Битва королей. Огонь эльфов - Хеннен Бернхард. Страница 85
Чудовище внутри него подняло голову. Воды грота расступились. К берегу спешила маленькая черная головка. Головка с сияющими глазами! Еще одна зельки! Из воды она не могла видеть сморщенный труп своей сестры. Очевидно, она была столь же доверчива, как и погибшая. Вид сотворенной из бледного света собаки не пугал ее. Она не знала и никогда не слышала о таком враге. И она была одной из дочерей Элеборна. Ничто в морях всего мира не могло причинить ей вред. Страх был ей неведом.
Она выбралась из воды на камни. Кожа ее разделилась.
Тень полностью подчинила себе тело ши-хандан. Она направилась к зельки, когда та вышла из кожи тюленя. У нее, как и у сестры, были глаза цвета морской волны. Но волосы — цвета спелой пшеницы.
Юная девушка с улыбкой посмотрела на Себастиена, отбрасывая крохотной ножкой звериную шкуру. В этот миг челюсти чудовища устремились вперед. Аббат сам удивился, Когда почувствовал, как клыки впиваются в мягкую плоть. Они обрели плоть, по крайней мере частично! По горлу бежала теплая кровь. Зельки вскрикнула.
Лениво тряхнув головой, ши-хандан вырвал из ее горла большой кусок. Зельки упала с черной скалы спиной вперед. Из раны брызнула пульсирующая в ритме умирающего сердца кровь.
Себастиен хотел закрыть глаза, но не мог сделать даже этого. Тень контролировала их тело. И он участвовал в жуткой трапезе, хотел того или нет.
Ши-хандан вырвал кусок из бедра девушки. И наконец лишил ее угасающей искры жизни. А потом тень отошла в сторону. Предоставила аббату контроль над их общим телом и заботу о братьях и сестрах, заключенных вместе с ним в это богопротивное чудовище.
В пещере пахло свежепролитой кровью.
Их общее тело снова утратило материальность. Себастиен бежал в черную воду. Он хотел спуститься в самые темные глубины моря, где навеки сможет скрыть позор от взгляда господа.
Новый ветер
Олловейн разложил карты и поставил на уголки несколько фигур со столика для игры в фальрах, находившегося рядом с походной кроватью. Он занял палатку Элодрина, командовавшего войском до него. Седовласый князь Альвемера стоял у карточного стола, скрестив за спиной руки. Эльф был суров. Выражение его лица ничего не говорило о его настроении. В качестве командующей своей лейб-гвардией он выбрал эльфийку Йильвину, некогда сопровождавшую Олловейна во время бегства из Вахан Калида и ставшую во Фьордландии щитом для тяжелораненой королевы. Ее светло-русые волосы были коротко стрижены. Поверх кольчуги из серебряной стали скрещивались перевязи двух мечей, которые Йильвина носила за спиной. Когда-то давно она была ученицей Олловейна. Никто не мог тягаться с ней в бою на двух мечах. Она была мастером смерти.
По левую руку от Элодрина стояла Нардинель. Самые одаренные поэты воспевали ее красоту. Князья просили ее руки, но она никогда и ни с кем себя не связывала. Нардинель, неприкосновенная. Нардинель, целительница. Нардинель, надежда умирающих. Данных ей эпитетов было не счесть. Ее красота была нежной, даже какой-то прозрачной, и казалось, что в полной воинов палатке эльфийке нет места. Ее касались жадные взгляды. Встреча с ней означала встречу с тоской. Волосы ее были подобны ночи, нежный лик — утреннему свету. Олловейн не мог понять, что соединяет этих женщин и Элодрина. Может быть, их привел к нему приказ? И чью сторону примут они, если с Элодрином возникнут трудности? Мастер меча знал, что с князем приморских земель придется нелегко. Здесь, на виду у командиров, Элодрин ни за что не покажет слабости, но в глубине души не простит Олловейну, что тот лишил его командования.
