Призыв - Гейдер Дэвид. Страница 19

— Ута говорит тебе, что нашим командором движет любовь.

Орлесианский акцент, явственно звучавший в его речи, показался Мэрику утонченным и приятным для слуха.

— Любовь? Ты имеешь в виду любовь к брату?

Николас кивнул:

— Они были очень близки.

— Ты не мог бы рассказать мне о нем? Я про него почти ничего не знаю. Как вышло, что он попал в плен? Как вы вообще можете быть уверены, что он еще жив?

Темноволосый Жюльен взял длинную палку и поворошил ею поленья. Брызнули искры, Николас оглянулся на друга, и они обменялись быстрыми настороженными взглядами. С тех пор как они покинули Денерим, Мэрик слышал от Жюльена от силы два-три слова. Зато взгляд его темных глаз был на редкость красноречив. Сейчас этот взгляд откровенно советовал Николасу не говорить Мэрику больше, чем тому следует знать. Опять эти знаменитые тайны Серых Стражей.

Ута, нахмурилась, подняла руку и, обращаясь к мужчинам, возбужденно зажестикулировала. Николас в ответ насупился и неохотно кивнул. Жюльен ничего не сказал, и только глаза его обеспокоенно потемнели.

— Что она сказала?

— Сказала, что мы не имеем права что-то от тебя скрывать, — пробормотал Николас.

Гномка продолжала жестикулировать, глядя на Мэрика. То и дело она останавливалась, терпеливо дожидаясь, пока Николас переведет ее “речь”.

— Брата командора зовут Бреган, и еще год назад он был командором Стражей в Орлее, главой отделения орде-на в империи. Он занимал этот пост довольно долго.

— Он ушел в отставку?

— Нет. Он покинул орден, чтобы исполнить Призыв. Это ритуал, в котором Серый Страж выходит на Глубинные тропы в одиночку.

— В одиночку?! — воскликнул Мэрик. — Это еще зачем?

— Чтобы умереть, — вздохнула Ута. — Уж лучше так, чем позволить скверне пожрать нашу стареющую плоть. Всякий Серый Страж знает, когда для него наступает срок, и все, кто, следуя Призыву, выходят в одиночку на Глубинные тропы, погибают. По крайней мере, так было до сих пор.

Мэрик помолчал, обдумывая услышанное. Дункан уже рассказывал ему, как Серые Стражи во время ритуала, который они называют Посвящением, пьют кровь порождений тьмы, принимая в себя скверну, чтобы действеннее бороться с этими тварями. Они не просто умеют драться с порождениями тьмы, но знают их как самих себя. Они чуют их присутствие, порой даже распознают их намерения. Не многим за пределами ордена доступны эти сведения, и Женевьева лишь с большой неохотой разрешила Дункану поделиться ими с королем.

Интересно, подумал Мэрик, та ли это скверна, которую они восемь лет назад видели на Глубинных тропах. Он хорошо помнил черные наросты, покрывавшие все в подземных коридорах, словно колонии омерзительных грибов. Королю тогда повезло — он не подхватил заразу, однако всегда гадал, не это ли произошло с Роуэн. Ни один врач так и не сумел определить природу ее болезни, и, хотя Мэрик испробовал все, чтобы помочь жене, ему в итоге пришлось бессильно смотреть, как Роуэн угасает на глазах.

Это было мучительное зрелище. Она всегда была крепкой, энергичной женщиной, и особенно угнетало то, как медленно, по капле, вытекают из нее силы. Под конец Роуэн стала похожа на тень и мечтала только об одном: чтобы боль наконец прекратилась. Мэрик держал в руках ее исхудавшие пальцы, и сердце его разрывалось, когда хриплый безжизненный голос молил покончить с этими мучениями.

Нет, пожалуй, не так уж сложно понять, почему Серые Стражи предпочитают пройти Призыв.

Но сама мысль о том, чтобы пойти на такую жертву — добровольно предать себя скверне, медленно разъедающей плоть, и все только для того, чтобы сражаться с опасностью, которая не грозит Тедасу вот уже несколько веков, с тех пор как закончился последний Мор…

Впрочем, ведь именно это и привело их сюда. Если порождения тьмы сумеют вызнать тайну пленного Стража, если они отыщут Древнего Бога… Вот тогда-то эта опасность станет пугающе реальной, если, конечно, Женевьева и все остальные говорят ему правду.

