Властитель Дерини - Куртц Кэтрин Ирен. Страница 36

Язык у него онемел, он почувствовал металлический привкус во рту и огонь в легких. Он кашлял и тряс головой, чтобы в ней прояснилось, и делал тщетные попытки вызвать рвоту, но все было бесполезно. Когда кашель прекратился, и жжение пропало, он почувствовал, как у него все поплыло перед глазами. В ушах гудело так, как будто ураганный ветер вырывал его из пространства и времени. Цвета слились и померкли, в глазах у него потемнело. Дерри попытался было поднять голову, но это оказалось ему не под силу. Он попытался смотреть в одну точку, но и это не получилось. Голова его бессильно склонилась к правому плечу. Он слышал, как ненавистный голос бормочет какие-то знакомые слова, но понять их уже не мог.

А потом наступила тьма.

Месса подходила к торжественному завершению, и в соборе установилась полная тишина. В эти мгновения Морган предпринимал отчаянные попытки прийти в себя. Тьма, поглотившая Дерри, задела и его, хотя он так и не смог определить ни источника, ни причины ее возникновения. Он только и понял: с Дерри случилось что-то ужасное. Но больше ему ничего не удалось выяснить. Морган с трудом вырвался из этого ужаса; приходя в себя, он пошатнулся над молитвенным столиком, и Дункан, заметив, как дрогнул столик, украдкой тревожно посмотрел на кузена, внешне оставаясь спокойным.

— Что с тобой, Аларик? — чуть слышно спросил он, а в глазах его застыл вопрос: «Ты притворяешься, или в самом деле так худо?»

Морган вздохнул и покачал головой. Он старался взбодриться, однако недавние усилия и продолжительный пост сделали свое дело: он никак не мог окончательно прийти в чувство. Он понимал, что ему нужно на это время, как понимал и то, что не располагает им здесь, среди людей, которые только и ждут от него подвоха.

Морган хотел было встать и бессильно оперся на руку Дункана, так как у него вновь закружилась голова; он понял, что еще долго не сможет выкарабкаться из этой мглы.

Дункан, заметив, что кое-кто из епископов подозрительно поглядывает в их сторону, наклонился к самому уху Моргана.

— Аларик, на нас смотрят. Если тебе на самом деле нужна помощь, скажи. Епископы… Ой-ой-ой, Кардиель остановил мессу. Он идет сюда!

— Держи меня, — прошептал Морган, закрыв глаза и покачнувшись. — Мне и впрямь плохо, будь осторо…

С этими словами он вцепился в плечо Дункана и потерял сознание. Дункан уложил кузена на пол, коснулся пальцами его лба и, подняв глаза, увидел Кардиеля, Арилана и еще двух епископов, которые склонились над ними с весьма озабоченным видом. Дункан понял, что должен как можно скорее рассеять их подозрения.

— Это все голодание. Он к этому не привык, — проговорил Дункан, склонившись над кузеном, лишившимся чувств, чтобы ослабить ему воротник. — Кто-нибудь, пожалуйста, принесите вина. Нужно как-то подкрепить его силы.

Монаха послали за вином; в суматохе Дункан исхитрился заглянуть в сознание Моргана, и теперь не оставалось никаких сомнений — тот действительно был в обмороке. Лицо его побледнело, пульс был слабый и прерывистый, дыхание поверхностное. Он мог бы прийти в себя сам, но не так быстро, а Дункан не хотел, чтобы сцена эта слишком затягивалась. Над Морганом склонился Кардиель и взял его руку, чтобы нащупать пульс.

Несколько местных баронов и военных, стоящих ближе к алтарю, покинув свои места, тоже столпились вокруг Моргана. Вид у многих был зловещий, кое-кто из них уже схватился за рукоятки мечей и кинжалов. Чтобы избежать осложнений, необходимо было немедленно успокоить людей.

С озабоченным видом Дункан, а он действительно очень беспокоился, сжал ладонями виски Моргана, всматриваясь в его лицо и произнося про себя заклинание Дерини, снимающее утомление. Он почувствовал, что Морган приходит в себя, задолго до того, как безжизненное тело шевельнулось. Затем Аларик застонал и повернул голову, веки его затрепетали — сознание возвращалось к нему. Монах возвратился с чашей вина. Дункан приподнял голову Моргана и поднес чашу к его губам. Морган медленно открыл глаза.

