Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности - Мур Кэтрин Люсиль. Страница 130
Кружной дорогой через горы до городка было пятнадцать километров, но человеко-зверь двигался напрямик, таща велосипед на спине. По следам было ясно, что он спускался по склонам и сбегал по лесным просекам. Ловкость и сила уравнивали его шансы с автомобилем, которому мешали частые повороты.
Каллистер вспомнил вдруг об отпечатках пальцев. Интересно, сохранились они еще у Прендергаста?
На дороге впереди он увидел останки велосипеда — он не выдержал грубого обращения. Однако внизу уже сияли огни Алтадены, а еще ближе светились окна зданий, стоящих на отшибе. До мотеля оставался еще километр. Услышав отчетливый треск из зарослей, Каллистер нажал на тормоз.
Нет, это просто испуганный олень. Он вновь прибавил газу. В мотель?
Прендергаст явно был в мотеле, откуда доносились истерические крики. Каллистер переступил порог, и его глазам предстал настоящий судный день. В приглушенном свете мужчины и женщины разбегались в разные стороны наподобие расширяющейся Вселенной, лишь бы оказаться подальше от существа, занимающего центр танцплощадки. Руководитель оркестра храбро стоял на своем месте, закрываясь саксофоном, за его спиной пряталась полураздетая женщина.
Прендергаст постоял немного — нечеловеческий и гротескный, — поглядывая по сторонам. Люди замерли и ждали, возможно, они предполагали, что это какой-то номер программы.
Каллистер на секунду усомнился, что сможет справиться с этой скотиной. В сравнении с его громадной массой пистолеты казались совершенно беспомощные.
Прендергаст заметил его, и тонкие губы исказились в гримасе. Существо наклонилось вперед, чтобы лучше видеть в полумраке; в глазах его отражались огни.
Впрочем, узнавания в них не было. Взгляд Прендергаста блуждал по залу, пока не остановился на ближайшей тарелке с бутербродами. Подойдя к ней, он присел и принялся есть.
Каллистер отметил, что процесс повлиял не только на тело, но и на мозг. На окраину Алтадены Прендергаста привел какой-то слепой инстинкт. Он уже не был разумен.
Каллистер глубоко вздохнул, поднял пистолет со снотворными ампулами и всадил Прендергасту в бок весь магазин. Эффект был почти мгновенным.
По волосатой коже, покрывающей массивное тело Прендергаста, пробежала дрожь. Он оглянулся, не прекращая набивать рот бутербродами, потом опустился на пол, безвредный, но по-прежнему страшный.
«Да уж, страшнее некуда», — подумал Каллистер, присматривая за погрузкой потерявшего сознание существа на заднее сиденье машины. Нужно было придумать какое-то правдоподобное объяснение.
Впрочем, звонок мэру Алтадены все уладил.
Безвредная, ручная горилла удрала из его частного зверинца высоко в горах. Да, совершенно безвредная. Нет, ни о какой опасности и речи быть не может. Дело завершили несколько банкнот, украдкой сунутых руководителю оркестра и конферансье.
Обратно Каллистера проводил офицер полиции, и Каллистер не имел ничего против этого. Он не боялся Прендергаста, но само присутствие этого… этого создания действовало ему на нервы.
Не обошлось, конечно, без расспросов, так что только в полночь Каллистер, усталый, но успокоившийся, оказался в постели. Томми, пришедший в себя сразу после отъезда Каллистера, заделал пролом крепкими железными прутьями. Полицейский уехал. Вид лаборатории так впечатлил его, что он не заметил ничего подозрительного.
Прендергаст вновь оказался под воздействием лучей. С этого момента ретрогрессия должна была пойти стремительно, невероятными темпами. Пугающая сила питекантропа сойдет на нет. Следующий шаг вспять вел не к силе, а к ловкости.
У Прендергаста отрастал хвост.
Прошло несколько дней, и бывший компаньон превратился в сумчатое. Теперь он был значительно меньше и со своими большими глазами и огромными ушами больше походил на лемура.
Каллистер ждал. Он уже не боялся следствия. Контора Прендергаста работала исправно, и всего один раз позвонил управляющий. Впрочем, никаких осложнений не возникло.