Мастер меча обвел взглядом пришедших. Собралась почти дюжина эльфийских князей. Явились пять кентавров и даже Аякс, князь минотавров из Лунных гор. С большинством командующих Олловейн побывал не в одном сражении. Оримедес, первый среди кентавров Земель Ветров, приветливо кивнул ему. Как и все кентавры, он был выше эльфа. У князя был широкий нос, который, очевидно, неоднократно ломали. Через левую бровь проходил тонкий белый шрам. Всклокоченная русая борода обрамляла угловатое лицо полуконя. Под глазами у кентавра темнели круги. Олловейн готов был прозакладывать свой меч за то, что князь провел большую часть ночи за пиршественным столом. Грудь человека-коня пересекала широкая, обшитая золотом перевязь, а к левому предплечью были пристегнуты ножны с кинжалом. Князь широко улыбался Олловейну. У мастера меча возникло ощущение, что кентавру приходится очень сильно сдерживаться, чтобы не подойти к нему, не обхватить крепкими руками и не прижать к груди. Они вместе сражались в филангане, как и граф Фенрил, которого поражение в Снайвамарке лишило родины. На левой руке графа сидел сокол. Белоснежная хищная птица с янтарными глазами сопровождала эльфа, словно тень. Олловейн знал, что Фенрил заключил с хищником особый союз. Иногда душа графа взлетала к небу на белых крыльях. Они парили вместе, наблюдая за врагом или охотясь.
Благодаря своим глазам теплого светло-карего цвета, полным губам и непокорным кудрявым волосам граф казался менее неприступным, чем остальные эльфийские князья, холодно разглядывавшие Олловейна. Большинство из них относились к мастеру меча скептически. Не считая Шандраля, все они были опытными воинами. И мастер меча был уверен, что большинство из них втайне придерживались убеждения, что с таким же успехом могли бы справиться с верховным командованием, как и любимчик королевы.
Олловейн подал знак Обилее, и та велела ввести в палатку Мелвина. Глаза полуэльфа сверкали гневом. На запястьях у него красовались железные путы.
Мастер меча обернулся к собравшимся. От него не укрылась самодовольная улыбка Шандраля. Вероятно, князь Аркадии расценивал арест Мелвина как победу, но последнее слово в этом деле еще не было сказано.
— Князья Альвенмарка, я не стану произносить долгих вступительных речей. Думаю, все вы меня знаете. Со многими из вас мне доводилось сражаться бок о бок, и я горжусь тем, что в это утро принимаю командование над лучшими воинами Альвенмарка. Князь Элодрин отныне становится моим заместителем. Являясь верховным главнокомандующим флота королевы, теперь он будет организовывать защиту Мики, чтобы троллям не удалось переправиться через реку до морозов.
Олловейн пытался прочесть что-либо на лицах князей, помогавших Элодрину, но эльфы были слишком сдержанны, чтобы позволить себе проявить чувства. Кентавры же, напротив, не утруждали себя попытками скрыть радость. Элодрин считался строгим главнокомандующим, эльфом железной дисциплины. Олловейн был уверен, что между Элодрином и кентаврами постоянно возникали трения. Полукони славились своими застольями и бунтарским духом. Такой эльф, как Элодрин, вероятно, видел в них только банду угонщиков скота, наилучшим образом исполнявшую роль разведчиков, но никак не воинов, годящихся для великого сражения или осады.
— Думаю, всем присутствующим ясно, что при всем нашем героизме нас ждет поражение, когда тролли зимой перейдут Мику. В Филангане и Рейлимее они доказали, что могут брать крепости. Мы уступаем им в числе, и в Фейланвике нет защитных сооружений. Если мы будем хорошо сражаться, то, возможно, продержимся дня три. Когда нас не станет, Альвенмарк потеряет свой щит. Ничто не охранит княжества от гнева разъяренных орд. Возможно, тролли встретят сопротивление еще у Шалин Фалаха, но там их вряд ли сумеют задержать.
— К чему вся эта трусливая болтовня? — возмутился князь минотавров. Его бычья голова была покрыта непокорными белыми волосами. На широком розовом носу были вытатуированы синие клыки. Дюжины золотых сережек позвякивали в его правом ухе. Левое было обрезано более чем наполовину и покрыто паутиной бугристых шрамов. У Аякса, князя Лунных гор, были кроваво-красные глаза альбиноса. Он слыл вспыльчивым и склонным к насилию. Олловейн рассчитывал на то, что именно в этом месте его речи Аякс испытает один из своих холерических приступов. — Что ты задумал, эльфеныш? Собираешься пойти к троллям, ползать перед ними в пыли и умолять о пощаде? Ты слишком труслив, чтобы умереть? Я нассу тебе прямо на твои красивые сапоги, а потом собственноручно отшвырну до самой королевы. Только такого мешка с дерьмом, как ты, нам и не хватало. Сначала мы просиживаем здесь себе задницу, а потом…