Бездонные пещеры - Форсит Кейт. Страница 64

Внезапно во тьме загорелся крошечный серебристый огонек. Он усиливался и распространялся, поднимаясь из воды. Изумленная и испуганная, Изабо не могла оторвать от него глаз. Он становился все больше и больше, потом из воды выпрыгнула Бронвин, высоко держа сияющий Лодестар на ладони. Ее чешуйчатое тело омывал мерцающий свет, ярко освещенная вода струилась с хвоста. Она с оглушительным плеском нырнула обратно в воду, потом выбралась оттуда, снова приняв свою сухопутную форму. Там, у самого края бушующего моря, стоя одной ногой в воде, а другой на суше, она высоко подняла Лодестар.

И снова зазвучала его магическая песнь. Море вздымалось и пенилось, бешено крутя черные ветви деревьев. На миг все застыли, в изумлении глядя на нее. В ярком свете все ясно видели напряженное лицо Бронвин. Лодестар явно был слишком тяжел для нее. Ее перепончатые руки тряслись, набегающие волны захлестывали ее по пояс.

Потом к ней слетел Доннкан с сияющими в свете Лодестара крыльями. Легко приземлившись рядом с ней, он поднял руки, подхватив Лодестар и помогая ей удержать ее. Магическая песнь взвилась, став почти оглушительной, и море отхлынуло. Повсюду раздались крики радости, и борьба стала более ожесточенной. Медленно, неумолимо Серые Плащи начали теснить фэйргов.

Фэйргийский король крутанулся на перепончатой ноге и начал наступать на двоих детей. Его клыкастое лицо перекосилось от гнева и ненависти. В одной руке он держал трезубец, другая сжимала длинный кинжал. Он убил им одного солдата, отчаянно пытавшегося остановить его, потом перерезал горло другому. Бронвин и Доннкан увидели, как он навис над ними, и отпрянули. Сияние Лодестара померкло. Их снова окружила тьма.

ДРАКОНЬЯ ЗВЕЗДА

Дайд пробирался сквозь ледяную воду, доходившую ему до груди, зажав в руке кинжал. Позади него кипела битва, но он не обращал на нее внимания, крича:

– Хозяин? Хозяин?

Ведь Лахлан не мог погибнуть? Не мог? Он отчаянно искал его разум, но не улавливал ни искры сознания, ничего из той тесной связи, которая соединяла их всю жизнь. По его лицу текли слезы.

Внезапно он увидел несколько бледных отчаянных лиц, изо всех сил пытавшихся удержаться на плаву в бурной воде. Он начал пробираться к ним, сопротивляясь яростному морю, грозящему увлечь его под воду. Три пары молодых рук поддерживали на плаву тело Лахлана, не давая его голове очутиться под водой. Среди них была Джоанна, еле удерживавшая над водой собственную голову, Финн с маленькой черной кошкой, отчаянно цепляющейся за ее волосы, и Диллон с искаженным от напряжения лицом. С сильно забившимся от радости сердцем Дайд по-собачьи поплыл к ним, подсунув руку под плечо Ри.

– Жив?

Джоанна кивнула, сказав отрывисто:

– Еле-еле.

Ее голова скрылась под водой, и Финн снова вытащила ее, при этом вся тяжесть тела Лахлана обрушилась на руки Дайда. Лахлан в его кожаных латах и с промокшими крыльями был очень тяжелым, и Дайд сам ушел под воду, ухитрившись всплыть лишь немыслимым напряжением всех сил.

Он закашлялся, выплевывая воду.

– Мы… должны вынести его… на берег, – прохрипел он.

– Прибой слишком сильный, – в отчаянии сказала Финн. – Мы уже несколько раз пытались, и все без толку.

Дайд чувствовал, как вода тянет их обратно. Берег казался страшно далеким. Он вгляделся в темноту, с ужасом ожидая еще одной большой волны, но море, казалось, медленно отступало. Мелькнувший было свет снова погас. Он ничего не видел.

Внезапно волны высоко взметнулись, ударив ему прямо в лицо. Дайд почувствовал прикосновение чьих-то шелковистых чешуй к своей ноге и отчаянно заколотил ей. Когда он схватил Лахлана за плечи, то бросил свой кинжал, и теперь был беспомощен и не мог даже защитить себя.

