Невиновных нет - Астахова Людмила Викторовна. Страница 17

Слезы экстаза текли по щекам полукровки, золотые огоньки множества светильничков дрожали и привычно сливались в сияющий столб света.

– Да! Вот оно! Слава тебе!

Глаза не нужны, совсем-совсем не нужны, душа видит это чудо без посредства тела. Но вместо того, чтобы впустить внутрь сияния дух верного, пусть и отставного ныне тива, из сверкающего кокона навстречу вышла… женщина. В мокрой рубашке-безрукавке, обтянувшей красивые упругие груди… тонкий стан и широкие, исполненные плотского жара бедра… Она откинула назад недлинные волосы и посмотрела на Удаза… зелеными волчьими глазами, ролфийкиными злыми глазами, полными ненависти и презрения.

От острейшего прилива возбуждения мужчина застонал и обеими руками ухватился за пах. Явись ролфийка наяву, он бы, наверное, овладел ею прямо на алтаре, настолько нестерпимым было его желание.

– Что-то случилось? Вам помочь? – дернулся было к нему местный преподобный.

Но Удаз Апэйн взревел, точно раненый вепрь, и бегом бросился прочь из храма. Больше у него иллюзий не осталось. Предвечный полностью отверг недостойного, наконец узрев ролфийскую половину крови эсмондского бастарда. Если ты диллайн, значит – одержимый. Без одержимости (а ее больше не осталось!) Удаз стал тем, кого больше всего ненавидел. Он стал ролфи!

Джона и Грэйн

Грэйн рассчитывала, что их обеих разместят в той самой каморке, в которой она уже успела освоиться за время предыдущего плавания, однако у Нимрэйда на сей раз, видно, были другие резоны. Озабоченный босоногий матрос помог женщинам спуститься по крутому трапу с квартердека на орудийную палубу, а затем повел еще ниже, в самые глубины трюма. В лабиринте полутемных переходов отвыкшая от корабельной вони ролфи мгновенно потеряла чувство направления, но оно и не требовалось. Внутри все боевые корабли устроены в принципе одинаково, и нет нужды в специальных знаниях, чтоб понимать – руль находится на корме, и если над головой у тебя скрипят тросы рулевого механизма, а лбом ты чуть было не врезалась в нижнюю часть бизань-мачты, значит, ведут тебя на корму. А если спускаешься ты притом все вниз да вниз, можно догадаться, что расположиться тебе придется гораздо ниже ватерлинии. Как бы не в «будку» – специальное укрытие для пассажирок, буде такие случатся на корабле во время морского боя.

Грэйн правильно догадалась. Проводник завел их в оружейную, а потом с натугой поднял крышку небольшого люка. Дамам предстояло спуститься именно туда, в темную и тесную каморку размером с канатный ящик. В общем-то, жаловаться было не на что: «собачья будка» – это, по сути, самое безопасное место на корабле… если только корвет вдруг не вздумает утонуть. Тогда укрытие станет ловушкой, ведь выбраться оттуда без посторонней помощи весьма сложно даже при открытом люке, а если его еще и запрут снаружи…

– Полезайте, да поживее, – буркнул матрос. – Там настелена парусина, так что не обдеретесь.

– Оставь нам фонарь, – приказала Грэйн, решив, что надо сразу дать понять обитателям каперского корабля, что обе женщины – все-таки пассажирки, а не приз. – И флягу с водой. И не вздумай закрывать люк, иначе мы там задохнемся.

– Сюда будут сносить раненых, если дело дойдет до драки, – моряк показал на оружейную.

– Ничего, мы переживем, – заявила ролфи. – Ну?

– Хорошо, – проводник сунул ей в руки фонарь. – А вода там есть.

Первой в «будку» спустилась Грэйн и, вытянув руки, приняла сперва фонарь, а потом и Джойн, чтоб та не оступилась на узенькой лесенке. Не трап это был, а так, одно название, а уж само укрытие… Треугольное крохотное пространство с покатым полом, застеленным парусиной, совсем рядом тяжко ходил руль корвета, а над головами у женщин нависали какие-то полки. Здесь можно было сидеть или лежать прямо на палубе, а вот подвесить койки было бы уже невозможно, не говоря о других элементах комфорта.

«Ускользающий» ощутимо вздрогнул всем корпусом, резко накренившись вправо и, видимо, рыскнув в сторону.

– Бортовой залп, – сказала Грэйн и дернула Джойн к себе. – Садись. А лучше вообще лечь.