Прендергаст менялся на глазах. Чрезвычайное ускорение процесса привело к тому, что метаморфоза напоминала фильм, пущенный в обратную сторону. Прендергаст непрерывно ел, чтобы успеть за ускоренным обменом веществ, и пришлось использовать пищевые концентраты.
Потом Прендергаст лишился волос, около часа оставался таким, а затем покрылся чешуей.
Он ракетой мчался против хода эволюции, уже давно добравшись до главного ствола, поэтому такие излишние придатки, как крылья, не появлялись.
Вскоре после этого Каллистер поместил его в аквариум. Прендергаст вяло плескался в нем, брызгая на Каллистера водой.
Было уже около восьми вечера, и Каллистер чувствовал себя усталым. Через час, а может, и раньше, Прендергаст уменьшится до первичного одноклеточного организма. Вероятно, это протянется не больше часа, ибо процесс непрерывно ускорялся. Преодоление целых эпох стало делом нескольких минут.
Не имело смысла ждать дольше. Работа практически завершилась. Каллистер взглянул на аквариум и чуть улыбнулся. Он знал, что утром исчезнет даже то, что еще оставалось от Прендергаста.
В дверях Каллистер остановился, не совсем понимая, почему. Его коснулось некое неуловимое предчувствие. Впрочем, он тут же отогнал его, пожал плечами и вышел, чтобы выпить вечернюю рюмку бренди с содовой. Он поднял тост за Прендергаста, точнее, за упокой его души.
— Все вполне логично, — бормотал он. — Высший организм должен побеждать всегда. И это хорошо…
Раздавив в пепельнице окурок, Каллистер пошел спать, и сны ему снились приятные. Они были бы куда менее приятны, если бы он знал, что происходит в камере Прендергаста.
Какое-то время там ничего не менялось. В камере царила полная тишина, невидимые лучи падали сквозь пластиковый потолок, омывая и проницая создание, некогда бывшее Сэмом Прендергастом. Оно неподвижно лежало на дне аквариума, почти бесформенное, с едва заметными зачатками плавников и хвоста, жабры судорожно подрагивали в такт дыханию.
Потом оно начало изменяться.
Плавники уменьшились и исчезли совсем — теперь существо стало совершенно бесформенным. Оно ничего не видело, потому что не имело глаз, и не дышало, потому что не нуждалось в этом. Вырождаясь все больше, оно становилось меньше и меньше, но его активность внезапно выросла. Амеба искала пищу.
Этот этап продолжался недолго. Когда организм стал невидим невооруженным глазом, он перестал питаться. Теперь это был фильтрующийся вирус, первичный протозародыш жизни.
Это было дно эволюционной бездны. Сэм Прендергаст вернулся в пропасть, из которой так долге и с таким трудом поднималась человеческая раса. Он вновь оказался в туманном, неземном начале.
Камера казалась пустой. Среди голых стен, в тишине и стерильности не было ни звука, ни движения, лишь поток невидимых лучей пронизывал ее.
И вдруг что-то случилось.
Внешне было не так уж эффектно, но имело огромное значение. Это явление могло показаться совершенно нелогичным. Прендергаст возвращался. А возвращался он потому, что лучи, вызвавшие эволюционный регресс, продолжали поставлять энергию в его тюрьму.
Короче говоря, произошло следующее: в аквариуме снова появилась амеба.
Несколько минут она оставалась бесформенной, потом на ее поверхности появились светлые пятнышки, и под сильным микроскопом можно бы было разглядеть маленький кишечник. Выдвинулись псевдоподии и больше не пропадали.
Вскоре существо уже обладало плавниками, хвостом и жабрами, оно росло и развивалось на глазах. Оно возвращалось!
Через час это уже была кистеперая рыба. Еще через час маленькая чешуйчатая ящерица. В эволюционном тигле тело ее изменялось и превращалось почти на глазах. Чешуйки уступили место волосам.
И вот это уже сумчатое.
Ночь тащилась минута за минутой, ночь истинных чудес, когда существо, бывшее некогда Сэмом Прендергастом, вторично поднималось по лестнице времени.
Теперь оно походило на лемура.
Эта фаза продолжалась совсем недолго. На несколько минут оно стало питекантропом, потом его место занял Homo erectus. Похожее на обезьяну существо сидело посреди камеры на корточках, а его тело менялось, словно под руками скульптора. Неандерталец… кроманьонец… гомо сапиенс…