Потом что-то поднялось из воды прямо рядом с ним. Он почувствовал, как гладкие чешуйчатые руки подняли его, ощутил, что с него сняли невыносимую тяжесть тела Лахлана. На миг у него закружилась голова от облегчения, а потом он снова забился в приступе отчаянного страха. До него донесся крик Джоанны, послышался плеск молотящих по воде рук и ног, а потом его, а вместе с ним и Лахлана, на огромной скорости потащили к берегу.

Какой-то миг Дайд еще продолжал отбиваться, потом фэйрг прижал его шею локтем, обездвижив его. Дайд беспомощно повис. В глазах у него замелькали красные пятна, но потом, к его неизмеримому изумлению, его вытащили на берег и рядом с ним уложили безжизненного Лахлана. В темноте он видел лишь клыкастое лицо фэйрга и что-то круглое и темное, висящее на его гладкой груди. Фэйрг сделал жест ободрения, потом нырнул обратно в море. Через несколько секунд он вытащил на берег Джоанну и Финн, кашляющих и задыхающихся.

– Что? – ошеломленно спросил Дайд.

Финн, стоявшую рядом с ним на четвереньках, вырвало в ил. Было страшно холодно. Все дрожали на ледяном ветру, пронизывавшем их сквозь вымокшую одежду до самых костей. Они находились на дальнем изгибе скалы, вдали от битвы, кипевшей вокруг выброшенного на сушу корабля.

Джоанна опустилась на колени рядом с Лахланом, поискала пульс.

– Кажется, мы потеряли его, – всхлипнула она. – Ох нет, мы его потеряли!

– Томас, – сказала Финн. – Нам нужен Томас. – Она с трудом поднялась на ноги и на нетвердых ногах побежала в темноту. Дайд склонился над Лахланом, плача и сжимая его безвольную руку. Джоанна начала нажимать на грудь Ри, и из его рта хлынула вода. В этот миг из воды, шатаясь, выбрался фэйрг с Диллоном на руках. Он упал на колени рядом с ними и опустил Диллона на усеянную обломками землю. Тот не подавал никаких признаков жизни, его глаза были закрыты.

– Ох, нет! – вскрикнула Джоанна. – Только Диллона еще не хватало!

Когда свет Лодестара померк, Изабо и Майя в ужасе закричали. Неуклюже плюхнувшись за борт, Изабо увидела, как Майя нырнула в воду следом за ней. Она доплыла до ребятишек всего за миг до своего отца, затолкав их к себе за спину.

Он остановился, угрожающе подняв трезубец, и что-то сказал на мелодичном языке морского народа.

Майя ответила ему, каждой черточкой своего тела выражая презрение и неповиновение.

Король приблизился, занеся трезубец.

Майя зажала руками уши детей и закричала:

– Заткни уши, Рыжая! Дети! Не слушайте!

Какой-то миг Изабо стояла, не шелохнувшись, потом на нее нахлынуло осознание, и она набросила на голову плед. Так, сама не зная сколько, она сидела, скорчившись, в ледяной воде, грозившей унести ее, ослепшая, оглохшая и смертельно перепуганная.

Чья-то рука схватила ее, стянув плед. Она отчаянно подняла голову, вызывая огонь, но в последний миг сжала пальцы. Это была Майя.

– Что с Доннканом? А с Бронни? – закричала Изабо. Потом увидела обоих ребятишек, опять поднявших Лодестар, в сердце которого снова вспыхнул серебристый огонь. Их лица были очень бледными, в глазах застыла печаль. У обоих надо лбом сияла неестественной белизной светлая прядь. Изабо не могла вымолвить ни слова. Она склонила голову, захлебываясь слезами.

– А Король? – выдавила она.

Майя махнула рукой.

– Мертв, – ответила она.

Изабо посмотрела туда, куда она указывала. Король лежал под водой, и по его лицу перекатывались волны. Его волосы колыхались, точно водоросли.

После долгого молчания Изабо спросила:

– Что ты говорила ему?

– Он сказал: «Мне надо было вырвать тебе язык, как я вырвал язык твоей матери». Я ответила: «Да, надо было». Он сказал: «Сейчас я исправлю это упущение». А я ответила: «Это та песня, которую не спела моя мать». И спела песню смерти.

Изабо могла лишь ошеломленно смотреть на нее. Песня смерти была самой ужасной и могущественной из всех колдовских песен, и самой опасной. Даже Йедды очень редко решались петь ее, предпочитая более безопасную песню сна. Чтобы спеть такую песню и не дать ей поразить самого певца или убить не того человека, требовалась огромная сила воли и желания.

– Да, – сказала Майя. – Никогда еще я не пела так хорошо. Жаль, что никто кроме моего отца не мог меня услышать.