Рыжие псы войны - Сафин Эльдар. Страница 20

И — сразу все станет хорошо, и можно будет решать проблемы щелчком пальцев! Но когда они достигают цели, когда находят возможность забраться повыше — то всегда обнаруживают, что там совсем не легче, просто ушло то, что раньше было сложным, но появилось новое, о чем ты и не думал.

И если прежде за малейшую провинность ты рисковал нарваться на суровый окрик или удар палкой, то здесь цена ошибки — увечье, свобода, а то и жизнь.

А уж цена ошибки хана ханов такова, что о ней страшно даже думать…

Вечерний ветер нес обрывки ветоши по центральной площади города Кажи — небольшой имперской крепости. Разужа смотрел на них и думал, что он сам, слуга могучего бога, великий завоеватель, не более чем такой же обрывок, попавший в ураган судьбы…

За спиной удивленно сопели советники.

Встряхнувшись, хан Разужа распахнул дверь в зал городской ратуши и, пройдя в его центр, решительно ступил на деревянный помост, отозвавшийся жалобными стонами.

У стены за громадным столом сидели четверо толстых стариков в дорогих одеждах, с властными лицами, но в данный момент испуганных и тихих.

— Я бы не хотел, чтобы между нами остались недомолвки, — сказал хан вкрадчиво, и его имперский язык оказался почти идеален. Затем он решительно сел прямо на помост, скрестив ноги. — Я очень хорошо к вам отношусь и считаю, что самое важное, что вы могли бы сделать для меня, — это продолжить свою работу. Это убережет меня от разочарования в вас, а вас — от смерти. Что скажете?

— Мы готовы, — нерешительно ответил один из стариков, и его голос затрепетал робким птенцом. — Что еще мы можем сделать?

— Я бы хотел, чтобы между нами не осталось недомолвок. — На этот раз в голосе Разужи появился металл. — Мои воины должны быть сытыми, а темники — голодными. Именно так, а не иначе. Если кто-то попробует выбить из вас деньги — жалуйтесь лично мне. А этим, — Разужа легонько ударил рукой по настилу, — золота сверх уговоренного не давайте.

После этих слов хан легко вскочил на ноги и вышел, не прощаясь.

Некоторое время прошло в молчании, затем помост — несколько досок, сбитых вместе — приподнялся, и из-под него вылезли четверо воинов, судя по оружию и одежде, именитых и далеко не последних людей в Орде.

— Хоть бы доспех снял, — заявил на наречии степей самый старший из них и со стоном дернул себя за левую руку, так что та громко хрустнула. — Хотя еще ничего, ведь Айрату он челюсть сломал, шаманы его неделю лечили…

Айра

Дождь лил сплошной стеной, но двое стражников, стоявших у входа в башню, избранную Айрой для переговоров, стояли под струями воды не шевелясь. Она очень хотела бы увидеть их лица, но выходить наружу не хотела, а приказать им развернуться — не могла.

Незачем творить глупости.

— Добрый день, Ваше Высочество. — В башню нырнул высокий человек, тут же откинул капюшон, показывая миру ярко-синие глаза, прямой нос и тонкие-бледные губы. — До меня дошли слухи, что во дворце творится несправедливость.

На шее у него висел массивный золотой амулет в виде раскинувшего крылья ястреба. Айра не знала этого человека, но судя по тому, что именно он откликнулся на ее приглашение, понимала, что в храме Светлого Владыки он занимает не последнее место.

— Мою сестру, Эону, собираются насильно короновать, — еле слышно произнесла Айра.

— Она — наследница и должна принять власть, — бесстрастно сообщил жрец.

«Зовут его Люций Рамен, младший отпрыск из богатого рода города Тар-Мех, — начал шептать Голос. — Властолюбив, но в меру, в отличие от своего старшего брата. Умен, настойчив. Склонить его на свою сторону будет непросто — жаль, что Кара нашла именно его, а не Дрюбуса или, скажем, Антария».

«И это все? — возмутилась Айра. — А как же слабости, страшные тайны прошлого? Любовные предпочтения?»

Принцесса за последние несколько дней привыкла, что Голос почти про любого человека знает множество тайных и позорных вещей, позволяющих легко манипулировать ими.

