Ткач иллюзий - Бялоленьская Эва. Страница 11
В человеческом языке просто не нашлось слов, которые нужны были пареньку. Так почувствовал бы себя слепец, который первый раз в жизни увидел свет в окружавшей его тьме — он тоже не знал бы, что это такое и что оно означает.
Единственным сравнением, которое показалось ему наиболее подходящим, было ныряние, когда человек погружается в чуждый ему мир, где правят совсем другие законы. Тогда, в каменоломне, он тоже оказался втянут в совершенно иной свет и познал вкус недостижимого.
«Что это?»
«Ты слышишь ветер. Его порывы бьются о скальные выступы».
Он слышал ветер… Значит, это и есть ветер, который раньше был для него только прикосновением воздуха?
«А это?!!»
«Ястреб. Он где-то высоко. Его не видно, но слышно».
Он слышал ушами дракона! Каким-то непостижимым способом, не известным даже Творителям, дракон пригласил человека в свой внутренний мир. Лучший подарок трудно придумать. Драконьи уши улавливали все новые звуки, а он пояснял:
«Это мышь».
«Это камень сполз по склону».
«Голубь пролетел».
«А сейчас я зарычу», — предупредил дракон, хотя, разумеется, парень все равно не имел понятия, что это может означать. Могучий протяжный звук можно было сравнить с ударом наотмашь. И едва он стих, как паренек услышал собственный крик — слабый, но такой же пронзительный. Он точно заново родился. Звуки наплывали волнами — и все казалось совершенно новым, он не мог ничего понять или назвать.
И вдруг он снова оказался в одном только собственном теле. Лежал, свернувшись клубочком, дрожащий, закрывая голову руками. И окружала его знакомая тишина.
Дракон спокойно сидел, подвернув хвост, и мыл ухо лапой, как будто ничего не произошло.
«Ты слишком метался, вот я и прервал. Понравилось?»
«Великолепно…»
Как и все чудесное, это ощущение поражало, рвало нервы в клочки, а одновременно длилось слишком коротко. У мальчика еще звучал в голове шорох птичьих крыльев. Он поднялся на все еще мягких от волнения ногах и сотворил голубя, велев ему взлететь.
«Неплохо», — похвалил дракон, провожая взглядом иллюзорную птицу.
«Получилось?»
«Неплохо, но это был, кажется, очень больной голубь. Значит, ты умеешь это делать по памяти?»
«Выходит, да…»
И тогда дракон небрежно так сообщил:
«Тогда я останусь с тобой на какое-то время. Чтобы ты смог научиться всему, что нужно. Но только на год, потому как если я тут дольше поразвлекаюсь, мои родители начнут беспокоиться».
Первый раз в жизни Камушек убедился, что выражение «сел от изумления» вполне соответствовало действительности. Под ним просто ноги подогнулись. В течение неправдоподобно короткого времени вся его жизнь перевернулась, да еще не один раз. Он не только встретил дракона (и выжил после этой встречи), но это существо предложило ему то, о чем увечный Ткач иллюзий не мог даже мечтать. И сказано это было легко, без особых раздумий, вот так просто. Как будто речь шла всего лишь о заурядной любезности!
Год! Мальчик собственному счастью не верил. Год казался ему неизмеримым океаном времени, в течение которого совершаются невообразимые дела. За год можно проделать гигантскую работу!
Осталась только одна небольшая… собственно, именно большая проблема. Как путешествовать с таким огромным существом? И что скажут жители Змеиных Пригорков, когда в их местности поселится дракон? Само его присутствие вызовет дикую панику, а если он еще вздумает питаться их скотом?..
Дракон перехватил эти мысли и тут же нашел выход.
«Я могу превратиться во что-нибудь поменьше. В оленя, орла… корову…»
Камушек почему-то не смог вообразить себе плотоядную корову, да и внешний вид дракона напоминал ему совсем другое животное.
«Пес. Ты сможешь превратиться в пса?»
«Конечно».
И так дракон отправился превращаться в пса, строго приказав Камушку не подглядывать, поскольку такого рода перевоплощения всегда выглядят грязно, неприятно и не всегда бывают безопасны для окружающих.
Мальчик терпеливо ждал его возвращения. Он чувствовал, что стоит перед решающим поворотом своей жизни. Что бы ни ждало его впереди — хорошее или плохое — наверняка оно обещало быть весьма необычным.
