Ступени в вечность - Минич Людмила. Страница 19

— Да что с меня ещё можно взять, кроме меня. — Она развела руками. — А я ему и не нужна вовсе.

С Великим Равангою говорить было так просто, что даже затаённое невольно изливалось наружу.

— Тебе кажется, что нечего, — улыбнулся он. — Всем так кажется, потому что люди знают лишь то, что видят. Но в незримом мире все иначе. Каждому есть что отдавать, чего лишаться.

Девушка промолчала, по обыкновению не уразумев почти ничего из слов Великого, хоть они были просты. А смысл все время скользил мимо разума. Но это ничего, пускай только говорит. И когда-нибудь она все поймёт.

— Непременно, — кивнул Великий. — Ты ведь спрашивала о Нити?

Маритха очнулась. Она и забыла уже. А потом бы вспоминала и досадовала на свою глупость.

— Я не вижу твоей судьбы, Маритха.

Великие Бессмертные!

— И ни один Ведатель не увидит. Все скрыто, все меняется. Так бывает, но очень и очень редко. Как только я что-нибудь различу в этой мгле, ты узнаешь. Вот и все. Я невольно тебя обнадёжил, пообещав то, что дать не в силах, но иногда даже я бессилен. Любая мощь имеет границы, но случается, что об этом забываешь. Хороший урок мне, женщина. Спасибо тебе.

Маритха так и не поняла, за что, но стало невыразимо приятно. Даже огорчение немного улеглось.

— Значит, я зря надеялась там, в пустоши… что…

— Не зря. Тогда путь твоей Нити был у меня перед глазами, иначе я не стал бы давать ложных обещаний.

— И что там было? — жадно спросила девушка.

— Зачем тебе то, что умерло, не родившись? Смотри вперёд, Маритха.

— Ну как же, — растерялась она, — все-таки жизнь моя… Уж больно любопытно, что суждено было, — призналась наконец.

— Лучше тебе не знать. Если счастье там окажется — жалеть начнёшь, если беда — тревожиться. И то и то плохо.

— Ну, мне хоть два словечка, — упрашивала девушка С непонятной настойчивостью. — Теперь ничего не видно, так я хоть про старое узнаю.

— Прислушайся ко мне и поверь: лучше тебе такой судьбы не знать, — повторил своё предостережение Раванга. — Не понимаешь, о чем просишь.

— Теперь уж я испугалась… немножко, — деланно улыбнулась Маритха, хоть на сердце заскребло. — Скажи! Я не девчонка, чтобы слов не понимать. Сама напросилась, самой и расхлёбывать.

— Хорошо, Маритха. Задай один вопрос, и я отвечу. Один.

— Скажи, скажи мне, — заторопилась она, — когда моя Нить оборвётся? То есть когда должна была оборваться? Сколько мне было суждено?..

— Четыре дня назад, Маритха, — не стал дожидаться Раванга конца её речи. — Ты умерла в пустоши, совсем немного не дойдя до Табалы. От холода и бессилия, захваченная бурей.

Девушка почувствовала, как челюсти мелко дрожат. И пальцы тоже.

— М-меня же… Вед-датель спас. А потом ты пришёл…

— Когда мы встретились, это видение ещё горело внутри твоей Нити. Едва успело потускнеть. Это то, что было суждено, пока ты не встретила Саиса. У тебя ещё есть желание спрашивать?

Нет, никакой охоты не было.

— Прости, женщина, за боль, но ты сама её хотела.

Он вновь держал её за руку.

— Я пришёл не для того, чтобы пугать тебя. Понадобятся силы. А ты их только что утратила. Но тут я могу тебе помочь.

К сердцу скользнула тёплая змейка, наполняя его покоем, что Маритха так легко утратила по своей вине, вливая свежие силы.

— Времени нет, Маритха. Покровитель уже давно меня ожидает.

Опять нет времени. Она поникла, но тут же встрепенулась, Он же её не бросит.

— Здесь больше нельзя оставаться. Тангар прав. У Покровителя не лучшие времена. И он слишком доверяет теперь Васаи, своему Ведателю. Причём чем ближе Радих к падению и немилости, тем большую власть забирает Васаи, обещая ему несбыточное. Я нашёл для тебя укрытие понадёжнее. О нем никто пока не узнает, кроме Тангара, а он не скажет ни слова. Он отведёт тебя, как только сможет отлучиться. После того как я уйду.

Девушка вздрогнула. Он уйдёт? Как же так? А она, Маритха? А его обещания?

— Я не пойду с Тангаром, — решительно помотала она головой. — Я уж натерпелась…

— Пойдёшь, Маритха, если веришь мне. Ты же веришь?

