Неразрешимое бремя - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна. Страница 45

— Вот как? — протянула я, раздумывая над сложившейся ситуацией. Отец Георг нравился мне все меньше и меньше. Трогательная забота об ученике и полное доверие к нему похвальны, но почему же я так злюсь?.. — Что ж, вы пришли по адресу. Это ведь как раз то, чем я занимаюсь. Двести золотых — и я найду вам господина Тиффано.

Старик нахмурился и покачал головой.

— У меня нет таких денег.

— Тогда извините, задаром я не работаю, — я встала, показывая, что разговор окончен.

— Но вы же работали вместе с ним! — церковник не собирался сдаваться. — Он спас вас тогда в подвале колдуньи!! Вы так просто бросите его в беде? Кысей же нравится вам, неужели вы равнодушно останетесь в стороне?

Проницательный какой, демон его раздери. Я покачала головой.

— К сожалению, Кысей отверг меня. Отец Георг, вы же знаете, что нет худшего оскорбления для женщины…

Старик торопливо прервал меня.

— Он ни в коем случае не хотел вас обидеть. Просто его жизнь принадлежит Единому, и никогда не сможет принадлежать ни одной из женщин, вы должны понять.

— Так вот пусть Единый и позаботится о своем верном слуге! — зло ответила я, чувствуя, как привычно закипает разум от всех этих церковных бредней. — А я не собираюсь тратить на это время. Всего хорошего, отец Георг. У меня дела.

Священник выпрямился в полный рост, тяжело опираясь на палку.

— Единый видит, я не хотел к этому прибегать, но видно придется. Если с Кысеем что-нибудь случится, я сообщу. Сообщу о вашем психическом нездоровье, госпожа Хризштайн.

Я изумленно уставилась на старика. Даже церковник из хваленого ордена Пяти не заметил моего безумия, а простой старикашка из провинциального захолустного городка узрел помешательство? Мы и не общались практически, так откуда?

— Мальчик пожалел вас, не стал сообщать о вашем сумасшествии, но теперь…

— То есть вы просите помешанную вроде меня спасти вашего мальчика? — я чувствовала, что еще немного, и вцеплюсь ему в лицо. — Почему же вы не обратились за помощью к отцу Валуа, епископу? Как вы там любите говорить? Вся мощь Святого Престола за вашей спиной?

— Церковники такие же люди, как и все. Они могут ошибаться, а их заблуждения могут стоить жизни Кысею. Я пойду, госпожа Хризштайн. Надеюсь на ваше благоразумие, как бы странно это не звучало.

Отец Георг развернулся и заковылял к выходу, а я, повинуясь мимолетной догадке, окликнула его и бросила ему яблоко со стола. Реакция священника была удивительно быстрой, он поймал спелый фрукт, но ничего не сказал, просто сокрушенно покачал головой и ушел. Мерзкий лицемер, зачем же изображаешь свою немощь, если совсем еще не растерял сноровки? Чтобы вызвать у меня жалость?

Я спустилась вниз, едва сдерживая готовую сорваться по любому поводу злость. Почему все, что я бы не задумала, идет наперекосяк? Как говорил в таких случаях атаман, если что-то может пойти не так, то оно не просто пойдет, а еще прихватит с собой друзей. Так и сейчас, глупое вмешательство в церковные дела оборачивалось целым ворохом неприятностей, одна другой краше. Самое обидное было то, что именно сейчас, когда Святой Престол стоял на ушах из-за исчезновения Завета, можно было назначить судебное заседание по делу наследования и не опасаться вмешательства церковников!

Антон упросил меня вновь открыть пекарню для посетителей, и теперь Мартен с отцом, пусть с опозданием, но раскладывали сладкий товар, привечая одиноких посетителей. Пиона помогала им, вынося готовую выпечку из подвала. Сейчас она шла, сосредоточенно глядя в пол и держа на вытянутых руках поднос с нежными сдобными булочками. За прошедшие дни эта дура так и не сблизилась с Мартеном, еще одна забота на мою голову. И ведь понимала же я, что ничего путного из этой затеи не выйдет, но все равно уперлась! Она даже глаз на Мартен не поднимет, помощи не попросит, глазками не стрельнет! Идиотка! Я со злости двинулась ей навстречу и, проходя мимо, поставила подножку. Пиона запнулась и полетела прямо на Мартена, что вытирал прилавок. Булочки разлетелись, собирая румяными боками пыль с пола, а Пиона оказалась в объятиях юноши. Я не дала ей опомниться и тут же заорала на нее:

— Корова неуклюжая! Ты посмотри, что ты наделала! Ты хоть что-нибудь можешь сделать нормально!

