Властитель Дерини - Куртц Кэтрин Ирен. Страница 6

— Думаю, относительно этого я могу вас успокоить, — сказал Дункан. — Я, если помните, долгое время принадлежал к свите епископа Арилана и довольно хорошо его знаю. Я верю, что он ведет честную игру, и он настоит на том, чтобы его собратья вели себя так же.

— Хотелось бы на это рассчитывать, — Келсон побарабанил пальцами по столу и сложил руки на коленях. — Итак, вы хотите отдаться на милость епископов только потому, что доверяете одному из них? — он вопросительно взглянул на собеседников. — Ведь вам обоим предъявлены определенные обвинения, на основании которых вас и отлучили от церкви! И… и после всего, что случилось в гробнице Святого Торина… Конечно, у вас были смягчающие обстоятельства, и можно надеяться, что церковный закон, по крайней мере в большинстве пунктов, будет на вашей стороне. А если нет? Если вы потерпите поражение, и отлучение останется в силе? Вы думаете, эти шестеро так легко вас отпустят?

Тут снаружи послышались тихие голоса препирающихся между собой людей, и Келсон замолчал, повернув голову в сторону входа. В этот момент часовой отдернул полог и вошел в шатер.

— Государь, епископ Истелин хочет вас видеть. Он настаивает на немедленной встрече с вами.

— Пригласи его, — кивнул Келсон, нахмурившись.

Когда стражник шагнул назад, в сумерки, Келсон торопливо обежал глазами лица присутствующих, задержав взгляд на Моргане и Дункане. Истелин был одним из двенадцати странствующих епископов без постоянной епархии, одним из тех, кого не было в Дхассе этой зимой, когда собиралась Курия.

Говорили, прослышав о случившемся в Дхассе, Истелин заявил, что он на стороне Арилана, Кардиеля и еще четверых епископов. Несколько недель назад он прибыл в расположение королевской армии сюда, к границе Корвина.

Это был рассудительный, здравомыслящий прелат, обычно не злоупотребляющий своей духовной властью. Не в его характере было так настойчиво добиваться встречи с королем. Только что-то из ряда вон выходящее могло принудить его сделать это. Келсон не мог скрыть беспокойства, охватившего его, когда епископ вошел в шатер. Вид у священнослужителя, держащего перед собой свиток пергамента, был достаточно зловещий.

— Ваше величество, — произнес Истелин с глубоким поклоном.

— Да, милорд? — отозвался Келсон, медленно приподнимаясь с места. Все остальные последовали его примеру.

Истелин оглядел присутствующих, признательно кивнул, и Келсон движением руки разрешил всем сесть.

— Подозреваю, что вы с плохими новостями, милорд, — проговорил король, не спуская глаз с Истелина.

— И правильно подозреваете, государь.

Епископ прошел отделявшие его от Келсона несколько шагов и протянул ему пергаментный свиток.

— Сожалею, что принес эти вести, но полагаю, вам нужно это знать.

Когда Келсон взял эти несколько листов из его холодных пальцев, Истелин поклонился и отошел на несколько шагов, стараясь не встречаться больше с королем взглядом.

Почувствовав предательскую пустоту в желудке, Келсон пробежал глазами первый лист и крепко сжал побелевшие губы. По мере того, как он продолжал читать, глаза его наполнялись ледяным холодом. Скользнув взглядом по двум слишком знакомым печатям внизу, он перечел документ еще раз.

Келсон все больше бледнел, читая, и видно было, что он с трудом сдерживает себя, чтобы не смять пергамент и не отбросить его прочь. Прикрыв на мгновение глаза, он наконец свернул листы пергамента в трубку и заговорил, ни на кого не глядя.

— Оставьте Нас. Все, — произнес он ледяным тоном; голос едва повиновался ему. — А вы, Истелин, не говорите об этом никому до Нашего особого распоряжения. Вы поняли?

— Разумеется, ваше величество. — Истелин, уже направившийся к выходу, задержался и отдал глубокий поклон.

— Спасибо. Морган и вы, отец Дункан, останьтесь, пожалуйста.

Оба остановились, хотя они тоже двинулись к выходу вместе со всеми, и обменялись озадаченными взглядами, прежде чем приблизиться к юному королю, который вел себя столь необычно.