Блоки и тросы застонали где-то сверху, и корвет немедля выровнялся. На верхних палубах бегали, кричали и грохотали, из паза обшивки прямо под взглядом ролфи начала сочиться забортная вода.

– Он течет? – напряженно спросила графиня. От всех треволнений, а теперь еще и качки она совсем позеленела.

– Они все текут, – эрна Кэдвен пожала плечами, стараясь выглядеть опытной и уверенной. – Не бойся, Джойн. Здесь, внизу, нас, по крайней мере, не посечет щепками и не зацепит шальной пулей… и вообще…

– Ты же сама боишься, – хмыкнула леди Янэмарэйн. – Это у тебя какой морской бой по счету?

– Первый, – хмуро призналась Грэйн. – Но… А, неважно. Иди сюда, – она похлопала ладонью по парусине. – Будем бояться вместе.

Графиня села и невозмутимо поправила юбку. Но наверху грохнуло снова, и корвет опять дал крен… а потому очень скоро обе пассажирки уже лежали, вцепившись друг в друга, и одинаково стучали зубами. И продолжалось все это… ролфи не могла точно сказать сколько, но под конец они даже устали бояться и перестали вздрагивать от залпов и треска. Грэйн изрядно укачало, и она, наверное, даже попробовала бы заснуть, если б прямо ей на нос не протекла сверху тонкая вонючая струйка… чего-то. Впрочем, трюмная вода и не должна благоухать розами, а потому ролфи смирилась. В конце концов, запахи и звуки – это совсем не то, чего и впрямь стоит опасаться на борту «Ускользающего».

Опасность… Грэйн выругалась бы, но не хотелось лишний раз беспокоить спутницу. Может быть, все еще обойдется. Может, им действительно осталось поболтаться каких-то пару-тройку дней в нутре корвета, а там уже и пристань Эйнсли, и знамя Бегущего Волка, поднятое над шпилем замка Эйлвэнд… Боги, боги мои… думать об этом, а не об опасности, той, что разгуливает по шканцам корабля, там, наверху. У этой опасности ледяные змеиные глаза и холодные руки, и… Ролфи не удержалась и тихонько застонала сквозь плотно сжатые зубы. «Ускользающий» мог стать для обеих женщин общей могилой, но эрна Кэдвен не боялась соленых объятий Морайг. Это была бы смерть честная и почетная, хотя шуриа наверняка найдет дюжину возражений. Но, когти Локки! Грэйн есть теперь с чем сравнивать! Пусть Джойн поверит на слово – захлебнуться здесь, в этой мышеловке, все-таки лучше, чем… испытать другие варианты. И, в конце-то концов, эрна Кэдвен – не богиня и даже не ее посвященная, так куда ей противиться воле Морайг? Серебряная луна сама решит, жить им или умереть в морских волнах. От ее немилости Грэйн попросту не сможет защитить свою подопечную.

Но ведь и от других угроз ролфи не может уберечь Джойн, вот в чем беда! Что противопоставишь трем сотням вооруженных мужчин во главе со скользким и беспринципным гадом Нимрэйдом? Да ничего. Разве что…

«Придется его отвлечь», – обреченно подумала Грэйн, украдкой покосившись на спутницу. Та ничего не заметила, поглощенная мерзостными ощущениями, рожденными морской болезнью. Приятного мало, но то, что предстояло эрне Кэдвен, было еще гаже. Видит Локка, она предпочла бы тихонько блевать в уголке всю дорогу, чем хотя бы словом перемолвиться с шурианским капитаном! Но кому есть дело до ее предпочтений? Графиня – под защитой Грэйн до тех пор, пока сам Вилдайр Эмрис не освободит свою Гончую от этого долга, а потому ситуация не обсуждается. Князю вряд ли так уж важно знать, как именно Грэйн будет исполнять его приказ и чем именно станет защищать Джойн – ружейным огнем, рунной магией, сталью или… телом. И пусть боги будут милостивы, а сама ролфийка все еще окажется… интересна шурианскому каперу настолько, чтоб он не возжаждал вместо нее общества сородички.

В этих невеселых раздумьях Грэйн было уже не до того, чтоб прислушиваться, как удирает, отстреливаясь от береговой охраны, в открытое море «Ускользающий». Впрочем, то, что канонада затихла, а ход корвета стал ровным и плавным, ролфи все-таки заметила. Ну вот, по всему выходит, что теперь счастливо ускользнувший от негостеприимных имперских берегов капер займется «гостьями».