Пиона ошарашено смотрела на меня, даже не замечая своей близости к Мартену.

— Госпожа Лидия, зачем вы так? Я же случайно, я…

— У тебя все случайно! Мартен, простите мою глупую племянницу.

Юноша был не менее ошеломлен, поэтому выговорил:

— Н-н-ничего страшного, я в-в-все уберу…

— Ну уже нет, Пиона! — девушка вздрогнула от моего окрика и отодвинулась от Мартена. — Живо поднялась и все убрала! Куда такой идиотке в Академию поступать, только деньги на ветер! Завтра обратно в свою глухомань отправишься.

Я выразительно посмотрела на Пиону, которая мгновенно побледнела, у нее задрожали губы, глаза наполнились слезами. Ну наконец-то, пусть утешает. Я развернулась и отправилась проветриться.

В лавке готового платья меня уже ждала записка от Отшельника, гласившая, что рулон себярского шелка доставлен на склад, как и просили. Меня позабавило сравнение инквизитора с нежным шелком, оказывается, Отшельник не лишен чувства юмора. Стало легче, потому что теперь я представляла планы противника, хотя совершенно не представляла, как выкрутиться из данной ситуации. Купила пару тонких рубашек для Антона, чтобы оправдать свой визит в лавку. Бледные лица послушников, маячившие в глубине помещения, выглядели растерянными, бедняги явно не знали, как себя вести. И хотя я понимала, что они всего лишь следуют приказу, все равно не смогла удержаться. Подошла к ним и доверительным шепотом спросила:

— За мной к поверенному пойдете или сразу возле дома подождете?

Поверенный сообщил, что судебное заседание назначено на завтра, раньше никак не получилось. Завтра же и Завет окажется в нужном месте, но как потянуть время? По дороге домой я не прекращала искать решение, ломая голову, как отвлечь отца Бульвайса и иже с ним. Как связать концы всех нитей в один узор. Как сделать так, чтобы у самого пристального наблюдателя не возникло сомнения в правдивости истории. Решение, как всегда, пришло неожиданно, такое элегантное в своей простоте и не менее очевидное. Я улыбнулась и ускорила шаг, с умилением наблюдая в стеклянном отражении скобяной лавки унылых послушников, бредущих за мной.

Мартен перехватил меня сразу на лестнице, стоило лишь подняться к себе в кабинет. Я торопилась быстрей написать послание и отправить по адресу, поэтому досадливо отмахнулась от него.

— Мартен, давайте позже, я сейчас занята!

— Г-г-госпожа Лидия! П-п-прошу вас, не гневайтесь на П-п-пиону!

Я кивнула ему зайти в кабинет, в уме составляя строчки письма. Это должно озадачить отца Бульвайса в достаточной мере, чтобы он на какое-то время оставил в покое инквизитора.

— Мартен, разве я вмешиваюсь в ваши семейные дела?

Парень удивленно застыл.

— Н-н-нет, но…

— Надеюсь, вы также не станете указывать мне, как вести себя с моей племянницей. Эта глупая уродина ни на что не способна. Пусть возвращается в свою деревню…

— Она не такая! — Мартен даже не заикался, надо же…

— Не такая? Она не глупая? Или она не уродина? — я взяла перо и придвинула себе чистый лист бумаги.

Мартен теперь очевидно смутился, но сдаваться не собирался.

— Да она же н-н-настоящая красавица! П-п-пиона помогала…

Нет, невозможно сосредоточиться, когда он стоит над душой и раздражает своим заиканием!

— Мне приятно, что вы считаете мою племянницу красавицей, Мартен. Как говорится, на вкус и цвет… Однако для учебы в Академии смазливой мордашки маловато, не считаете? — я махнула рукой, пресекая дальнейшие возражения. — Довольно. Она завтра же отправится домой. Идите.

— Она же грам-м-моте обучена! П-п-почему вы считаете ее…