— Выпей это, — приказал ему Дункан.

Морган смиренно кивнул и отпил несколько глотков, обхватив чашу с обеих сторон поверх рук Дункана. Затем он провел рукой по глазам, словно прогоняя тревожные воспоминания, а другой рукой незаметно сжал пальцы Дункана, и тот понял, что опасность миновала. Морган уже вполне владел собой. Он сделал еще глоток вина, подержал его во рту и, решив, что оно чересчур сладкое, отставил чашу в сторону и сел. Епископы стояли над ними с обеих сторон, взирая одновременно с беспокойством, негодованием и подозрением, а несколько баронов столпились у самой ограды алтаря, чтобы послушать, чем же Морган объяснит случившееся.

— Простите меня, господа, ничего страшного, — пробормотал он прерывающимся от усталости голосом. — Боюсь, что я просто не выдержал непривычного для меня поста.

Он произнес это с глубоким огорчением, тяжело вздохнул и опустил глаза. Епископы дружно закивали — голодный обморок, все понятно. Можно было даже предположить, что герцог Корвинский лишится чувств во время мессы. Кардиель наклонился и утешительно похлопал Моргана по плечу, а затем направился успокаивать баронов и военачальников, окаменевших в напряженном ожидании. Арилан еще несколько секунд пристально смотрел на кузенов, снова преклонивших колени, и только когда Кардиель поднялся на алтарь, тоже вернулся на свое место. Морган и Дункан заметили его колебания и обменялись тревожными взглядами.

Месса возобновилась и дальше шла своим чередом, без каких-либо неожиданностей. Оба кающихся грешника получили причастие, отзвучали последние молитвы, и наконец толпа священников и горожан покинула собор. Только оба Дерини, Кардиель и Арилан задержались в ризнице.

Арилан вошел в ризницу в полном облачении. Дождавшись, когда остальные священнослужители закончат свои дела и выйдут, он снял свою митру, украшенную драгоценными камнями, не спеша подошел к двери и запер ее на засов.

— Вы ничего не хотите мне сказать, герцог Корвинский? — холодно спросил он, стоя у дверей и не поворачивая головы.

Морган взглянул на Дункана, потом на Кардиеля, который молча стоял в стороне, и во всем его виде чувствовалась какая-то скованность.

— Не понимаю, что вы имеете в виду, милорд, — осторожно ответил Морган.

— А что, герцог Корвинский всегда имеет обыкновение падать в обморок во время мессы? — повернулся Арилан и взглянул в лицо Моргану холодными фиалковыми глазами.

— Я… Я уже говорил, милорд, я не привык поститься. В моем доме это не принято. Вдобавок перед мессой мы три дня очень мало спали, очень мало ели…

— Не разыгрывайте комедию, Аларик! — оборвал его Арилан, подходя к Моргану и впиваясь в него взглядом. — Вы нарушили свое слово этой ночью. Вы солгали нам. Вы пользовались магией Дерини прямо в соборе, хотя мы запретили вам это, вам обоим! Надеюсь, вы сможете дать всему этому достойное объяснение?

Глава XIII

«Я расположусь станом вокруг тебя, стесню тебя стражею наблюдательной» [13]

Морган, не дрогнув, выдержал взгляд Арилана и немного погодя медленно кивнул.

— Да, этой ночью я пользовался своим могуществом. У меня не было выбора.

— Не было выбора? — переспросил Арилан. — Вы осмелились нарушить обещание, рискуя сорвать все наши усилия за несколько последних недель только из-за своего своеволия, и вы говорите, что у вас не было выбора?

Он перевел взгляд на Дункана.

— А вы, Дункан. Вы же священник, и я считал, что ваше слово значит для вас несколько больше. Я полагаю, у вас тоже не было выбора?

— Мы делали то, что должны были сделать, ваше преосвященство. Если бы не было веских причин, мы никогда не осмелились бы нарушить наших обещаний.

— Если причины были столь уж серьезны, вы могли сообщить об этом мне. Мы с Кардиелем взялись за это дело и Должны иметь представление о том, что происходит. Мы не можем позволить, чтобы вы вытворяли подобное, да еще без нашего ведома.