Повесть о Ладе, или Зачарованная княжна - Фортунская Светлана. Страница 27

Пес заскребся в дверь, и я пошел его впустить, потому что Домовушка был занят – молоко закипало, и он держал ложку наготове, собираясь всыпать в кастрюлю манную крупу. Затворяя за Псом дверь, я заметил, что по лестнице на нашу площадку поднимается некто в милицейской форме, но не придал этому особого значения… Мало ли кто появляется на нашей лестнице – слава богу, три десятка квартир в парадном, а лифт в последнее время стал часто ломаться. Но тут раздался звонок в дверь, и я понял, что этот некто направлялся к нам, что дюжий сосед-сантехник выполнил свое обещание и пожаловался участковому.

Я шепнул Домовушке:

– Милиция! – И мы замерли.

Звонок повторился. Мы не шевелились, а лично я старался даже не дышать.

– Гражданка Светлова, откройте немедленно, я знаю, что вы дома! – раздался строгий мальчишеский голос из-за двери. Мальчишеский – потому что для мужского он был слишком высоким и иногда срывался, пуская петуха.

– Что будем делать? – спросил я Пса, поскольку Домовушка успел перекинуться в таракана и заполз под потолок, бросив на плите кипящую кашу. Ворон же в это время принимал ванну, стараясь побыстрее восстановить свое оперение. В отличие от нас с Псом, для которых неприкрытая чем-либо кожа была неудобна почти исключительно с эстетической точки зрения – мы ведь были домашними животными, и нам не приходилось спать на голом снегу или пребывать долгое время на свежем воздухе в зимний период, – Ворон без перьев не мог летать. И поэтому, как только Рыб был водружен на прежнее место своего обитания, Ворон юркнул в ванну и заявил, что не выйдет оттуда, пока полностью не вернет себе прежний облик, и велел даже к завтраку его не звать.

В результате нас, бойцов, способных к принятию решений, было всего двое – я да Пес. Пес сказал:

– Надо подождать Ладу.

Но мальчишеский голос продолжал все так же строго и еще более задиристо, что ли, – впечатление такое, будто пацан играет во взрослую игру, в войну, например, и притворяется генералом:

– Гражданка Светлова, если вы немедленно не откроете, я буду вынужден вызвать понятых и приступить к взламыванию вашей двери… В последний раз предупреждаю!..

– Надо открывать, – сказал я Псу тихо. – А то и вправду позовет понятых, тогда хлопот не оберешься. И дверь сломает…

Но тут в замок вставили ключ – и мы поняли, что вернулась Лада.

Голос уже с другой интонацией произнес:

– Гражданка Светлова, Лада Велемировна? Ваш участковый, вот… Давайте открывайте и пройдемте в квартиру. Сигнальчик тут на вас поступил, надо разобраться…

– Ой, у меня не убрано! – воскликнула Лада. – У меня ночью пожар был и очень грязно!.. Давайте я лучше потом к вам приду, хорошо? Скажем, через часик…

– Нет, не хорошо, гражданка Светлова, – отрезал мальчишеский голос. – Я должен разобраться на месте. Зверинец ваш посмотреть, а то соседи жалуются, что нарушаете…

– Ничего я не нарушаю! – воскликнула Лада. – Насколько мне известно, ни один закон не запрещает держать дома домашних животных.

– Если эти домашние животные не мешают соседям, а ваши соседи жалуются, что звери шумят по ночам и спать не дают. Так что давайте открывайте и пройдемте, а не то я вернусь с ордером на обыск.

Дверь распахнулась, и мы с Псом бросились в разные стороны. Вошла Лада, а за ней некто в милицейской форме с погонами, между прочим, лейтенантскими, фуражечку он держал в руке, а в другой руке у него была пластиковая папочка. Волосики у него были светлые – белобрысый был товарищ лейтенант, – глазки голубые, и на вид ему было лет эдак семнадцать, может быть, с половиной.

– Вы сами этого хотели, – сказала Лада, входя. – Поэтому, чур, после на меня не пенять!

– Что, ваши звери съедят меня, что ли? – улыбнулся лейтенантик, сочтя слова Лады неудачной попыткой взять его, советского милиционера, на испуг. – Вы же львов, я надеюсь, не держите, как Берберовы?

– Нет, львов пока не держу, – отозвалась Лада, снимая сапожки и развязывая платочек. – Вот Пес у меня есть, Кот и еще кое-кто.