Келсон стоял к уходящим спиной и постукивал свитком пергамента по раскрытой левой ладони. Морган и Дункан вернулись и остановились в ожидании у своих кресел, но когда Нигель решил было к ним присоединиться, Дункан остановил его предостерегающим жестом и покачал головой, а Морган подался вперед, словно желая преградить ему дорогу. Нигель пожал плечами и, круто повернувшись на каблуках, безропотно покинул шатер. С его уходом в палатке с голубыми парусиновыми стенами остались лишь трое.

— Все ушли? — шепотом спросил Келсон. Он не повернулся и во время короткого замешательства с Нигелем. В тишине слышалось только мерное постукивание свитка по ладони да его дыхание.

Дункан, приподняв бровь, посмотрел сперва на Моргана, а затем — на юного короля.

— Да, государь, все ушли. В чем же дело?

Келсон обернулся, несколько мгновений внимательно смотрел на них, и вдруг в его серых глазах вспыхнуло то пламя, которого они не видели со дня смерти Бриона. Потом он скомкал листы и с отвращением швырнул пергамент на пол.

— Вот, прочтите сами! — выпалил он и, упав ничком на кровать, изо всех сил ударил по постели худеньким кулаком. — Да будь они трижды прокляты, да чтоб они все подохли, что же нам теперь делать? Боже мой, мы ничего не можем!

Морган с удивлением уставился на кузена, затем подошел к кровати, а Дункан принялся собирать разбросанные документы.

— Келсон? Скажите же, что случилось? Вам плохо?

Келсон вздохнул, повернулся, приподнялся на локтях и уже спокойно посмотрел на них обоих. Злости в его глазах поубавилось, и остался лишь слабый холодный блеск.

— Извините меня за несдержанность. — Он снова лег на спину и уставился в потолок. — Я король и должен сдерживать свои чувства. Но это — поражение.

— Да что вы здесь такое прочитали? — с тревогой в голосе спросил Морган, глядя на спокойное лицо Дункана, разглаживающего документ. — Объясните же, что случилось?

— Я отлучен, вот что случилось, — сухо ответил Келсон. — К тому же отлучению подверглось все королевство, а с теми, кто останется верен мне, поступят точно так же.

— И это все? — воскликнул Морган, вздохнув с глубоким облегчением, и сделав знак Дункану, чтобы тот принес документы, с таким жаром отброшенные Келсоном. — А я уж вообразил, что вы получили какие-то кошмарные новости.

— То есть как «и это все»? — недоуменно переспросил Келсон. — Морган, вы, кажется, не поняли. Объясните ему, отец Дункан. Я отлучен от церкви, и все, кто со мной, и весь Гвиннед — тоже!

Дункан сложил листы пергамента вдвое и с презрением бросил их на кровать.

— Ерунда, мой принц.

— Что?

— Это ерунда, — спокойно повторил Дункан, — на тайном совещании в Короте собралось одиннадцать епископов, но им не хватало двенадцатого — а это требование должно жестко соблюдаться согласно каноническому праву, как и любой церковный догмат. Эта встреча одиннадцати в Короте ни к чему не обязывает ни вас, ни кого-либо другого, пока к ним не присоединится двенадцатый.

— Двенадцатый… Боже мой, вы правы! — воскликнул Келсон и потянулся через кровать за этим недействительным документом, чтобы просмотреть его еще раз. — Как же я сам забыл об этом?

Морган улыбнулся и вернулся на свое место, где его дожидался недопитый бокал вина.

— Все объясняется очень просто, мой принц. В отличие от нас, вам в новинку быть отлученным, вот вы и потеряли самообладание. Мы-то отлучены по всем правилам три месяца тому назад, уже привыкли, — он усмехнулся. — Впрочем, вернемся лучше к нашему разговору.

— Да, конечно, — Келсон встал и направился к своему креслу, перечитывая на ходу документы и качая при этом головой.

Дункан также возвратился к столу, сел и принялся чистить небольшое яблоко. Келсон отложил наконец бумаги в сторону.

— Так вы считаете, что вам необходимо срочно выезжать в Дхассу? Правильно я понял?

— Совершенно верно, мой принц, — кивнул Морган.

— Но что будет, если собратья Арилана не последуют его примеру? Ведь тогда не останется никакой надежды на примирение с остальным духовенством, а это так необходимо, особенно теперь, когда надо всеми нами нависла угроза очередного отлучения. И мы никогда не сможем подчинить себе Лориса и Карригана.