Был поздний вечер, когда двери дома Наблюдателя Белобрысого со скрипом отворились. Кто-то вошел, не ожидая позволения. Маг выглянул из-за занавески, отделявшей его мастерскую от остального помещения. И сердито нахмурил брови:
— Что за манеры? Ты не у себя дома, любезный! Мог бы, по крайней мере, постучать!
В обманчивом свете плохо налаженной лампы маг разглядел только, что вошедший высок и тощ. С него струями лилась вода, поскольку на улице разгулялось первое этой весной ненастье. К ногам незнакомца жался белый пес, тоже насквозь промокший и жалкий.
— Он к себе домой пришел, а мне стучать нечем… разве что носом, — отозвался немного хрипловатый бас, и маг с невероятным изумлением сообразил, что брюзгливый голос исходит из собачьей пасти.
Гость скинул с головы мокрый капюшон плаща и развел руки для объятия.
— КАМУШЕК!!!
Белобрысый торопливо строчил карандашом по листку для заметок, пока еще свежи были в памяти поразительные рассказы Камушка о его путешествии. Радость от счастливого возвращения воспитанника мешалась с недоверием. Но ведь он сам разговаривал с псом… то есть драконом… ну как это прикажете называть?
Он глянул туда, где стояла кровать Камушка. Мальчик глубоко спал, утомленный долгой дорогой и рассказом о своих приключениях. Наверное, ему что-то снилось, поскольку в воздухе над ним то и дело возникали клочки размытых миражей. Пес дремал, вытянувшись на козьей шкуре перед очагом.
Белобрысый снова вернулся к писанию.
«Если что-то выглядит странно, чудесно и непонятно — это еще не означает, что оно невозможно. Вот дракон пришел к людям, хотя никто еще про такое не слышал. Имя у него очень сложное. Если перевести с ворчливого драконьего языка на ленгорхийский, то звучит оно примерно так: „Добрый Белый Летун, Поднимающийся Высоко и Пожирающий Облака Того же Цвета, что и Он Сам“. Камушек вполне естественно сократил его до Пожирателя Туч. Когда-то я мечтал, чтобы мой мальчик сдал экзамен в Круге и стал его полноправным членом. Я представлял себе иглы Мастера татуировки, который изобразил бы символ Круга и знак ладони на его груди. Еще вчера я не верил, что мои мечты могут исполниться. А теперь я полон надежды. С помощью своего необычного друга мой Ткач иллюзий научится всему, чего ему не хватало до сих пор. Я в этом уверен. Я напишу Кругу, в который Камушек войдет через год или два, о том, чтобы его подвергли суровой оценке старшин. Я с нетерпением ожидаю того момента, когда новый магистр войдет в Круг магии и мир вскрикнет от изумления громче, чем будет в состоянии выдержать его горло».
Часть вторая
ЛАЗУРНЫЙ ШАРФ
С мокрым хлюпаньем упала на стол капля воды. Камушек поспешно подставил кружку в опасное место и с беспокойством посмотрел вверх. На потолке посреди мокрого пятна набухала и росла новая капля. Ну ясно, ведро, поставленное на чердаке под протекающей крышей, уже наполнилось, его надо опорожнить, а когда немного прояснится, выйти на крышу и залатать дыру. Тростниковое покрытие уже отслужило свой срок. Крыша была, кажется, старше самого мальчика, ничего удивительного, что она объявила обитателям дома партизанскую войну и все время протекала то в одном, то в другом заранее непредсказуемом месте.
Свеча отбрасывала желтое пятно света на стол, загроможденный листами для письма, использованными перьями, чертилками и мисочками с тушью. Камушек отодвинул хронику от опасных районов, где ей грозило оказаться залитой водой или краской.
Он потянулся, помассировал уставшую от писания руку. Следы рваных ран тянулись неровными линиями как по внутренней, так и по внешней стороне ладони. Исполосованная шрамами кожа все еще оставалась немного натянутой, но, главное, Белобрысый хорошо поработал, спасая мальчику сухожилия. Писал Камушек уже не так справно, как раньше, но лекарь утверждал, что это пройдет. Когда почти год назад он приобрел эти неприятные реликвии, был такой же вечер, как теперь — влажный, дождливый и смертельно скучный.