Она слабо кивнула, но тревога не ушла до конца, свернулась внутри червяком.

— Тангар… сделал глупость, но теперь сопротивляться этому бесполезно, неразумно и даже опасно для тебя. Поверь мне, он не со зла. — Раванга мягко улыбнулся. — Человек он хороший, с горячим сердцем, хранитель, каких не много найдёшь в Табале, но вот смекалки ему порою не хватает. Сначала сказал Покровителю, что ты моя гостья, а потом решил и ему, и людям своим глаза застить! Не смог иначе уберечь тебя от людского любопытства. Вот все вокруг и заволновались. В Табалу частенько являются странные… люди. Их здесь боятся.

— С Той Стороны?

— С Той.

— Они… кто? — с жутковатым любопытством спросила девушка.

— Время, Маритха, — напомнил он, не теряя своего спокойствия. — Я не могу заставлять долго ждать Покровителя Радиха, беседуя с тобою. Это насторожит всех ещё больше. Я обещал тебе и его защиту, и помощь, но это потом, когда уляжется ненужное волнение и все о тебе позабудут. Теперь же совсем не нужно, чтобы он обращал ещё более пристальное внимание на нежданную гостью, вокруг которой поднялось столько шума. А в моё отсутствие отважился впустить сюда своего Ведателя, дабы узнать, что за человека Раванга приютил в его доме. Васаи, его Ведатель, здесь вовсе ни к чему. Тебе нужно поскорее исчезнуть отсюда.

— Неужто он осмелится? Ведателя звать? Против Великого идти?

— Ещё как осмелится. Тут пограничье, тревожная земля, далёкая от больших храмов и непреложных законов Бессмертных. Здесь он волен во многом. За Табалу да за целость моста на Ту Сторону он держит ответ перед Верховным Покровителем всей Аданты, и это все оправдывает. Я могу лишь просить, и до сих пор Радих С готовностью выполнял все мои просьбы. Но не слепо, Маритха… не слепо. Великий — это не титул. Так нарекают люди, а не Храм и не Покровитель Великой Аданты. И если Радих воспротивится, моё слово будет значить не многим больше, чем слово другого Ведателя.

Он чудесно улыбнулся. Немного лукаво.

— Разве он тебя не боится? — с удивлением протянула Маритха.

О всесилии Великих ходили легенды. Одно его слово — и счастье навсегда уйдёт из этого жилища. Да что там! Из города!

Раванга тихо засмеялся.

— Нет, он не страшится подобного исхода, потому что его не будет, — ответил он её мыслям. — Я не проклинаю людей направо и налево, как тот старик, из-за которого тебе пришлось пуститься в путь. Равно как и не дарю благословений. Это дело Ведателей. Пусть они творят подобные дела именем Бессмертных. А теперь… смотри на меня и просто вспоминай. Все, что придёт тебе в голову. Я должен ещё раз заглянуть в твою память, услышать твою Нить. Должен проверить, не ошибся ли.

Маритха уставилась в его глаза. Поначалу неуверенно, затем с радостью, а потом уже ничего не видела, кроме этих глаз. Растворилась, как и в его голосе. Даже не помнила, что вспоминалось. Была вроде и жизнь её простая в Ашанкаре, и старик-Ведатель, что её испоганил, в пыль растёр, и непростой путь в Табалу, и встреча в пустоши. И новый знакомый, что над нею насмехался. И над Тангаром, над всеми потешался. Только над Великим не насмешничал. Но и себя не ронял, с ним говоря. Хотелось бы знать, добрался ли он до Табалы вовремя, не сгинул ли в буре?

Девушка очнулась. Не хотелось больше плакаться, жаловаться на судьбу, ничего не хотелось. Только бы убраться отсюда поскорее.

— Я удаляюсь, оставляя тебя немного успокоенной. Правда, Маритха?

Она молчала. Не того ждала. Да куда ей с самим Великим спорить?

— Наступит ещё черед твоей правды, женщина, — поспешил он её утешить. — Очень скоро наступит. Пока же ожидай Тангара, а с ним исхода отсюда.

Он стукнул в дверь, и та поднялась, выпуская его. На прощанье Великий бегло взглянул на девушку, устало вперившуюся в свечное пламя, и внутри у неё загорелись знакомые искорки. Стало тепло, немного голодно и совсем не страшно. Но червяк беспокойства так и не ушёл полностью ни из головы, ни из сердца. Что же все они с нею делают? Это она сама успокоилась или Великий нашептал? Не годится так… хоть он и Великий.