Лейтенантик вошел в кухню и поискал глазами, куда бы сесть и положить фуражечку. Сесть было некуда – мы отскребли стены, а стол и лавки не успели.

– Пройдемте в комнату, – сказала Лада и подмигнула нам с Псом. Глаза ее смотрели весело, и я подумал, что, пожалуй, мы сейчас позабавимся. – Там будет удобнее. Чайком вас угощу… – И она еще раз подмигнула нам.

– Домовушка! – позвал я, когда Лада с лейтенантиком ушли в комнату и закрыли за собой дверь. – Лада чаю попросила!

Домовушка с легким стуком упал на пол и встал уже в гуманоидной своей ипостаси.

– Ась? – спросил он. – Ты меня звал, Коток? – Когда Домовушка был тараканом, он плохо слышал.

– Лада, говорю, чаю просила. Она там с лейтенантом. Так что сервируй на двоих.

– Вошел-таки! Ах же ты заячья печенка! Не повезло мальцу, – сокрушенно покачал головой Домовушка. – Однако же белявый, и глаза сини, и опять же казенный король, может, Сам?..

– Кто? Что? – каркнул, влетая в кухню, Ворон. Его новые перья отливали синевой, и весь он был свеженький, чистенький и помолодевший. – Что тут у вас опять случилось?

– Милицейский околоточный у нас, чаек вот ему сейчас подавать буду, – отозвался Домовушка, отодвигая кашу на край плиты. – Вы позавтракаете или опосля уже?

– А кто сам, кого ты имел в виду, когда говорил, что «сам»?

– Витязь Светлый али жених ея суженый, Добрый молодец, кто ж еще?

Я почувствовал своеобразный укольчик в области подреберья. Левого подреберья, если быть точным. Там, где у котов – так же, как и у людей, – находится сердце. Вначале я удивился и даже забеспокоился – уж не загорал ли я, не надорвал ли этим ужасным ночным боем сердечную мышцу? Но, поразмыслив, понял, что с моей сердечной мышцей все в порядке, а укол в области сердца проистекает от банального и вульгарного чувства ревности. Я ревновал нашу Ладу к этому белобрысому. Нет, не нравился мне этот плюгавенький тощий лейтенантик с его фуражечкой, голубыми глазками, белыми волосиками и пластиковой папочкой. Мне не верилось, что мощный дух Светлого витязя может быть заключен в столь невзрачной оболочке. Опять же, такая непрезентабельная наружность никак не тянула на Добра молодца, суженого наследной княжны.

Пес, кажется, разделял мое мнение: он недовольно проворчал что-то неразборчивое и пошел в комнату посмотреть, как там Лада управляется с лейтенантом. Я последовал за ним.

Лада усадила лейтенантика в низенькое кресло перед журнальным столиком, сама села в кресло напротив, спиной к окну. Лейтенант, таким образом, сидел к окну лицом, а к двери и ко всем нам, соответственно, спиной. Поэтому Домовушка и Ворон, просунувшие головы в комнату и рассматривавшие лейтенантову спину, ему, лейтенанту, были не видны. К тому же он был занят – сгорбившись над столиком, писал что-то. Я вспрыгнул на спинку его кресла и заглянул ему через плечо. Он составлял протокол: «Гражданка такая-то, проживающая там-то и там-то, столько-то лет, судимостей не имела…» И так далее. Данные он переписывал из Ладиного паспорта, время от времени задавая ей вопросы. Когда я вошел, он интересовался работой Лады, и почему она сегодня не на службе, и кто открыл дверь, впуская в квартиру Пса, когда он, лейтенант, поднимался по лестнице, и почему ему, лейтенанту советской милиции, которая, как известно, всех нас бережет, открыть не пожелали.

Лада наморщила лобик.

– Ну, я не знаю, кто впустил Пса – мало ли кто… – сказала она, поразмыслив. – А вам они не открыли, потому что меня не было дома.

– Значит, кроме вас, Лада Велемировна, и гражданки Светловой Мармидонтии Кондратьевны, в квартире проживает кто-то еще? Но в домовой книге нет отметки о прописке…

– Да, конечно, я же вам сразу сказала. А что прописка им нужна, в первый раз слышу.

– Лада Велемировна! – Лейтенантик откинулся на спинку кресла, чтобы укоризненно посмотреть в голубые ее глаза, и прижал спиной мой хвост. Я взвыл.

– Ну вот, Кота придавили! – воскликнула Лада. – Осторожнее, пожалуйста!