Мэрику снова вспомнилось предостережение ведьмы, но одновременно всплыли в памяти слова Логэйна. Легко поверить, что ведьма имела в виду именно это событие, что именно оно, судя по ее предсказанию, может привести к Мору. Но что, если она намекала совсем на другое? Что, если она попросту лгала? Сомнения подступали к Мэрику со всех сторон, и оттого ему стало не по себе.

— Откуда вам известно, что ее брат вообще жив? — вслух спросил он. — Если он ушел на Глубинные тропы, вы никак не можете знать, что с ним там случилось. Или Серые Стражи могут почуять и это?

Жюльен упорно смотрел в огонь, неодобрительно стиснув зубы. Николас, сплетая и расплетая пальцы, опасливо покосился на Женевьеву, все так же стоявшую на гребне холма. Скрестив руки на груди и напрочь забыв о существовании своих спутников, она пристально смотрела на вход в пещеру, и глаза ее пылали железной решимостью. Да, Мэрик прекрасно понимал, почему его собеседники опасаются разгневать седовласую женщину-командора. Невозможно определить, способна ли она, стоя на гребне холма, расслышать их разговор, но Мэрик не сомневался, что от нее можно ожидать всякого. Остальные, судя по всему, придерживались того же мнения.

— Командор и ее брат были очень близки, — прошептал Николас. Ута серьезно кивнула, подтверждая его слова. — За все время, что я знал их обоих, они крайне редко разлучались. Они вместе вступили в орден, вместе проходили обучение, вместе проводили почти все дни с утра до вечера. Думаю, она пошла бы за братом и на Глубинные тропы, если бы и для нее настало время Призыва. А если бы и не настало, — наверное, все равно пошла бы, разве только обязанности удержали бы ее здесь.

— Стало быть, она тешит себя иллюзиями?

— Нет, она знает, что делает. Она видела сны.

Мэрик помедлил, не вполне уверенный, что правильно расслышал собеседника.

— Сны, — повторил он, стараясь, чтобы голос не выдал его эмоций. Николас кивнул, и гномка последовала его примеру. Жюльен, нахмурясь, огорченно покачал головой. — Сны. Вы хоть понимаете, что это похоже на бред безумца?

— Мы не безумцы. — Из снежной заверти вынырнула Фиона. Ветер раздувал полы ее синей юбки. С большим свертком в руках, она подошла к костру, положила ношу рядом с колодой и одарила Мэрика ледяным мрачным взглядом. — И Женевьева тоже не безумна. Сны далеко не всегда просто сны.

— И что же они такое, если не просто сны?

Фиона задумчиво потыкала пальцем в подбородок, вероятно размышляя, как бы подоходчивее это объяснить. Или прикидывая, стоит ли вообще это делать. В ее темных глазах по-прежнему тлел затаенный гневный огонек — как в тот раз когда Мэрик разговаривал с ней на пристани в башне.

— Ты, надеюсь, слышал, что такое Тень?

Мэрик кивнул, хотя и не слишком уверенно. Тенью называлось царство сновидений. Говорили, что именно туда попадают люди, когда видят сны. В Тени рыскали духи и демоны, отделенные от мира плоти некой преградой, которую маги называли Завесой. Мэрику не особо верилось в подлинность этих представлений. Он, как и все люди, спал и видел сны, и если маги утверждают, что эти сны на самом деле воспоминания о том, как он побывал в Тени… что ж, приходилось верить им на слово.

— В Тени нет такого понятия, как география, — продолжала Фиона. — Пространство и время там имеют куда меньшее значение, нежели идеи и символы. Духи преображают свое царство таким образом, чтобы оно походило на картины, увиденные ими в снах смертных, — считают, что наш мир именно так и выглядит, а они всем существом жаждут стать его частью. Потому они, завлекая нас в Тень, воссоздают пейзаж, который не столько существует в реальности, сколько опирается на наши чувства и восприятие.

— И что с того? — Мэрик беспомощно развел руками. — Для меня это ровным счетом ничего не значит.

— Ты видишь во сне тех, кто тебе дорог, поскольку между вами существует связь. Духи чувствуют ее. Эта связь обладает силой в Тени.

— Мне как-то снилось, что Логэйн принес мне бочонок с сыром. Я вскрыл его, и там оказались мыши. Сделанные из сыра. И мы ели этих мышей, распевая дуэтом матросские песенки. Так, по-твоему, у этого сна было иное, более глубокое значение? — Он ухмыльнулся, вдруг развеселившись при виде того, как гневно раздулись ноздри эльфийки. — Может, связь между мной и Логэйном поведала мне, что он на самом деле всей душой обожает сыр? Жаль, я не сообразил этого раньше.