— Она не хочет быть королевой, — уточнила Айра.

— А вы — не можете ею быть в силу возраста, — Рамен улыбнулся.

Голос не успел вмешаться, и принцесса запальчиво ответила сама:

— Могу, при условии, что у меня будет регент!

Повисло молчание.

«Зря ты так быстро, — посетовал Голос. — Теперь он подумает, что ты — взбалмошная и недалекая девица».

«Я бы все равно это сказала».

«Но после долгого разговора, в течение которого он бы понял, что тебя можно уважать и что твое мнение — лично твое, а не вбитое кем-то, кто использует тебя, чтобы втянуть жреца в свои интриги».

Впрочем, речь не об этом, — попыталась исправиться Айра. — Я думала о том, что пожертвования и храм Светлого Владыки…

«Не угадала, — прокомментировал Голос. — Как это ни странно, он равнодушен к деньгам. Зато любит всякие занятные древности. Возможно, его заинтересует доступ к сокровищнице — там есть старинные артефакты и очень старые предметы».

…Или, быть может, позволить вам лично поработать в нашей семейной сокровищнице — возможно, там лежат какие-то старинные и, несомненно, священные реликвии.

Люций, только что изгибавший тонкие губы в легкой презрительной усмешке, насторожился.

— Кто вам советует? — поинтересовался он.

— Некоторые вещи я чувствую благодаря крови, — высокомерно ответила Айра. — Одиннадцать поколений моих предков сидели на престоле.

Рамен с сомнением посмотрел на стоящую перед ним девочку, а затем рассмеялся — и в этом смехе не было доброты или удовольствия, только некое предвкушение.

— Я помогу тебе взойти на престол, — сказал он, вновь став до ужаса серьезным. — А ты поможешь мне стать иерархом. Что-то подсказывает, что твое правление будет весьма интересным.

…Проще всего оказалось со жрецами Дегеррая — Голос знал о них все, начиная от детских страхов и заканчивая мелкими грешками вроде пристрастия к подтухшей рыбе или боязни мух.

Сложнее всего было с командирами рот и полков — все они относились к Айре с подчеркнутым уважением, но ни один прямо не сказал, что поддержит ее. Какие бы умные мысли она ни высказывала, как тонко и искусно ни вела беседу — для них она оставалась мало того что ребенком, так еще и женщиной-ребенком, предназначенной лишь для того, чтобы вырасти и выйти замуж.

Интереснее всего обстояло дело с Эоной — она каждый день меняла свое мнение, то отказываясь от престола, то требуя, чтобы с ней обращались как с королевой, хотя до коронации еще не дошло.

Младшая принцесса смогла устроиться в покоях погибшей матери — из них убрали все лишнее. А из узких комнаток-келий для трех служанок королевы сделали, снеся лишние перегородки, покои для Кары — эта девушка из стана врагов перешла в стан самых преданных союзников.

Айра сидела в небольшом бассейне в подвале замка.

Столицу Дораса основали на месте теплых источников, и несколько из них располагались под дворцом, что сильно облегчало работу прачкам и позволяло членам королевской фамилии баловать себя купанием.

Впрочем, придворные предпочитали мыться только перед большими праздниками, а неприятные запахи перебивать духами и притираниями, отчего в залах дворца иногда было очень тяжело находиться.

Принцесса попала в двусмысленное положение — начиная собственную интригу с подачи Голоса, она была уверена, что старшая сестра откажется от короны, но оказалось, что умелые советчики, захватившие ее внимание, уже почти убедили девушку, что в правлении королевством для нее будут только плюсы. Все обыденные дела возьмут на себя они, а ей якобы оставят только балы, развлечения и общение с интересными молодыми людьми.

«Она — законная королева, я должна отказаться от своих попыток, — сказала как-то Айра Голосу. — А то ведь получается, что я веду дело чуть ли не к настоящему мятежу».

«Если ты откажешься, то вначале предашь тех, кого уже уговорила помогать себе, — ответил невидимый советчик, — а затем приведешь королевство к развалу. Твоя сестра за новый наряд готова отдать все, что угодно, — и можешь мне поверить, вокруг нее сейчас не самые бескорыстные люди».