прочесть их Миллер не успел – один из бывших сержантов тут же пригласил его подняться по лестнице в кабинет атташе.

Его обитателю, как с радостью заметил Миллер, было не больше сорока лет.

– Чем могу служить? – спросил он с искренней заботой в голосе.

Миллер решил сразу перейти к делу.

– Я работаю над журнальным очерком, – соврал он, – о бывшем капитане СС, одном из главных нацистских преступников. Власти ФРГ разыскивают его до сих пор. Насколько я знаю, искали его и английские спецслужбы, когда эта часть Германии входила в британскую оккупационную зону. Не подскажете ли, как узнать, поймали они его или нет, и, если поймали, что с ним сталось?

– Боже мой, – изумился молодой дипломат. – Ни о чем таком я понятия не имею. В 1949 году мы передали вашему правительству все документы, касавшиеся периода оккупации. Посему искать надо у вас в ФРГ, а не в Великобритании.

Миллеру не хотелось признаваться, что западногерманские власти помочь отказались, и он лишь подтвердил:

– Совершенно верно. Однако пока все говорит о том, что в Федеративной республике после сорок девятого года суда над ним не было. Значит, поймать его не удалось. Между тем в его досье в Американском центре документов указано, что англичане запрашивали это досье в сорок седьмом году. Неспроста же они это сделали, верно?

– Конечно, конечно, – согласился атташе и задумчиво нахмурился. Упоминание о том, что Миллер заручился поддержкой американских властей в Западном Берлине, явно произвело на него впечатление.

– Какая британская служба занималась в период оккупации расследованием преступлений нацистов?

– Во-первых, служба начальника военной полиции. Помимо Нюрнберга, где прошли главные процессы над военными преступниками, в каждой зоне оккупации союзники вели самостоятельные расследования и организовывали зональные суды. Понятно?

– Да, да.

– Но в сорок девятом все документы по этим делам были переданы правительству ФРГ.

– Неужели их копий у вас не сохранилось?

– Возможно, сохранились, – сказал атташе. – Но теперь они находятся, скорее всего, в армейских архивах.

– Можно ли с ними ознакомиться?

– Вряд ли, – вздохнул дипломат, – вряд ли. Вероятно, историкам разрешение на доступ в архивы дают, но получить его сложно даже им. А журналисту, пожалуй, и вовсе невозможно. Понимаете?

– Понимаю.

– Дело в том, – озабоченно продолжил атташе, – что вы – лицо, так сказать, не совсем официальное, верно? А нам не хотелось бы огорчать власти ФРГ.

– Безусловно.

Дипломат встал и сказал:

– Боюсь, посольство вам больше ничем помочь не сможет.

– Да, конечно. И последний вопрос. Остался ли в посольстве кто-нибудь со времени оккупации?

– У нас здесь? О, нет, нет. Люди уже много раз менялись. – Атташе проводил Миллера до двери и вдруг воскликнул: – Постойте! Есть у нас некий Кэдбери. По-моему, он был тогда здесь. По крайней мере, я знаю точно – он живет в ФРГ давным-давно.

– Кэдбери, вы говорите?

– Энтони Кэдбери. Международный обозреватель. Его можно назвать главным представителем британской прессы в Западной Германии. Он женат на немке. Кажется, приехал сюда сразу после войны. Обратитесь к нему.

– Хорошо, – согласился Миллер. – Попробую. Где его найти?

– Сегодня пятница. Значит, вскоре он появится в своем излюбленном месте – в «Серкль Франсэ».

– Что это?

– Французский ресторан. Там отлично готовят. Это недалеко, в Бад-Годесберге.

Миллер нашел ресторан в ста метрах от реки, на улице Анн Швиммбад. Бармен хорошо знал Кэдбери, но в тот вечер его не видел. Он заверил Миллера, что если главный представитель британской прессы не приходит к ним в пятницу вечером, то неизменно появляется в субботу утром.

Миллер снял номер в близлежащем отеле «Дрезен» – огромном здании начала века, в прошлом излюбленной гостинице Адольфа Гитлера – именно здесь в 1938 году он встречался с Невиллом Чемберленом.

На другое утро почти в одиннадцать Кэдбери вошел в бар ресторана «Серкль Франсэ», поздоровался с завсегдатаями и уселся на любимый стул в углу стойки. Когда он сделал первый глоток, Миллер встал из-за столика у окна и подошел к корреспонденту.

– Мистер Кэдбери?

Англичанин обернулся и оглядел Миллера. Побелевшие волосы Кэдбери были зачесаны назад. В молодости он был, видимо, очень красив. Кожа его до сих пор сохранила свежесть, хотя на щеках паутиной проступали вены. Из-под седых кустистых бровей на Миллера смотрели ярко-голубые глаза.

– Да, это я, – ответил Кэдбери настороженно.

– Меня зовут Миллер. Петер Миллер. Я журналист из Гамбурга. Нельзя ли немного побеседовать с вами?

Энтони Кэдбери указал на соседний стул, сказал:

– Думаю, нам лучше разговаривать по-немецки, – перейдя, к большой радости Миллера, на его родной язык. – Чем могу служить?

Миллер заглянул в проницательные глаза англичанина и рассказал ему все, начиная со смерти Саломона Таубера. Оказалось, Петер закончил, Энтони попросил бармена наполнить его рюмку «Рикаром», а собеседнику принести пиво.

– За ваше здоровье, – сказал Кэдбери, когда его просьба была выполнена. – Задача у вас не из легких. Признаюсь, ваше мужество меня восхищает.

– Мужество? – изумился Миллер.

– Теперешнее настроение ваших соотечественников таково, что они вряд ли станут вам помогать, – произнес Кэдбери. – В чем вы скоро, без сомнения, убедитесь.

– Уже убедился, – буркнул Миллер.

– Так я и думал, – вздохнул англичанин и вдруг улыбнулся. – Пообедать здесь не хотите? Моя жена уехала на весь день.

За обедом Миллер поинтересовался, был ли Кэдбери в Германии в конце войны.

– Да, я работал здесь военным корреспондентом. Пришел с армией Монтгомери. Но не в Бонн, конечно. Тогда о нем и не слышал никто. Наш штаб располагался в Люнебурге. Я сделал несколько материалов об окончании войны, о подписании капитуляции и прочем, и моя газета попросила меня остаться здесь.

– О зональных процессах над военными преступниками вы тоже писали?

Кэдбери отправил в рот кусок антрекота и кивнул.

– Да, – сказал он, не переставая жевать. – Обо всех, что прошли в британской зоне. Основными были суды над Йозефом Крамером и Ирмой Грезе. Слышали о них?